Достаточно времени для любви, или Жизнь Лазаруса Лонга - Роберт Хайнлайн

Для лентяя это был настоящий подарок. Кадеты-офицеры народ здоровый, и шансы на то, что кто-то достаточно серьезно заболеет, варьировались от пренебрежимо малых до полного нуля.

Три года герой наш отстаивал свою вахту каждый десятый день. Дежурства от него особых усилий не требовали, но приходилось вставать на полчаса раньше или ложиться на полчаса позже, да еще подолгу стоять, так что уставали ноги, что шло вразрез с трепетным отношением Дэйва к собственному комфорту.

Но в последний год на долю Дэвида выпало только три вахты, да и те он «стоял» сидя, как «младший офицер караула».

Наконец настал долгожданный день. Учеба была закончена. Дэвид получил документы, а потом направился в церковь, где еще раз сочетался браком с собственной женой. Живот ее оказался чуть более округлым, чем следовало бы, но в те времена подобные вещи нередко случались с невестами, и когда молодая пара вступала в брак, обо всем преспокойно забывали. Все знали – хотя и редко упоминали об этом, – что ретивая молодая невеста вполне способна за семь месяцев управиться с тем делом, на которое у коровы – как и у герцогини – уходит девять.

Итак, Дэйв благополучно миновал все рифы и мели и мог уже не опасаться возвращения к своему мулу и «честному труду».

Но в жизни младшего офицера на военном корабле оказались свои недостатки. Было в ней кое-что неплохое – слуги, удобная постель, непыльная работа, от которой руки Дэвида редко становились грязными. И в два раза больше денег. Но ему все равно нужно было больше – жена ведь; к тому же корабль его слишком часто болтался в море, тем самым лишая Дэйва той приятной компенсации, которую предоставляет брак. Но что хуже всего – приходилось выстаивать вахты по короткому списку, который означал четырехчасовое дежурство каждую вторую ночь. Он не высыпался, ноги его гудели.

Поэтому Дэвид пошел учиться на аэронавта. Флотское начальство только что решило завести свои воздушные силы, а потому старалось заграбастать все что можно – лишь бы не попало в чужие руки, а именно в руки армии. Но армия успела подсуетиться раньше, флот отставал, а потому нуждался в добровольцах для полетов.

Дэвида быстро списали на берег, чтобы проверить, есть ли у него задатки аэронавта.

Их было в избытке! Помимо умственных и физических качеств, он обладал высшей степенью мотивации: на новой службе можно было сидеть – и на учебе, и во время полетов. Ночные вахты, само собой, отменялись, и он получал полтора оклада за то, что сидел на работе и спал дома в собственной постели; к тому же полеты считались делом опасным, а потому за них еще и доплачивали.

Надо бы кое-что рассказать об этих аэропланах, поскольку они ничем не напоминают те тяжелые машины, к которым ты привык. Чем-то они действительно были опасны. Дышать тоже опасно. А ездить в наземных экипажах тех лет было еще опаснее, а уж сколько бед поджидало пешехода… Обычно все авиакатастрофы, вне зависимости от тяжести их последствий, являлись следствием ошибок пилота – Дэвид не позволял себе подобных ошибок. У него не было желания стать самым отчаянным пилотом в небе, он хотел стать самым старым из них.

Эти аэропланы были жуткими чудовищами, сейчас в небе ничего подобного не увидишь, разве что детские кайты[25], их часто так и называли – «воздушными змеями». У них было по два крыла – верхнее и нижнее, а аэронавт сидел между ними. От ветра его защищал небольшой прозрачный козырек – не удивляйся, по воздуху их таскал воздушный винт с мотором.

Крылья делали из залакированной ткани, натянутой на деревянные рамы, – по одному этому ты можешь понять, что до звуковых скоростей им было далековато. Разве что в тех несчастных случаях, когда пилот-неудачник пикировал вниз и обламывал оба крыла, пытаясь выровнять машину.

Чего Дэвид никогда не делал. Некоторые люди – прирожденные летчики. Стоило Дэвиду только увидеть аэроплан, как он тут же разглядел сильные и слабые стороны машины, – разглядел так же ясно, как понимал возможности табурета для дойки, от которого когда-то убежал.

Летать он научился так же быстро, как и плавать.

Инструктор сказал ему: «Дэйв, у тебя дар Божий. Я хочу рекомендовать тебя для подготовки в качестве истребителя».

Пилоты-истребители были аристократией среди летчиков: они поднимались в воздух, чтобы в поединке сразиться с вражескими пилотами. Пилот, которому удавалось пять раз добиться победы – то есть уничтожить противника и самому в целости и сохранности вернуться домой, – именовался «асом», что было высокой честью, поскольку, как легко видеть, простая вероятность этого события описывается одной второй, возведенной в пятую степень, что соответствует одному шансу из тридцати двух. В то время как шансы быть убитым возрастали до единицы.

Дэйв поблагодарил наставника, и, пока у него по коже бегали мурашки, колесики в голове уже завертелись, подыскивая способ избежать подобной чести и одновременно не лишиться полуторной оплаты и возможности сидеть во время работы.

Помимо опасности – когда первый же встречный может напрочь отстрелить тебе задницу – служба пилотом-истребителем имела и другие недостатки. Истребители летали на своих «этажерках» в одиночку и были сами себе штурманами – без компьютеров, радиомаяков – всего, что принято в наши времена… впрочем, все это появилось в том же столетии, только немного позднее. Используемый метод именовался «мертвым счислением» – поскольку если ты ошибался в расчетах, то мог считать себя мертвецом: авиация флота летала над водой, поднималась с маленького плавучего аэродрома, и запаса топлива истребителю хватало на считаные минуты. Добавим сюда еще, что пилоту-истребителю в бою приходилось делить внимание между навигацией и попытками убить чужестранца – пока тот не успел убить его самого. Если летчик хотел сделаться «асом» – или же хотя бы отобедать вечером, – приходилось в первую очередь заниматься самыми важными вещами, а уж потом заботиться о навигации.

Помимо возможности потеряться посреди моря и утонуть вместе с «этажеркой», когда кончится бензин… кстати, я рассказывал тебе, каким образом летали эти машины? Воздушный винт приводился во вращение двигателем, использующим химическую экзотермическую реакцию окисления углеводородной жидкости, называвшейся «бензином». Если вы считаете, что это выглядит малопривлекательно, я заверяю вас, что это было малопривлекательно уже тогда. Вся эта конструкция была ужасно неэффективной. Летчику приходилось считаться не только с тем, что бензин может кончиться посреди океана… капризные двигатели нередко ни с того ни с сего принимались чихать и глохли. Неприятная ситуация. Временами – фатальная.

Прочие более мелкие недостатки в работе летчика-истребителя не несли физической угрозы, они просто не отвечали генеральному плану Дэвида. Летчики-истребители были приписаны к плавучим аэродромам – авианосцам. В мирное время – номинально те годы считались мирными – летчики не перерабатывали, вахт не стояли и большую часть службы проводили на сухопутном аэродроме, числясь при этом в списках авианосца, и продвигались по морской службе как в чинах, так и в оплате. Но несколько недель в году пилоты авианосцев обязаны были проводить в море, на маневрах. Приходилось вставать за час до зари, чтобы прогреть эти вздорные двигатели, а потом находиться возле самолетов, чтобы взлететь при первых же признаках реальной или смоделированной опасности.