Ведьмак. Белый волк и чёрный камень - Елена Владленова

волхвы. Чернобог, ведь, тоже пользу человеку дарить способен, когда нужно поставить неодолимые границы для врагов, защититься от худа или моровой болезни. Волхвы, колдуны, да ведьмы молили своего покровителя об увеличении чародейской силы. Да и что там говорить? – всем рано или поздно в Пекельном царстве оказаться суждено. Как тут его властелина не задобрить?

Но находились и те, кто совсем не благими порывами к Чернобогу обращался. Ох, не зря волха Видану о грядущей войне намекнула. Ой, не зря!

И как это всё соотносилось со всем тем, что ведьмак нашёл? Понять бы, а связано ли пробуждение нечисти и нежити вокруг этого древнего городка с грядущим переделом земель или просто совпадение?

Верхние Дубы после той Великой войны и стали захолустным городком, до которого коннику из княжеской столицы несколько дней скакать. А речка обмелела, заросла, как нарочно именно в прикольном месте, где раньше стояли корабли, превратилась в болото, которое расползлось опухолью зловредной во все стороны.

Видан, обнаружив на берегу жертвенный камень не мог отогнать от себя противную мысль о том, что кто-то пытается задобрить Чернобога, дары ему приносит, охранников у чёрных камней сотворяет. И жертвы уже перешли от животных к человеческим. Значит, есть здесь кудесник. Тайный волхв, требы подносящий и службы ведущий. И то, что он творит уже не просто смиренная просьба о здоровье или поддержке в трудной жизни, а нечто совершенно иное.

Ведьмак уже всех мужичков от отроков до старцев на ведовство просмотрел и ничего не нашёл. Но, ведь, определённо должен был быть кто-то, знающий не только молебные песни, но и чародейство.

Не давала ему покоя мысль о том, что это может быть и женщина. Но, как только он начинал думать об Агате, жене тиуна, так случалась странность – мысли тут же, расплывались. И получалось в результате только то, что да – она ведьма, но слабенькая сила позволяет ей только на мужа воздействовать. Но какой от того вред, что муж в жене души не чает? – это всё ему на пользу.

Видан тряхнул головой: снова размышления скользнули в иную колею.

Волха при всей её внешней легкомысленности, пускающей пыль в глаза, никогда бы просто так не стала бросаться словами о новом переделе территорий и полчищах нежити, которые подчинятся какому-то избранному. И если для расследования прислали Доляну, то дело, и вправду, более чем серьёзное. Вершители никогда не двигаются в путь без особых на то причин.

А если это так, то сохранился где-то в этих болотистых дебрях храм Чернобогу. Старинный храм, оставшийся ещё с прежних времён. Оттуда черпает силы невидимый чёрный волхв. Оттуда и посылает своих слуг на пакости и убийства.

Только как его отыщешь? Все следы воинства нежити показывали, что большей частью, пришли они из болота и только совсем малая часть, больше путая следы, приползла из окрестного бурелома и леса.

Если провести прямую линию между двумя найденными жертвенниками, то можно определить примерное направление третьего камня, равноудалённого от двух известных. Его положение падало на две противоположные стороны.

И одно направление Видан отринул сразу же – почти открытое место: разделанные поля, луга, светлый лес на холме. Даже в старые времена Храм Чернобогу никогда не воздвигали на подобном месте. И задача поиска несколько упростилась.

Тот путь, что выбрал ведьмак шёл по яруге вглубь тёмного леса.

Впервые Видан жалел, что сейчас не Корочень на дворе. Он бы морозцем и трясину сковал, и с небес Ворону лучше бы виделось – не укрывали бы всё пространство пестреющие осенней листвой деревья.

Но, как бы там ни было, некая зацепка у ведьмака всё же имелась. Когда бы не пролетал над болотом призрачный помощник, именно в этом месте, куда стремился добраться в этот раз Видан, всегда стояло марево, как плотный серый полог, скрывая что-то под собой.

Вначале он жалел, что не взял с собой Финю, всё-таки, как ни крути, а волчий нюх был куда как лучше ведьмачьего, даже усиленного зельем. Да и Белый волк знал округу с детства, каждый камень, каждую кочку на болоте. И ещё беспокоили слова о том, что он прознал, кто овец на пастбище режет.

Назвать кто это такой – помощник не мог, а по описанию получалось странно и неопределимо. Мальчишка, хоть и был на диво смышлён, но нормально разговаривать ещё только учился. Они договорились, что обязательно найдут эту нежить и отвадят от стада. Только сомневался, что ученик без наставника станет сидеть на месте и зубрить руны.

Лес давно стал из весёлого березового, просвеченного до самой земли солнечными лучами, мглисто серым мшаником выскорьи. Сквозь древний бурелом, обросший потемневшим мхом и лишайником, проросли тощие ели. Чахлые и изломанные они тянулись вверх плотной щетиной, постепенно уступая место чёрной ольхе тонкими изломанными стволами, торчащей из папоротника и волчьего лыка.

Под ногами захлюпало, чахлое редколесье перемежалось с болотом. Ко всему прочему появился туман, который всё уплотнялся по мере движения. Но именно в это самое время он заметил старую гать, которая вела именно туда, куда он стремился.

Узкий настил из дубовых стволов был почти невидим из-за того, что сливался с жижей, зиял провалами от гнилья, но им явно, пользовались. Ибо дыры были засыпаны ветками с засохшими зелёными листьями.

Но, ни эта находка удивляла. Здесь он просто поспешил и не обошёл возможный сектор нахождения тропы, наверное, просто сомневался в её существовании. Совсем немного не дошёл, шагов в пятьдесят. Если бы одолел их – идти было бы куда как легче и быстрее.

Только иное заставляло его осматриваться, вглядываясь в любое движение, вслушиваться в обыкновенные для такого места звуки, подозрительно вылавливая из них нечто особенное. Болото казалось удивительно спокойным, даже не так – иллюзорно безмятежным.

Ведьмак не мог не ощущать присутствие нелюдей и активной нежити. И те и другие периодически проявлялись скупыми и быстрыми тенями. Они двигались на отдалении, но не пытались напасть. Словно некая сила удерживала их на почтительном расстоянии.

Значит, за ним наблюдали, ждали. Только для чего?

Он попытался пустить поисковиков, но те потонули в сером мареве, поглощённые всё уплотняющимся туманом. Стоило приберечь свои силы.

Пару раз он слышал в булькающей жиже шёпот и скрежет. Мелькали совсем рядом призрачные в свете дня огоньки. Безобразная горбатая кикимора, вдруг, скользила мимо, роняя в топь листья и кору своих одежд. И всё. Тишина. Ни шелеста больше, ни звука, ни птичьего вскрика.

Только его осторожные шаги, да глухой треск случайно попавшей ветки под