Глеб Белозерский - Лев Демин

Не надо было долго знакомиться со стольным градом Владимиром, чтобы почувствовать руку решительного хозяина. Обновлялся кафедральный собор, сожженный при нашествии Батыя. Предшественники Александра Ярославича на великокняжеском столе наспех восстановили храм. Теперь же собор обновляли тщательно, добротно. Внутри его восстанавливали фрески. В другом конце города возводился новый храм. Расширялись и надстраивались княжеские палаты.

Александра Ярославича в палатах, да и вообще в городе, не оказалось. Встретила Глеба жена великого князя Александра Брячиславна, урожденная княжна полоцкая, строгая женщина с тонкими чертами лица, в парчовом сарафане и украшенном жемчужинами кокошнике.

- Так ты брат Бориса Васильковича? - переспросила она Глеба. - Был у нас недавно князь Борис.

- А скоро ли вернется Александр Ярославич?

- Думаю, не скоро. У него заведенный обычай каждодневно совершать верховые прогулки. Подкрепись с дороги.

- Благодарствую, матушка.

Александра Брячиславна распорядилась, чтобы Глебу Васильковичу и его спутникам подали угощение.

- Теперь отдыхай, князь. Для тебя готова светлица, - предложила княгиня, когда с угощением было покончено.

- Не привык я отдыхать днем, - ответил Глеб. - Я слышал, что сейчас во Владимире находится владыка Кирилл, мой духовный отец.

- Он, вероятно, сейчас в Успенском соборе, следит за восстановлением росписей. Старая-то роспись пострадала от пожара, когда ханские полчища жгли город.

- Я слышал, при этом пожаре погиб владыка Митрофан.

- Царство ему небесное, - глухо прошептала княгиня.

- Власик, позаботься, чтобы коней накормили, - сказал Глеб десятнику. - И отдыхайте. А я иду в Успенский собор.

Князь привык называть товарища своих детских игр Власия, несмотря на его возраст, Власиком.

Под сводами собора было полутемно. Вдоль стен высились леса, на которых копошились живописцы, обновлявшие стенную роспись, пострадавшую во время пожара. Под лесами Глеб нашел и владыку Кирилла. Подошел к нему под благословение, приложился к руке.

Епископа, на глазах которого он вырос и возмужал, Глеб любил, как родного отца. Владыка был для него мудрым советчиком и наставником. Сам Кирилл, принимавший участие в воспитании и обучении братьев Василько-вичей, тоже относился к мальчикам с любовью и вниманием. Близко знавшие владыку люди видели в нем человека мудрого, но вместе с тем гибкого и, если надо, хитрого, особенно если дело касалось взаимоотношений с ордынцами. Владыка знал, что хан, при всем своем деспотизме и жестокости, не облагал обременительной данью церковь и постепенно поддавался уговорам духовных иерархов и их ордынских сторонников учредить в Золотой Орде православную епархию. Все к тому шло.

Ранее Глеб никогда не бывал свидетелем, когда Кирилл, человек добрый, уступчивый, взрывался, становился жестким, резким и напористым. Такого владыку, какого он увидел сейчас, белозерский князь еще не знал. Кирилл бушевал, распекая гневно кого-то из живописцев.

- Пошто разбушевался, владыка? - спросил Глеб Кирилла, приняв благословение и приложившись к его руке.

- Спрашиваешь, пошто? Погляди на эту мазню… - епископ указал на одну из фресок. - Разве это нимб над головой святого угодника?

- Не могу судить, владыка. Я совсем не живописец.

- А надо бы тебе судить. Это размазанное пятно яичного желтка, а не золотой нимб. Где в нем золото?

Гневный голос владыки гремел под сводами собора. Его слова были обращены к живописцу, коренастому немолодому мужичку с рыжей бородкой.

- Дозволь молвить, владыка… - без робости начал живописец.

- Знаю, что ты мне молвишь, - перебил его Кирилл. - Не оказалось, мол, золотой краски.

- Ей-богу, не оказалось.

- Так вот тебе мой сказ. Слушай и исполняй. Мазню свою прекрати. Золотую краску добудь хоть из-под земли, хоть роди, понял? А коли понял, действуй, богомаз убогий.

Епископ не скрывал своего раздражения, широко шагая к выходу из храма. Уже в дверях он оглянулся и крикнул Глебу:

- Пойдем ко мне, князь. Ты ведь не за тем отыскал меня, чтобы послушать, как я ругаюсь.

- Нет, не за этим я пришел к тебе, владыка. Есть дела поважнее.

- Тогда пойдем в мои палаты. Вот ведь в чем вся наша беда. Были в Ростове превосходные иконописцы. Ростовская школа гремела по Руси.

- Где же она теперь, эта школа?

- Несколько лучших иконописцев погибло, сгорело в соборе, когда бусурмане заняли Ростов, жгли и грабили город. Знаешь, как все случилось?

- Подробностей не знаю.

- А подробности грустные. Во время осады города владыка Митрофан призвал горожан укрыться в соборном храме. Ворвавшись во Владимир, татары подожгли храм. Часть затворившихся в храме людей задохнулись в дыму и пламени. Оставшихся в живых, ханские люди добили мечами. Среди погибших оказался и владыка Митрофан.

- Не пощадили… - воскликнул Глеб, пораженный страшным рассказом.

Архиерейские палаты были чисто убраны, все в образах. Перед образами теплились лампады, горели свечи. Пахло ладаном и свечным нагаром.

Кирилл пригласил гостя за стол, сказал приветливо:

- Чего желаешь отведать, княже?

- Только что отведал всего у княгини. Уволь, владыка.

- Тогда насытимся пищей духовной.

- Вот это в самый раз.

- Митрополит наш не спешит подобрать архиерея во Владимир на место убиенного Митрофана. Говорит, наблюдай временно и владимирскую епархию. Вот и разрываюсь между Ростовом и сим градом.

- Митрополичью кафедру, кажется, твой тезка занимает. Тоже Кирилл.

- Кирилл Третий, если быть точным. Грек. Прежде до него еще два киевских митрополита носили то же самое имя. Вроде бы разумно перенести митрополию из опустошенного Киева во Владимир. И князь Александр Ярославич с таким мнением согласен.

- Думаешь, переедет митрополит из Киева в сей град?

- Переедет. Киев потерял былое значение. Переживает упадок, запустение. Многие его храмы пожжены, порушены. А Владимир набирает силы.

- Ты упомянул великого князя Александра…

- Работаем мы дружно, ладим, уважаем друг друга.

- Я с ним скоро увижусь для большого разговора. Хотел бы знать, что он за человек и правитель. Ты близок к нему.

- Мы с твоей матушкой немало летописных страниц ему посвятили. О таких людях всегда интересно писать. И есть что писать.

- Вот-вот… Потому и спрашиваю.

- Что можно сказать о князе Александре? Бог наделил его разносторонним талантом: светлым разумом, государственной мудростью, умением ладить с ханом. Это не каждому дано. Такой мудрости не хватило батюшке твоему, Васильку Константиновичу, и деду твоему, Михаилу Всеволодовичу. Оба полезли в пасть зверя лютого, раздразнив его и не пожелав защищаться.