Воронья душа. Том 2 - Дарья Нестерук

«Но разве ты щадил жизни детей Фламмехава? Ты видел, что твое войско убивает всех на своем пути, но ничего не сделал!» — вдруг пронесся в моей голове шепот.

Я поспешно оглянулся: этот шепот в моем разуме… Он не был моим!

— Хунд вернулась, — поняв, кому принадлежала эта полная черной правды фраза, тихо произнес я. — Ты права, старая ведьма. Убитые дети Фламмехава — моя вина. Моя! Не Альвы! Желай ты наказать меня справедливо, то забрала бы мою жизнь, а не жизнь моей дочери! Но Вилью я тебе не отдам… И ты пальцем ее не тронешь! — прошипел я.

В одно мгновение Сильвия и ее измена показались мне смешными. Какой я дурак: так волнуюсь и злюсь из-за того, что навязанная мне войной жена целуется с другим мужчиной! Пусть! Пусть спит со всеми, с кем ей заблагорассудится! Если она не уважает и не любит меня, что стало очевидно мне лишь сейчас, я не стану ждать ее возвращения и насильно удерживать рядом с собой.

Мою старшую дочь убили, а жизнь моей младшей была в опасности. И только это было важно. Все остальное: Сильвия, ее любовник, государственные дела, бумаги, налоги… Это пыль. Мой долг — защитить мою семью. И я сделаю это любой ценой.

За последние дни мое тело так ослабло, что я с трудом передвигал ноги и почти не выходил из своих покоев.

Вилья и моя мать жили и ночевали в покоях Андрады, ведь только она могла защитить их от черной магии. Хедда все так же находилась под присмотром Бергила, хотя тот был явно недоволен тем, что таким образом без защиты остался я, его друг и король. Но у меня был Вит, мой верный фамильяр, который, я знал, не даст меня в обиду. Да и кто будет нападать на меня? Я уже почти мертв. Яд Хунд и горе потери уже убивают меня, так кому придет в голову ускорять мою смерть, если, как сказал Вит, она и так уже стоит рядом со мной?

В день смерти Альвы я приказал объявить в королевстве траур, и повсюду тотчас зачернели траурные флаги, а жители, как докладывали мне мои советники, облачились в черные одежды. Но мне и всем придворным, которые тоже надели траур, было прекрасно известно, что Альву, бастарда короля-узурпатора, не оплакивал никто, кроме ее семьи и тех немногих, кто искренне любил ее.

Хедда была так потрясена убийством моей дочери, что не могла унять слезы и крики, и Андраде пришлось дать ей успокаивающее зелье, от которого принцесса глубоко и надолго заснула. Я не желал, чтобы она страдала и надеялся, что крепкий сон принесет ей некоторое спокойствие. Но Хедда так горько плакала на похоронах, что я приказал Бергилу увести ее. К счастью, Хедда не стала сопротивляться и мирно уехала во дворец, под защитой своего охранника.

Что касается Вильи, она все еще не желала признавать, что ее любимой сестры больше нет в живых, и каждый день молила Бога отправить Альву домой, во дворец. Хорошо ли это, плохо ли, я не знал, но часть моей души, как и Вилья, до самого погребения Альвы надеялась на то, что Андрада найдет способ вернуть ее к жизни. Увы, этого не случилось. «Я не умею возвращать к жизни тех, кто уже спит в объятиях Смерти» — сказала магичка.

Моя мать, в отличие от меня, переживала боль потери Альвы тихо, смиренно, молясь за ее душу. Признаться, это ее смирение раздражало меня: как она до сих может верить в Бога, если он позволил кому-то убить невинное дитя? Но, едва в моей голове появлялись эти мысли, шепот Хунд вновь и вновь возвращал меня к моим собственным грехам в Фламмехаве, которым не было ни оправдания, ни прощения.

— Приведите ко мне Ее Высочеству принцессу Юрис, — добредя до двери и едва-едва приоткрыв ее, приказал я стражникам, а затем, шатаясь, дошел до стоящего у окна кресла и устало упал в него.

За окном было темно. Несмотря на тусклое солнце, тучи, темные и массивные, не давали ему выйти, чтобы принести радость нам, людям. Лишь редко ему удавалось послать на землю свои лучи, что делало белый день похожим на вечер.

Это было неслыханном делом, чтобы мужчина приглашал женщину в свои покои, без потери ее репутации, но, черт возьми, кому взбредет в голову обвинить нас в адюльтере? Все во дворце только и шептались о том, что король выглядит живым мертвецом! «Это потеря дочери сломила его» — говорили они. «Он выглядел так еще до того, как она умерла. Он болен, возможно, даже находится на пороге смерти» — шептались другие. И обе группы сплетников были правы.

Хедда появилась довольно быстро. Она была облачена в черное платье, а в ее белые, как снег, волосы были вплетены черные бархатные цветы. Как сообщил мне Бергил, успокаивающее зелье Андрады все же помогло, и с тех пор, как принцесса, по моему приказу, вынуждена была покинуть похороны Альвы, она больше не плакала, но, доложил мне друг, почти ничего не ела, так как у нее напрочь пропал всякий аппетит.

За принцессой, как тень, следовал вооруженный до зубов Бергил.

— Ваше Величество, вы звали меня? — глухо спросила Хедда, слегка кивнув.

— Да. Присаживайся. У меня есть вопросы, — тихо ответил я, указав на соседнее кресло.

— Мне покинуть вас, мой король? — спросил Бергил, оставшийся стоять у двери.

— Нет. Ты тоже должен это слышать, — бросил ему я. — Подойди.

Тот молча повиновался и встал за спинкой кресла своей подопечной.

— О чем вы желаете спросить меня, мой король? — промолвила Хедда.

— Расскажи мне о том, что случилось в тот день. Все, до мельчайших подробностей, — ответил я.

— Но, Ваше Величество… Я не могу… Не заставляйте меня вновь вспоминать этот кошмар! — простонала принцесса и закрыла лицо ладонями.

— Это приказ, — сказал я, понимая, что поступаю с этой Хеддой очень жестоко, но мне нужны были ответы, и, чтобы получить их, я не брезговал даже спокойствием этой нежной, любившей мою погибшую дочь девушки.

— Боже, Дерек! Ты видишь, в каком она состоянии! Неужели обязательно нужно вскрывать ее раны? — нахмурившись, с упреком сказал Бергил, но мне были равнодушны его слова.

— Обещаю, что больше никогда не спрошу тебя об этом, — наклонившись к Хедде, мягко сказал я. — Только сегодня, только сейчас… — Я осторожно убрал ее ладони с лица и заставил ее взглянуть