Грустный оптимизм счастливого поколения - Геннадий Козлов

Думаю, что доверять им научные коллективы не стоит. Руководить творческой деятельностью – это не людьми и деньгами распоряжаться. Тут нужно глубоко разбираться в сути вещей.

Невозможно даже представить себе человека, который бы одновременно обладал всеми необходимыми экспериментатору качествами. Именно поэтому экспериментаторы существуют в природе группами, в которых каждый выполняет одну или несколько функций. Эффективность работы научного коллектива, как в любых командных делах, определяется, точнее, ограничивается слабым звеном. Нашей ахиллесовой пятой было отсутствие легких на руку писателей. Существуют буквально горы экспериментального материала, которые по этой причине не увидели свет.

Приведенная классификация экспериментаторов далеко не единственная. Так, их можно еще подразделить на «пластилинщиков» и «фундаменталистов».

Первые нетерпеливы в своем желании поскорее проверить замыслы и идеи. Их установки порой выглядят просто несерьезно. Все здесь собрано из чего попало, крепится на веревочках и пластилине. Тем не менее им частенько удается обнаружить новые эффекты, хотя далеко не всегда они доводят работу до уровня количественных измерений. Их любимая поговорка: «если эффект есть, он обнаруживается и на пластилине».

В противоположность им «фундаменталисты» для проверки даже плохонькой мимолетной идеи начинают рисовать чертежи и заказывать специальное оборудование, которое к моменту изготовления часто оказывается уже совершенно ненужным.

Последний и самый важный срез, на котором стоило бы остановиться, подразделяет экспериментаторов на везучих и невезучих. Каждый настоящий эксперимент всегда ведется на грани возможного, и многое зависит от стечения обстоятельств. У нас был один студент, с которым что-то опасное случалось буквально каждый день, и в конце концов он вообще куда-то исчез.

Низкой везучестью отличался и один из очень уважаемых наших сотрудников. Он работал в институте очень долго, но так и не защитил диссертацию. Закончив с отличием физфак и обладая редчайшей памятью и несомненными способностями, он никак не мог зафиксировать даже малейший научный успех. Обстоятельства всегда были против него.

Такие люди как-то даже привыкают к неудачам и воспринимают их как должное. Показателен в этом отношении один очень простой случай.

Вечером мы долго засиделись на работе. Наш герой жил тогда за городом, и ему нужно было успеть на последнюю электричку. Мы его несколько раз поторапливали, пока он наконец не побежал. Утром я его спрашиваю:

– Ну, как добрался?

– Да, все нормально.

– На электричку-то успел?

– Нет, не успел. Но опоздал всего на одну минуту.

От успеха таких людей часто отделяет один только миг, но это их не слишком раздражает, скорее согревает своей незначительностью и близостью удачи.

Общий досуг – непременная черта здорового научного коллектива. У нас общность проявлялась прежде всего в том, что мы всегда с готовностью помогали друг другу в решении значимых житейских проблем, как то: переезды, строительство, ликвидация последствий стихийных бедствий.

Решать при этом приходилось, как и в экспериментальной практике, самые разные задачи. Одной из них стала ликвидация огромных засохших дубов на дачном участке, зажатом со всех сторон соседними домами.

Только мы начали работу, как за забором на стук топора стали собираться соседи. Что-то обсудив между собой, они направили к нам небольшую делегацию, потребовавшую прекратить повал дуба из-за опасения, что при падении он разнесет соседний дом. Я действительно этого немного опасался. Поваленное дерево на земле всегда оказывается много длиннее, чем выглядело стоя. Исходя из этого, мы очень тщательно выбрали азимут падения дуба между домами в угол участка.

Наши аргументы их, однако, не убедили, но и нам отступать было некуда, так как дуб к тому моменту был подпилен уже на две трети. Переговоры зашли в тупик, и нам пришлось делегатов просто выгнать, чтобы их не придавило.

Вскоре дуб покачнулся и, наконец, начал падать. Возмущенные крики соседей мгновенно смолкли. Набирая скорость, махина приближалась к земле и через мгновение грохнулась так, что под ногами прошла волна наподобие легкого землетрясения.

Азимут выдержать удалось. В углу огорода вдребезги разлетелась старая собачья конура, но ни один забор, тем более дом, не пострадал. Настроение соседей резко переменилось, и они наперебой стали приглашать нашу небольшую бригаду валить дубы и на их участках.

Другим ответственным делом стало восстановление крыши дачного дома после пожара. За осенний день нам предстояло возвести стропила, уложить обрешетку и покрыть крышу. Если учесть, что высота стропил была больше трех метров, то объем работы выглядел просто пугающим. Сначала на пепелище дело шло медленно. Стропила мы поставили, когда уже начало смеркаться. Но затем открылось второе дыхание, и мы без всяких перекуров прибили тес и уже в темноте положили рубероид. Наутро соседи просто ахнули, увидев вместо пожарища новенькую крышу. Это была одна из самых наших ударных строек.

Были и курьезные случаи. Отец Саши Волкова, военный врач-педиатр, выйдя на пенсию, купил участок со стареньким домом и полуразвалившимся сараем. Его мечтой стало восстановление заброшенного хозяйства. Начать планировалось с сарая. Зимой он завез стройматериал, но вскоре слег в больницу на несколько месяцев. Желая сделать ему приятное и отплатить за ту неоценимую помощь, которую он оказывал нашим детям, мы решили возвести сарай к его выздоровлению. Размеры и архитектурное решение были выбраны исходя из объема имевшегося материала и последних достижений советской архитектуры, воплощенных в конструкции советского павильона на Всемирной выставке в Монреале. Старый сарайчик физики-экспериментаторы смели с лица земли практически мгновенно.

Процесс созидания не был таким скорым, но, поскольку мы работали усердно и слаженно, к вечеру каркас сарая уже возвышался над огородом. Потом Саша самостоятельно обил его досками. Выглядел сарай гораздо солиднее дома, и сходство с советским павильоном, привезенным с монреальской выставки, было поразительным. Саша был доволен и с нетерпением ждал приезда на дачу отца, от которого для усиления положительного эффекта вся стройка держалась в тайне.

Эффект превзошел все ожидания. Отец был просто потрясен и чуть снова не слег. В своих замыслах он видел куда более скромный сарайчик, а доски, брус и шифер купил с учетом ремонта дома. Но уж зато на сарай действительно не стыдно было смотреть.

Весной каждого года мы устраивали спортивные праздники, включающие соревнования по стрельбе, городкам, боксу, велосипеду, толканию ядра и, конечно, футболу и волейболу. Победители каждого вида получали красивые деревянные медали на шелковых лентах.

Понятно, что наиболее эмоциональными и зрелищными были соревнования по боксу. Самая тяжелая участь ждала соперников Саши – разрядника и большого энтузиаста данного вида. Однажды жребий свел его с гонористым аспирантом, тоже имевшим в боксе определенные навыки. Бой был жесткий и имел явную воспитательную направленность. Минут через пять у аспиранта был разбит нос, а уважение к своему научному руководителю существенно повысилось.