Великая миссия НКВД - Александр Север

Первым актом Временного правительства была раболепно холуйская телеграмма Адольфу Гитлеру: «…Представители общественности свободной Литвы шлют Вам, Вождю Немецкой нации, глубочайшую искреннюю благодарность за освобождение Литвы от губительной еврейско-большевистской оккупации и за спасение литовского народа. Ваш гений обусловит участие литовской нации в возглавляемом Вами победном походе за уничтожение иудаизма, большевизма и плутократии… за сохранение западноевропейской культуры и за претворение в жизнь нового порядка в Европе».

Был принят политический «Меморандум о правовом положении Литвы и фактических отношениях после окончания большевистской оккупации». В нем первой строкой была выражена благодарность: «канцлеру рейха Великой Германии Адольфу Гитлеру и его доблестной армии, освободившей территорию Литвы».

Впрочем, Казис Шкирпа так и не смог насладиться результатом своей деятельности. Немцы поместили его под домашний арест, а в начале августа 1941 года Временное правительство прекратило свое существование.

Эффективность работы советской контрразведки в предвоенные годы и в период Великой Отечественной войны были вынуждены признать руководители германской армии и разведки.

Бывший начальник штаба верховного главнокомандования вооруженных сил Германии генерал-фельдмаршал Вильгельм Кейтель во время военного трибунала в Нюрнберге на поставленный вопрос: «Какими разведывательными данными о Советском Союзе вы располагали до войны и из каких источников эти данные поступали?» — ответил:

— До войны мы имели очень скудные сведения о Советском Союзе и Красной Армии, получаемого от нашего военного атташе. В ходе войны данные от нашей агентуры касались только тактической зоны, мы ни разу не получали данных, которые оказывали бы серьезное влияние на развитие военных действий.

Если говорить о военных атташе, то они перед войной находились под «колпаком» советской контрразведки. Например, немецкое посольство в Москве обслуживало двадцать контрразведчиков. А ведь в слежке участвовали еще сотрудники оперативно-технической службы — установка и обслуживание «жучков» — и «топтуны» — сотрудники службы наружного наблюдения. Не следует забывать и о многочисленной агентуре.

Повышенное внимание московские контрразведчики уделяли военно-морскому атташе фон Баунбаху и резиденту Абвера в СССР — военному атташе генерал-лейтенанту Эрнсту Кестрингу, о котором мы уже упоминали. Последний в немецких кругах считался главным специалистом по России.

* * *

Эрнст Кестринг родился в 1876 г. в Тульской губернии, где его отец владел имением Серебряные Пруды. Закончив в Москве гимназию, будущий генерал вермахта поступил в Михайловское артиллерийское училище. Прослужив некоторое время в русской армии, он перед Первой мировой войной выехал в Германию. Вскоре он становится начальником разведки при Главном штабе немецкой армии.

В 1918 году во время оккупации немцами Украины Кестринг находился в военной миссии при правительстве гетмана Скоропадского, оказывая ему помощь в создании регулярной армии.

Очередное появление на территории нашей страны тогда еще полковника Эрнста Кестринга произошло в 1928 г., когда он, будучи командиром 10-го кавалерийского полка рейхсвера, с группой других немецких офицеров присутствовал в качестве наблюдателя на учениях в Белорусском и Киевском военных округах.

Вот тогда-то он и попал в поле зрения советской контрразведки. Оперуполномоченный Особого отдела, опекавший иностранных гостей, сделал в своем донесении следующую запись: «С чекистской точки зрения Кестринг заслуживает особого внимания: прекрасно владеет русским языком и при малейшем удобном случае старается войти в доверие к тому или иному командиру РККА. Характеризует себя как вполне либерального человека. Одновременно в нем проглядывает опытный и хитрый человек, приехавший со специальными инструкциями от разведки».

А спустя три года Кестринг, возглавив московское представительство германского рейхсвера, становится как бы неофициальным военным атташе в СССР. В этот период на его плечи лег основной груз по организации подготовки немецких офицеров в советских военно-учебных заведениях.

В 1935 году его назначили на должность теперь уже официального военного атташе в германское посольство в Москве.

Обосновавшись в особняке в Хлебном переулке, 28, что недалеко от Арбата, Кестринг, как, впрочем, и другие сотрудники военного, морского и авиационного атташатов, использовал любую возможность для сбора сведений по широкому кругу военно-экономических вопросов, так или иначе связанных с обороноспособностью СССР. Немцев интересовали, прежде всего, стратегический военный потенциал Советского Союза, дислокация военных объектов, транспортных узлов, электростанций, пропускная способность и состояние мостов и дорог и т. п.

Однако работать германской разведки приходилось в условиях жесткого контрразведывательного режима. С одной стороны, каждый их шаг немцев, а тем более, контакт с советскими гражданами фиксировался. Да и последние старались избегать несанкционированного общения с иностранцами.

Все попытки извлечения нужной информации из советских газет тоже закончились неудачей. Перечень сведений, не подлежащих оглашению в печати, был огромным, а цензура демонстрировала повышенную бдительность.

В столь непростых для себя условиях германские спецслужбы сделали основную ставку на легальную разведку с позиций дипломатических представительств своей страны в СССР. Центрами шпионажа стали посольство в Москве, а также консульства в Ленинграде, Киеве, Тбилиси, Харькове, Одессе, Новосибирске и Владивостоке. А под прикрытием должностей типа атташе, советников, секретарей и т. д. работала целая группа немецких разведчиков. Все они были, подобно Кестрингу, не новичками в этом деле и, что самое главное, хорошо знали страну пребывания, ее язык и народ, поскольку многие из них родились в России или Прибалтике, получили здесь образование и даже имели родственников. Пользуясь своей дипломатической неприкосновенностью, они развили бурную деятельность, пытаясь всеми доступными средствами получить любую информацию об оборонном потенциале Советского Союза.

Поэтому повышенной популярностью у германских «дипломатов» в Советском Союзе пользовались различные светские мероприятия, а также экскурсии и поездки по стране. Любил их и шестидесятилетний Кестринг. Поведения «Кесаря» (под этим именем он фигурировал в документах советской контрразведки) во время подобных «туристических» поездок колоритно описал один из секретных сотрудников НКВД, который под видом журналиста стал «случайным попутчиком» генерала во время его продолжительного путешествия по СССР по железной дороге.

«Генерал Кестринг — человек умный, хитрый, чрезвычайно наблюдательный и обладающий хорошей памятью. По-видимому, он от природы общителен, но общительность его и разговорчивость искусственно им усиливаются и служат особым видом прикрытия, чтобы усыпить бдительность собеседника. Он задает не один, а десятки вопросов самых разнообразных, чтобы скрыть между ними те два или три единственно существенных для него вопросов, ради которых он затевает разговор. Он прекрасный рассказчик, но и то, что он говорит, обычно ведет к совершенно определенной цели, причем так, что собеседник не замечает этого. В течение часа или двух он может засыпать собеседника вопросами, рассказами, замечаниями и опять вопросами. По первому впечатлению это кажется совершенно непринужденной беседой, и только потом становится ясным, что вся эта непринужденность и видимая случайность на самом деле вели к какой-то определенной цели».