Роман о Тристане и Изольде - Жозеф Бедье

В это мгновение из терновой чащи полились трели малиновки и жаворонка; Тристан вложил в них всю свою нежность. Королева поняла знак своего милого. Она заметила на дороге ветвь орешника, крепко обвитую козьей жимолостью, и подумала в своем сердце: «Так и мы с тобой, милый: ни ты без меня, ни я без тебя».

Она остановила своего иноходца, подошла к коню, который вез на себе усыпанный драгоценными камнями домик, где на пурпурном коврике лежала собачка Пти-Крю, взяла ее на руки и стала гладить ее рукой, своей горностаевой мантией ласкать и нежить ее. Потом, положив ее на место, обернулась к терновой чаще и сказала громким голосом:

— Лесные птички, вы повеселили меня своими песнями, и я приглашаю вас послужить мне и далее. Мой повелитель, король Марк, проедет прямо до Белой Поляны, я же думаю заночевать сегодня в замке Сен-Любен. Проводите меня до него, птички, — вечером я вас щедро награжу, как славных менестрелей.

Тристан запомнил эти слова и обрадовался. Но предатель Андрет уже встревожился. Он усадил королеву снова на коня, и шествие тронулось.

Послушайте о грустном приключении. Когда проходил королевский отряд, на дороге, где Горвенал и оруженосец Каэрдина сторожили коней своих господ, появился вооруженный рыцарь по имени Блери. Он издали узнал Горвенала и щит Тристана. «Что я вижу! — подумал он. — Это Горвенал, а тот, другой, — сам Тристан». Пришпорив своего коня, он помчался к ним, крича: «Тристан!» Но оба всадника уже поворотили коней и пустились в бегство. Блери бросился за ними, повторяя:

— Тристан, остановись, заклинаю тебя твоим мужеством!

Но всадники не обернулись. Тогда Блери закричал:

— Тристан, остановись, заклинаю тебя именем белокурой Изольды!

Трижды заклинал он беглецов именем белокурой Изольды, но тщетно: они исчезли, и Блери удалось догнать одного только коня, которого он и увел как добычу. Он приехал в замок Сен-Любен в то время, как королева только что в нем расположилась. Застав ее наедине, он сказал ей:

— Государыня, Тристан здесь. Я видел его на заброшенной дороге, что ведет из Тинтажеля. Он обратился в бегство. Трижды кричал я ему, чтобы он остановился, заклиная его именем белокурой Изольды, но страх обуял его, и он не осмелился обождать меня.

— Славный рыцарь, что вы говорите? Это ложь и безумие: как мог бы Тристан оказаться в этой стране? Как мог бы он бежать от вас? Неужели бы он не остановился, если бы его заклинали моим именем?

— Однако я его видел, государыня, и вот доказательство — я захватил одного из его коней. Поглядите, вон он во всем убранстве там, на дворе.

Блери увидел, что Изольда разгневана. Грустно ему стало за нее, ибо он любил Тристана и королеву. Он ушел, жалея о том, что сказал.

Тогда заплакала Изольда и сказала: «Несчастная я! Слишком долго я живу, ибо дожила до того, что Тристан издевается надо мною и позорит меня! Прежде, когда его заклинали моим именем, с каким бы врагом не вступил он в бой! Он смел и силен; если он бежал от Блери, если не удостоил остановиться при имени своей милой — это значит, что другая Изольда им владеет. К чему же он вернулся? Он мне изменил, он захотел вдобавок опозорить меня, надо мной посмеяться. Разве не довольно ему моих прежних терзаний? Пусть же он возвращается к своей белорукой Изольде, сам опозоренный».

Она позвала Периниса Верного, рассказала ему, что узнала от Блери, и прибавила:

— Друг, отыщи Тристана на заброшенной дороге, что идет от Тинтажеля к Сен-Любену, да скажи ему, что я не шлю ему привета, и пусть он не отваживается приблизиться ко мне, ибо я прикажу выгнать его своей страже и слугам.

Перинис принялся за поиски. Найдя Тристана и Каэрдина, он передал то, что велела сказать королева.

— Что говоришь ты, брат? — воскликнул Тристан. — Как мог я бежать от Блери? Ты видишь, с нами нет даже наших коней. Горвенал сторожил их; мы его не нашли в условленном месте и продолжаем искать его.

В это мгновение подъехал Горвенал с оруженосцем Каэрдина, и они рассказали о своем приключении.

— Перинис, милый, добрый друг, — сказал Тристан, — вернись скорей к своей госпоже, передай ей, что я шлю ей привет и любовь, что я не нарушил той верности, которою ей обязан, что она мне дороже всех женщин; попроси ее, чтобы она снова послала тебя ко мне с помилованием. Я буду ждать здесь твоего возвращения.

Перинис вернулся к королеве и передал ей то, что видел и слышал. Но она ему не поверила.

— Ах, Перинис, ты был мне близким, верным человеком: мой отец приставил тебя еще ребенком служить мне, но колдун Тристан соблазнил тебя своими выдумками и подарками. И ты тоже мне изменил. Уходи прочь!

Перинис упал перед нею на колени:

— Суровые слова я слышу, королева. Никогда в жизни не было мне так больно. Но о себе я не забочусь: мне больно за вас, королева, что вы оскорбляете доблестного Тристана; и вы пожалеете об этом, когда будет слишком поздно.

— Ступай, я тебе не верю. Даже ты, Перинис, Перинис Верный, изменил мне!

Долго ждал Тристан, чтобы Перинис принес ему прощение от королевы. Перинис не явился.

Поутру Тристан надел на себя длинный плащ, весь изодранный, покрасил местами свое лицо киноварью и зеленой шелухой ореха, так что стал походить на больного, изъеденного проказой; в руки он взял чашку из сучковатого дерева для сбора подаяния и трещотку прокаженного.

Он вошел в Сен-Любен и начал бродить по его улицам, выпрашивая измененным голосом милостыню у каждого встречного. Только бы ему удалось повстречать королеву!

Она выходит, наконец, из дворца; Бранжьена, слуги и стража сопровождают ее. Она направляется в церковь. Прокаженный идет за слугами, вертит свою трещотку и молит жалобным голосом:

— Королева, подайте мне что-нибудь; вы не знаете, как я нуждаюсь!

По мощному телу и осанке Изольда его признала. Она вся дрожит, но не удостаивает его взглядом. Прокаженный ее молит. Жалко было слышать его! Он тащится за нею:

— Королева, если я осмелюсь подойти к вам, не гневайтесь; смилуйтесь надо мной, я вполне этого заслуживаю.

Но королева зовет слуг и стражу.

— Прогоните этого прокаженного, — говорит она им.

Слуги толкают его и бьют. Он сопротивляется и кричит:

— Сжальтесь, королева!

Тогда Изольда громко рассмеялась. Ее смех звенел еще, когда она вошла в церковь. Услышав ее смех, прокаженный ушел. Королева сделала несколько шагов по церкви, затем ноги ее ослабели, и она упала на колени, головой наземь, руки крестом.

В тот же день Тристан распрощался с Динасом в таком огорчении, что, казалось, он лишился рассудка; и судно его отплыло в Бретань.

Увы, королева вскоре раскаялась, когда узнала от Динаса из Лидана, что Тристан уехал в такой грусти. Она поверила, что Перинис говорил правду, что Тристан не бежал, когда его заклинали ее именем, что она напрасно прогнала его. «Как это! — думала она. — Я тебя прогнала, милый Тристан! Отныне ты будешь меня ненавидеть, и никогда я тебя не увижу. Никогда не узнаешь ты, как я раскаиваюсь, какую кару хочу наложить на себя в доказательство и в слабый знак моего раскаяния!»