Покушение - Александр Беляев

Говоря все это, Грейфе не спускал с Политова глаз. Хотел увидеть, как воспримет тот его откровенное неверие в выдуманную им легенду. Но Политов выслушал перевод этого откровения эсэсовца не моргнув глазом. Ни одна жилка не дрогнула у него на лице, ни кровинки не выступило на широких щеках. Это Грейфе заметил. «Наглости, однако, ему не занимать», — невольно подумал он. Но вслух продолжал говорить о другом:

— Так вот, господин Политов, если ваша ненависть к большевикам имеет такие глубокие корни, вы могли бы ради достижения нашей победы пойти на большой риск? На такой, скажем, на какой иногда идут ваши соотечественники на фронте?

— А разве мой переход через линию фронта не был связан с риском, герр оберштурмбаннфюрер? — неожиданно вопросом на вопрос ответил Политов. — Разве я не рисковал? Ведь мне в спину мог ударить любой автоматчик. Любой снайпер и с той, и с другой стороны мог взять меня на мушку…

Неожиданность ответа понравилась Грейфе.

— Это так, — согласился он.

— Но я готов пойти и сочту за честь, если мне предоставят такую возможность, и на больший риск. Даже если он будет смертельным, я готов доказать свою преданность фюреру, — добавил Политов. — Дайте возможность мне доказать это, герр оберштурмбаннфюрер, и я докажу.

— Хорошо, — коротко подвел итог беседы Грейфе. — Мы учтем эту вашу просьбу, господин Политов.

Сказав это, Грейфе обернулся к Скорцени. За все время разговора тот не обронил ни слова.

— Я знаю, Отто, что у вас еще все впереди, но, может быть, сейчас вы тоже что-то желаете спросить? — поинтересовался он, прежде чем окончательно закончить беседу.

— Пожалуй, — не стал отказываться Скорцени и обратился к кандидату: — Скажите, Политов, вы слышали о той операции, которую мне удалось провести в Италии?

— Конечно, герр штурмбаннфюрер. О ней знают все. И восхищаются вами, — польстил кавалеру «Рыцарского креста» и множества других наград Политов.

— А скажите, Политов, как вы думаете, мог бы я осуществить такую акцию в СССР? — приняв как должное похвалу в свой адрес, спросил Скорцени.

Политов не стал спешить с ответом. Он был уверен, что эсэсовец ждет от него очередного комплимента. Но наметившаяся определенная направленность вопросов, которые ему задавал Грейфе, да плюс совершенно неприкрытый вопрос Скорцени, подтвердила его догадку о возвращении в Россию. И не только подтвердила, но и напугала. И ему уже не захотелось льстить этому наглому террористу, который, вполне возможно, на сей раз, спасая шкуру, подставлял под удар его, Политова. И он ответил не грубо, но неожиданно для эсэсовца твердо:

— Советский Союз, герр штурмбаннфюрер, — это не Италия. И сделать там то, что вы сделали в Италии, куда труднее.

Скорцени молча кивнул. А Грейфе, явно довольный ответом, поспешил закруглиться.

— Ну что ж, господа, у нас еще будет время обсудить все эти вопросы. А пока, я думаю, мы отпустим господина Политова. Эгерт даст вам, господин Политов, деньги и адрес гостиницы. Отдыхайте.

Политов понял, что его не отсеяли, как этого пришибленного Фильчакова. Но особой радости от своей удачи он уже не испытывал. Больше того, он даже пожалел о том, что уж слишком бойко разглагольствовал о своих подвигах в лагерях. «Кто знает, ведь вполне возможно, что именно эти его заслуги перевесили чашу весов в его пользу. Только в пользу ли?..» — подумал он и, отдав немцам нацистское приветствие, в сопровождении Эгерта вышел из приемной.

Как при аресте банды на квартире у Скоморошкиной не поверил Грачу в том, что налетчики не нашли у Барановой никаких драгоценностей, старший наряда сержант, так не поверил ему и следователь. И решил, не откладывая дело в долгий ящик, сам побывать на месте преступления и хорошенько все осмотреть. Доложил о своем намерении начальнику отделения.

— Правильно, — одобрил начальник. — Я бы на твоем месте сразу с этого начал.

— У меня своя метода, — буркнул следователь.

— Я, пожалуй, тоже схожу посмотрю, что они там натворили, бандюги, — ответил капитан.

Во двор к флигелю пришли втроем: капитан, следователь и участковый.

— Собирай понятых, — приказал участковому капитан.

Участковый ушел в домоуправление и скоро вернулся в сопровождении трех женщин. Одну из них — домоуправа, женщину средних лет в ватной куртке и резиновых сапогах, капитан знал уже давно и поздоровался с ней, как со старой знакомой.

— Здравствуй, Анна Петровна.

И она ему ответила так же:

— Здравствуй, Алексей Николаевич. Или опять что случилось?

— Да нет. Следователь наш решил осмотреть место преступления. Ну а без понятых, в таких случаях, в чужой дом не входят.

Открыли замок. Вошли в квартиру Барановой. Здесь действительно все было перевернуто вверх дном. Пружинный матрац на кровати хозяйки был вспорот. Ящики из комода вытащены. Их содержимое выброшено прямо на пол. Половицы вывернуты. Стены комнат изуродованы ломом.

— Ну и свиньи, — оглядев разгромленную грабителями, некогда уютную квартирку Барановой, невольно возмутился начальник отделения. — И ведь не боялись — рушили, шумели, будто на отдаленном хуторе каком. Посмотри-ка на кухне, нет ли там табуретки. Хоть присесть…

Сержант прошел на кухню и сразу же вернулся оттуда всполошенным, будто вместо табуретки увидел там что-то неописуемое.

— А ведь тут еще кто-то побывал, товарищ капитан! — взволнованно воскликнул он.

— Что значит «еще»? Когда? — не меньше удивился начальник отделения.

— Выходит, после того, как мы все опечатали, — доложил сержант.

— Откуда ты знаешь? — шагнул ему навстречу капитан.

Сержант повернул обратно. Они вошли на кухню и остановились возле потайной двери, прикрытой отошедшим фанерным листом.

— Не было этого. Никакой двери тут не было, товарищ капитан. Я сам сюда заходил. Сам все осмотрел! Я сразу бы заметил! — боясь, что ему не поверят, взволнованно доказывал сержант. — В комнате все, как было, так и осталось. Я запомнил. Все на тех же местах. А дверь выломали уже потом…

Начальник отделения и следователь переглянулись.

— А ну-ка, попробуй ее открыть, — приказал капитан.

Сержант толкнул дверь носком сапога, и она легко открылась. Капитан оглядел площадку перед дверью, но дальше порога не пошел и никого на черный ход не пустил.

— Следить не будем, — сказал он и, обращаясь к домоуправу, спросил: — Ты про этот ход знала?

— Знать-то знала, — подумав, ответила домоуправ, — да только забыла про него. И не помню, чтобы и кто-то другой им пользовался.

— Точно? — переспросил капитан.

— С двадцатого года тут живу, Алексей Николаевич, и ни разу не видела. А узнала о нем, когда дом этот приняла. Тогда сама проверяла, что дверь забита, — сообщила домоуправ. — А жулики, значит, открыли.