Пирамиды роста - Мария Ивановна Арбатова

там ещё более мужеподобную и запустившую себя Катю, но Рудольф оказалась ухоженной, коротко стриженной невысокой шумной дамой килограммов под сто.

– Я – Ада! – боевито начала она, протянув руку в большом количестве серебряных перстней. – Планирую светлую передачу из дерьма и свиста. Концепции пока нет, но спонсоров тьма. Вы – Оля?

– Валя, – поправила Валя, любуясь дамой, напоминающей по темпераменту Соню.

На столе стояла коробка диковинных шоколадных конфет, которые Рудольф тут же придвинула гостье и замотала головой:

– Валя – не годится! «Валя-Валентина, что с тобой теперь, белая палата, крашеная дверь…» Как бы Валентина Терешкова… Совково, провинциально. Лучше Вэлла. А, Кать?

– Под Вэллу нужна иностранная фамилия, – возразила Катя.

– А что с фамилией? Девчонки, жрите конфеты, таких конфет нигде не достанете!

– С фамилией всё путём. Помнишь, был такой фактурный Лебедев? В сказках играл богатырей, – напомнила Катя.

– Мой бывший муж, – пояснила Валя.

– О?! Тогда оставляем Валю, – кивнула Рудольф.

– В каком смысле?

– В прямом! А то приходит какая-нибудь пергидроль с оптовки: не дочка, не внучка, не Жучка, не мисс Россия. Никто, короче, – стала объяснять Рудольф. – И всё надо делать с нуля: имя, лицо, биографию. А тут как бы на всё готовенькое. Давай на «ты», что у нас с Лебедевым?

– Сто лет о нём не слышала, – пожала плечами Валя. – Зачем он вам?

– Он мне нужен как коту пижама. Мне нужна ты. Дети общие? Когда развелась?

– Детей нет, штамп так и стоит, – растерянно ответила Валя, не понимая, чего от неё хотят.

– Так нам ничегошеньки, кроме штампа, и не нужно! – радостно воскликнула Рудольф, сняла телефонную трубку и скомандовала: – Сашенька, быстро распечатай всё про артиста Кирилла Лебедева!

– Даже не знаю, жив ли, – добавила Валя.

– Сейчас узнаешь! Лучше бы, конечно, жив, – мечтательно сказала Рудольф, засунув в рот шоколадную конфету. – Тогда пошлём журналиста о тебе расспросить.

– Представляю, что он наговорит, – усмехнулась Валя.

– Нам, как бы, чем хуже, тем лучше! Проплатим разворот в «Комсомолке» – «Лебедев горюет, что расстался со своей Лебёдушкой». Биографию расскажи.

– Вы меня в новую партию, что ли, принимаете? – пошутила Валя, помня, что Катя велела соглашаться на любое предложение Рудольф. – Медучилище, работа массажисткой, университет целительства, свой маленький центр.

– Ну, ты просто конфетка с шоколадкой! – снова всплеснула руками Рудольф. – Денег сперва тонкая котлета, как реклама набухнет – толстая котлета.

– При чём тут котлета?

– Будешь вести белую, пушистую, как бы душевную передачу, – пояснила Рудольф.

– Я? Передачу? – От испуга Валя замахала руками. – Я не умею, и у меня больные! Не знаю, что вам тут Катя про меня наговорила!

– Есть, Лебёдушка, анекдот про Рабиновича из провинциального ТЮЗа. Звонит ему Спилберг, говорит, утвердил тебя на главную роль, гонорар миллион долларов, съёмки с 30 декабря по 30 января. А Рабинович: «Не могу, у меня ёлки!» – с безупречным артистизмом рассказала Рудольф. – Больных засунешь себе, как бы, в одно место.

– Да я не смогу! Буду там как дура! Всех опозорю! – снова запротестовала Валя, обернувшись к Кате за поддержкой.

– Хотела ж дочку на телик пристроить? – напомнила Катя.

– Это мне важно, – закивала Валя.

– Возьмёшь к себе дочку помощницей, пиарщицей, директоршей, короче, кем захочешь. Про остальное потом, только начинаю на эту тему крутиться, как корова на льду, – вздохнула Рудольф, достала пузатую бутылку коньяка и три рюмки. – Пьёшь?

– Нет.

– В нашем деле, если не пить, не выживешь. В четверг приходи на мозговой штурм, – и, хитро прищурившись, спросила: – Жемчуг Горяев подарил?

– Какая разница? – Валя укоризненно посмотрела на Катю.

– Чего скрывать? – усмехнулась Рудольф. – На телевидении все спят под одним одеялом. Уж я в камешках понимаю, вижу, он на тебе не экономит! Может, на передачу денег подкинет?

– Это даже не обсуждается! – Валя строго посмотрела Аде в глаза. – И вообще, я говорила на тех передачах, что знаю, а для ведущей нужны образование, кругозор. И я ничего не понимаю в телевидении!

– Мне и надо простую как мир. Честную и необстрелянную. Я вот всё про телевидение, как бы, понимаю, а передачу вести не могу. Не потому, что жирная, а потому, что слишком всё понимаю, – хохотнула Рудольф и опрокинула в себя рюмку коньяка. – А из тебя выращу жемчужину крупней, чем у тебя на шее!

Валя не понимала, что ответить, и поменяла тему:

– Если всё про телевидение понимаете, объясните про Чечню. Где правда, где неправда?

– В новостях, Лебедушка, всё правда и всё неправда. И зависит от заказчика.

– От какого заказчика?

– Разные башни Кремля заказывают разное.

– Как это?

– Например, заказчик просит, чтоб белое стало чёрным, кручу тройной повтор абсолютной ахинеи, и к третьему разу ты в неё веришь…

– Я ж не дура, чтоб верить, – обиделась Валя.

– Сниму, как чеченец режет русского на кусочки, под текст: «На протяжении всей своей истории Россия осуществляла имперскую экспансию, политическая система менялась много раз, но каждый раз приносила Кавказу разрушения и кровь…» И ты уже не увидишь, кто кого режет. В тебе, как бы, останется только «русские – суки!».

– Ну, я ж не слепая, – возразила Валя.

– Моя профессия сделает тебя слепой. Тут ослаблю, там усилю, подержу камеру на трупе 30 секунд, у тебя крыша съедет. О чём-то упомяну сухо – оно мимо проскочит, где надо, сделаю индивидуализацию. Если скажу: в городе 30 убитых, тебе по хрену, – она снова налила и выпила коньяку и, казалось, завелась ещё больше. – А сниму конкретного плачущего Мусу: «Сегодня ночью федералы расстреляли моего сына Ису и мою жену Фариду!» Добавлю, что Муса учитель, и ты вдвойне поверишь, даже если за километр видно, что он бомж, нанятый за деньги. А солдат, наоборот, деперсонализую, покажу сапоги, автоматы, затылки, строй, а не сопливых Ваньку, Федьку и Толика, посланных на смерть…

– Чего ты девке мозги пудришь? – перебила Катя.

– Нам с ней работать. Хочет знать, пусть знает. Смотри, я чеченского солдата, как бы, героизирую: «Вот его дом, вот его сад, вот могила его деда…» А русского дегероизирую – голодный, злой, испуганный, обкуренный, в школе плохо учился. И он будет выглядеть придурком, а чеченский десятилетний мальчишка с автоматом скажет в камеру: «Я защищаю свою землю, свою маму, свою сестру!» Порепетирую с ним и сниму с седьмого дубля. Плюс зелёные «повязки смертников» и «клятвы на Коране»… – распалилась Рудольф.

– Но это же обман! – ужаснулась Валя.

– Факты не скрываю, просто варю в своей подливке. Захочу, локализую конфликт, и будешь думать, это хрен знает где… Захочу, глобализую, и ты услышишь чечена, как бы крадущегося к твоей двери! Знаешь, что такое «недофакт»? Это когда скажу: в таком-то селе тело ребёнка обнаружили в реке, и намекну,