Мои красные туфли - Лиана Меррил

Через сорок пять минут устроили перерыв, чтобы дать голосу отдых. Карли приготовила себе чай, а мужчинам кофе.

— Вот, пожалуйста. — Она держала поднос с кружками одной рукой. Эвану — со сливками и сахаром, а Дексу — черный.

— Спасибо, — поблагодарил Деке. — Слушай, а у тебя это здорово получается!

— Когда я работала официанткой, то умудрялась запросто носить обед на четверых. — Она шутливо напрягла бицепсы и состроила комичную гримаску: — Попай!

Деке сжал ее руку и насмешливо фыркнул:

— Полегче, детка, полегче.

Эван поднял глаза от своих заметок.

— Ты работала официанткой? — Тон его ярко изображал притворное удивление. Ведь в Лос-Анджелесе слова «актер» и «официант» звучали почти как синонимы.

— Меня зовут Карли, и я буду вас обслуживать, — серьезно произнесла девушка, прижимая поднос к животу и расплываясь в той улыбке, которую принято называть голливудской. — Специальное блюдо сегодняшнего вечера — тунец, фаршированный орехами макадами с гарниром из тушеных овощей. А кроме этого, суп из бобов фава.

— Бобы фава? — удивился Деке.

— Да, только его почему-то никто не заказывал, — уточнила Карли. — А еще я продавала женское белье, мужские костюмы и даже работала секретаршей хиропрактика. Три лета подряд, на ярмарке Возрождения, носила костюм проститутки.

— Хотелось бы взглянуть, — поддразнил Деке.

Карли игриво ткнула его в плечо и повернулась к Эвану, который снова углубился в чтение сценария.

— У меня есть несколько вопросов по фильму.

— Валяй, — мрачно согласился режиссер.

Карли знала, что он не ожидал тех вопросов, которые она собиралась задать. Принесла из кабины свой экземпляр и положила его на стол, прямо перед Эваном.

— Не знаю, как правильно произнести. Здесь есть русский, Анатолий или как-то еще, а кроме того, несколько географических названий.

Карли показала подчеркнутые слова. Эван медленно, внятно их прочитал, и она несколько раз повторила, добиваясь легкого и естественного звучания. Потом на полях, на всякий случай, написала фонетическую транскрипцию.

— А еще вот что. — Актриса перевернула несколько страниц и остановилась на обведенном абзаце, отмеченном большим вопросительным знаком. — Здесь непонятно, о каком именно Реймонде идет речь: «Они с Реймондом провели вместе почти все лето». Но ведь Реймондов двое: один — ее брат, а второй — брат менеджера. Кого из них ты имеешь в виду? Я что-то никак не могу понять.

— Никто, кроме тебя, не усомнится. Если взглянешь на экран, то сразу поймешь, что здесь говорится именно о брате.

— Да, но ведь я не смогу увидеть фильм до того, как озвучу его, правда? — обиженно возразила Карли. — Так откуда же мне знать?

— Так, может быть, прибережешь вопросы для более подходящего случая? — Эван закрыл сценарий и отодвинул его на край стола. — То есть, конечно, если к тому времени они еще останутся.

Карли проглотила язвительное замечание и продолжала задавать вопросы, несмотря на то что они вызывали открытое пренебрежение Эвана.

— Хорошо, пусть будет так. Но видеоряд не сможет прояснить утверждение о том, что героиня была дважды помолвлена, но так и не вышла замуж.

Режиссер откинулся на спинку стула и сложил на груди руки:

— И что же, ты хочешь поспорить?

— Именно так. Дело в том, что Арлин Барлоу была замужем за Питом Силвером.

— Что ты говоришь?! — Восклицание сочилось сарказмом. — И что же, это доподлинно известный факт?

— Разумеется. Разве не так?

— И откуда же такие сведения? Карли упрямо вздернула подбородок:

— От моего папы.

Эван издал неопределенный звук.

— Думаю, это надо непременно отметить в титрах. Твоя верность, конечно, достойна восхищения, но отцы, к сожалению, не самый надежный источник информации.

— Мой отец — журналист, Эван. Он не просто выдумывает факты. Он их выясняет.

— Так почему бы тебе не позвонить дорогому папочке и не выяснить, откуда он добыл эту эксклюзивную информацию, которой нет ни в одном из источников? Но все же будет куда лучше, если ты займешься тем, что действительно умеешь делать, то есть прочитаешь этот чертов текст именно так, как он написан.

В комнате внезапно стало настолько холодно, что можно было бы обойтись и без холодильника.

— Я, пожалуй, пойду принесу сигарету, — сказала Карли, хотя все прекрасно знали, что она не курит.

— Что все это значит? — недоуменно поинтересовался Деке, едва она вышла из студии.

Изнурительная дневная жара спала, и вечер казался на удивление прохладным. Несмотря на то что Лос-Анджелес гордится количеством зеленых насаждений — а их здесь приходится на квадратную милю больше, чем в любом другом крупном американском городе, — все же он остается пустыней, где перепад дневной и ночной температур нередко достигает двадцати градусов. Карли села в машину и натянула свитер, который всегда возила на заднем сиденье.

— Негодяй, сволочь, дерьмо, — без конца повторяла она, выпуская пар небольшими порциями, словно чайник с тонким носиком.

Проглотив слезы, она постаралась заглушить обиду, сосредоточившись на злости. Злость помогала: она всегда оказывалась активной, мощной, толкающей вперед силой. Обида же порождала лишь жалость к самой себе, а потому допускать ее было нельзя. Непозволительно терять самоконтроль и тем более ни в коем случае нельзя плакать. Стоит расплакаться, и вся запись тут же пойдет насмарку — собраться уже не удастся. Последнее дело — сорвать запись, и уж самое последнее — реветь из-за Эвана.

Карли включила радио и в течение пяти минут пыталась сосредоточиться на прямом эфире. В программе обсуждалась еда, повышающая сексуальное возбуждение. Довольно скоро передача вернула Карли к реальности. Почему-то от рассказов людей об известных им возбуждающих свойствах картофельного пюре или разогретых в микроволновке мускусных дынь жизнь уже не казалась такой безысходной. Ведь она могла сложиться куда хуже, и тогда Карли оказалась бы среди вот этих жалких любителей звонить на радио, которые к тому же перед свиданием бегают по рядам супермаркетов, набивая тележки всякими возбуждающими продуктами.

Едва Карли вошла в студию, Деке и Эван прервали разговор и замолчали. Ни слова не говоря, она схватила с продюсерского стола яблоко раздора, то есть сценарий, и решительно отправилась в кабину записи. Надежно устроила листки на пюпитре и надела наушники.

— Откуда начать? — Голос актрисы звучал холодно и нейтрально. Точно так же говорил бы стакан чистой воды, имей он дар речи.

— Восьмая страница, сверху. — Эван смерил ее таким же холодным и отчужденным взглядом.

Карли нашла нужную страницу.