Золото Каддафи - Никита Филатов

Расстреляв очередной магазин, капитан Али Мохаммед Хусейн спохватился — следовало контролировать расход боеприпасов и перевести автомат в режим одиночной прицельной стрельбы.

Точно так же, судя по всему, поступили и остальные спецназовцы. По ливийцам, которые успели выпрыгнуть из грузовиков, теперь стреляли из подствольников и пулеметов — но уже короткими очередями. Снайперы тоже не прекращали своей работы — они методично выцеливали и уничтожали ливийских офицеров и тех солдат, которые не поддались панике, пытаясь организовать оборону.

А таких среди ливийцев оказалось не так уж и мало. Постепенно они определили, откуда ведется огонь, и начали огрызаться из автоматов и подствольных гранатометов. Несколько точных, коротких и злых очередей по суданским позициям успел выпустить и КПВТ, уцелевший на одном из «Уралов», — пока с ним не было покончено раз и навсегда.

У суданцев, как понял из переговоров по рации капитан Хусейн, появились первые потери.

К тому же спецназовцы не сразу смогли вывести из строя легендарную «Шилку» — самоходная зенитная установка, прекрасно приспособленная для стрельбы по наземным целям, буквально снесла вторым или третьим залпом своих 23-миллиметровых пушек бархан, на котором находился командир роты специального назначения.

Руководство ведением боя пришлось принять на себя его заместителю, который немедленно приказал сосредоточить на «Шилке» огонь всех оставшихся в его распоряжении сил и средств. Гранатометчики почти сразу поразили гусеницы зенитной установки, однако ливийцам удалось уничтожить еще одну огневую позицию суданского спецназа, прежде чем была пробита броня, и экипаж окончательно вышел из строя.

Вслед за этим заполыхал очередной бензовоз. При свете клубящегося столба пламени капитан увидел несколько десятков женщин и детей, в основном чернокожих, лежавших на песке, вдоль дороги, возле автобусов, стекла которых были выбиты пулями и осколками. Те, кто выжил после первых минут нападения на колонну, пытались укрыться от нескончаемого обстрела за колесами и камнями — хотя прицельного огня по ним сейчас никто не вел, и все жертвы среди гражданского населения следовало считать, с точки зрения капитана Хусейна, неизбежной случайностью.

«Как командир засады вы можете колебаться некоторое время, — припомнилась Али Мохаммеду Хусейну инструкция для британских специальных подразделений. — Вы вправе считать, что гражданские лица официально служат у противника. С другой стороны, убийство мирного жителя приведет к напряженности в отношениях с местным населением. Однако возможно, что цель засады гораздо важнее их жизней…»

Бой принимал все более ожесточенный характер.

Над позицией пулеметчика, расположившегося рядом с Хусейном, уже просвистело несколько очередей, и ливийские очереди пару раз выбивали каменные фонтанчики в непосредственной близости от самого капитана.

Очень жаль, подумал капитан, меняя магазин, что при подготовке операции отказались от авиационной поддержки. Пара-тройка штурмовиков сейчас оказалась бы как нельзя кстати. Хотя ночью при воздушной атаке они запросто могли попасть ракетами в автомобили с драгоценным грузом, и тогда трофейное золото пришлось бы месяц собирать по всей пустыне…

По всем правилам, роте спецназа следовало немедленно отходить, однако поставленная задача не позволяла суданцам этого сделать. Капитан Али Мохаммед Хусейн попытался связаться по рации с командиром танковой бригады, находившейся на подходе, но ответа не разобрал из-за сильных помех.

…Ливийский командир, и это не вызывало теперь сомнений, проявил себя хладнокровным и грамотным профессионалом. Пока одна часть колонны вела бой со спецназовцами на месте основной засады, а вторая — отстреливалась от группы, которая атаковала колонну во фланг, при входе в сухое русло реки, он успел оттянуть назад, примерно на полтора километра, часть своих сил, чтобы организовать круговую оборону. Здесь, под прикрытием выставленных дозоров, он получил возможность оценить обстановку, оборудовать место эвакуации раненых и пункты боепитания. Посреди импровизированного лагеря под усиленной охраной стояли КамАЗы. Несколько грузовиков «Урал» с тяжелым стрелковым вооружением образовали что-то вроде опорных оборонительных пунктов, вокруг которых спешно окапывалась пехота. Замыкавшая колонну на марше бронетехника: танк, еще одна «Шилка» и два БТР-70 — теперь образовала ударную группу, которой предстояло идти на выручку к оставшимся в бою подразделениям.

По донесениям, которые получил ливийский командир, противником были уничтожены танк, бронетранспортер, боевая машина пехоты, одна «Шилка», почти все «Уралы» и несколько цистерн с топливом. Число убитых офицеров и солдат доходило до сотни, еще больше получили ранения — однако сведения следовало считать весьма приблизительными. Определить потери среди мирных жителей — в основном это были члены семей военнослужащих и тех, кто активно сотрудничал с правительством Каддафи, — пока вообще не представлялось возможным.

Но и суданцам досталось по полной программе — понесенный урон они могли оценивать значительно точнее, хотя от этого было не легче. Двенадцать убитых, включая командира, почти десяток раненых, из которых по меньшей мере пятеро — тяжело. К тому же у спецназовцев подходили к концу боеприпасы…

Приказ отходить капитан Хусейн получил, когда штурмовое подразделение ливийцев, поддержанное навесным огнем танка, зенитных пушек и минометов, почти не встретив сопротивления, отбросило группу спецназовцев, которая вела бой возле входа в пересохшее речное русло.

Тогда же выяснилось, что еще одно подразделение на двух бронетранспортерах совершает обходной маневр, чтобы оказаться в тылу у суданцев, заблокировать их и перерезать пути к отступлению.

Поэтому решение, которое принял заместитель командира роты, было вполне обоснованным.

«Ну что же, — подумал капитан Али Мохаммед Хусейн, отсоединяя последний пустой магазин автомата. — На все воля Аллаха!»

Умирать ему, как и всем остальным, не хотелось…

//- * * * — //

Спрятаться в пустыне тяжело. На то она, собственно, и пустыня.

А вот затеряться в ней вполне возможно.

Потому что пустыня — это не только зыбучий песок и барханы, перегоняемые с места на место обжигающим ветром. Это камни и горные цепи, овраги, зеленые рощицы возле источников, солончаки и дороги, протоптанные за несколько веков многочисленными караванами.

К тому же пустыня Сахара огромна до бесконечности. Так что любой грузовик по сравнению с ней, с точки зрения математики, должен считаться пренебрежимо малой величиной. То есть фактом его существования вполне можно было бы пренебречь — если только сами вы не находитесь в этом чертовом грузовике и не катитесь неизвестно куда с полным кузовом драгоценных металлов…

— Значит, вы полагаете, что колонна обречена?

Вопрос сотрудника российского «торгового представительства» в Хартуме прозвучал по-арабски, почти без акцента. Головной платок, повязанный Оболенским так, как это принято в здешних краях, укрывал почти все его лицо, а темно-серые глаза надежно прятались за дешевыми солнцезащитными очками. В общем, с первого взгляда его вполне можно было принять за местного жителя — поэтому Оболенскому и досталось удобное место в кабине КамАЗа на пассажирском сиденье.