Две недели в Венеции - Фиона Харпер

— Не будь идиотом, Массимо. Я слишком стара, чтобы плескаться в лагуне. Я лучше пока позагораю в лодке.

Кивнув, он протянул Руби руку и помог ей выбраться из лодки. После этого они втроем пошли гулять по отмели. Через некоторое время вода отступила, обнажив песчаную полосу.

София уставилась на мокрый песок:

— А где вода, дядя Макс?

Он сел на корточки рядом с ней.

— Я свистнул, и она ушла.

София засунула в рот пять пальцев и подула.

— Не получается, — пожаловалась она, убрав руку.

— Это потому, что свистеть сначала нужно научиться, — сказал ей Макс. — Ты будешь делать это снова и снова, пока у тебя не получится хорошо. Когда ты станешь постарше, ты тоже сможешь вызывать волшебный остров. Все в нашей семье могут.

После этого он стал показывать Софии, как нужно вставлять пальцы в рот и дуть на них. Свист у нее не получился, но она не расстроилась.

Макс посмотрел на Руби:

— А ты умеешь свистеть?

Она улыбнулась:

— По сравнению с твоими мои успехи в этом деле кажутся жалкими.

Песчаная полоса постепенно увеличивалась в размерах.

— Давайте посвистим все втроем, и, возможно, остальная часть острова покажется, — предложил Макс.

Они встали в ряд и начали свистеть. У Руби получалось неплохо, а София пыхтела, как паровоз.

Как странно, сначала он думал, что ему будет тяжело на острове, но в присутствии Руби мрачные голоса в его голове затихли. Это давало ему надежду на то, что однажды он, возможно, освободится от них навсегда.

Когда им надоело свистеть, они вернулись к лодке. Песок к этому времени подсох на солнце, и они начали готовиться к пикнику. Макс воткнул в песок большой зонт и расстелил покрывало, а Руби с помощью Софии достала из корзины еду. Фина давала им указания из лодки и, только когда они сделали все как надо, присоединилась к ним.

Их простой, но вкусный ланч состоял из холодного мяса, нескольких видов сыра, хлеба и оливок. Когда они закончили, Руби взяла полотенце и, расстелив его на солнце, начала расстегивать свою белую блузку в стиле пятидесятых годов. Под ней оказался старомодный рубиново-красный цельнокроеный купальник с огромными черными розами, широкой лямкой-хомутом и рюшем спереди. Макс видел такие только на старых фотографиях. На большинстве женщин он смотрелся бы комично, но Руби он очень шел. В нем она напоминала ему одну из длинноногих красоток, которых рисовали на корпусах самолетов во время войны.

— Не думала, что ты помнишь про свист, — тихо сказала его мать, задумчиво глядя перед собой.

Его первой реакцией было отшутиться, но он сдержался.

Разумеется, он помнил. Это его отец придумал, что остров появляется на свист. Для человека, который сдерживал свои эмоции, у Джеффри Мартина было отличное воображение. Оно помогло ему стать не только преуспевающим архитектором, но и хорошим отцом.

Макс перевел взгляд на Руби, лежащую на полотенце, и подумал о ее готовности делать одну попытку за другой, даже когда все идет не по плану. Она никогда не сдавалась, никогда не пряталась от новых возможностей, не переставала надеяться на то, что однажды у нее все получится. Она не слабая, не чудаковатая и не легкомысленная. Она сильная и жизнерадостная.

Руби права. Ему нужно дать своей матери шанс, причем не только ради их семьи. Он должен это сделать, если хочет стать мужчиной, достойным такой женщины, как Руби Лэнг. Мужчиной, способным на серьезные отношения. Это то, что ей нужно, и он хочет ей это дать.

Его мать смотрела на море. Похоже, она уже и не надеялась услышать его ответ. Он впервые увидел боль в глубине ее глаз, о которой пыталась рассказать ему Руби. Он несколько раз видел такое же выражение глаз у своего отца, когда тот думал, что на него никто не смотрит. Эта же боль долгое время отравляла жизнь ему самому.

Его сердце наполнилось каким-то теплым чувством, и на него нахлынули воспоминания о тех временах, когда его мать была доброй и ласковой и не ссорилась с отцом.

В его голове начали формироваться фразы для начала примирительного разговора с матерью, но он словно язык проглотил. За почти двадцать лет у него накопилось множество вопросов к матери, но он не смог задать ни один из них, несмотря на то что впервые за это время захотел дать ей шанс.

В конце концов его мать взяла книгу и начала читать. Макса раздирали противоречивые эмоции, но он продолжил спокойно сидеть на песке, делая вид, что нежится на солнце.

В какой-то момент он повернул голову и посмотрел на Руби.

Большую часть своей жизни он испытывал гордость, когда его называли сыном своего отца. Но сейчас при мысли об этом он впервые испытал не гордость, а страх. Если он копия своего отца, то существует огромная вероятность того, что он никогда не сможет заслужить такую женщину, как Руби Лэнг.

После ужина Руби прошла в гостиную, чтобы разобраться на кофейном столике, где они с Софией обычно рисовали. Она решила отобрать несколько ее рисунков и оставить Фине на память.

Собрав их в стопку, она начала их перебирать. По большей части они были их совместным творчеством, но некоторые София сделала самостоятельно, и можно было только догадываться, что она на них изобразила.

Руби остановилась на рисунке с разноцветными пятнами, выстроенными в линию. Ярко-розовым, очевидно, была Фина, маленьким желтым — сама София. При виде темно-синей вертикальной тучи немного в стороне Руби рассмеялась. Это, разумеется, был Макс.

Осталось только опознать фиолетовое пятно. Оно было так близко к темно-синему, что они почти казались единым целым. Неужели это она, Руби?

Было понятно, почему София нарисовала их с Максом рядом. Она часто видела их вместе и, должно быть, решила, что их что-то связывает.

Вздохнув, Руби села на ковер и отложила в сторону рисунки. Она была в замешательстве.

В течение пяти последних дней они с Максом проводили вместе довольно много времени, причем не только по утрам, когда гуляли с Софией. Вечером после ужина Фина навещала свою подругу Ренату, давая Руби с Максом возможность побыть час-другой наедине.

Рядом с ним ей было так хорошо, что она больше ни о чем не могла думать. Когда они целовались, ей казалось, что их души разговаривают. Он все чаще открывался ей, и с каждым разом она все острее осознавала, что если не остановится сейчас, то влюбится в него окончательно и бесповоротно. Это будет для нее трагедией. Ведь их договоренность скоро заканчивается, а Макс ни разу даже не намекнул, будет ли он с ней встречаться, когда они вернутся в Лондон. Не дал понять, испытывает ли к ней какие-то чувства.

Их пребывание в Венеции подходит к концу. Джиа позвонила и сообщила, что ненадолго задержится в Лос-Анджелесе, но срок, на который Макс нанял Руби, истекает уже через два дня.