Последняя одиссея - Джеймс Роллинс

Священник сделал многозначительную паузу.

Кэт обернулась к Пейнтеру:

– Не знаю, в прямом смысле это ад или в переносном, но там явно есть какой-то источник неведомого топлива и что-то вроде схрона дьявольского оружия. Если уж о нем прознали коллеги отца Бейли в intelligenza, то люди, похитившие Елену Каргилл, точно в курсе. Они осведомлены куда лучше прочих.

Грей кивнул.

– Они намерены отыскать это место и завладеть его ресурсами.

Пейнтер обернулся к нему:

– Что совершенно недопустимо.

– Поэтому мы просим коммандера Пирса приехать к нам в Рим, – напомнил Бейли. – Подозреваю, что время не ждет. Особенно если неизвестный враг, как верно заметила капитан Брайант, информирован лучше нас.

Пейнтер внимательно смотрел на Грея.

– Прежде чем уехать, – ответил тот, – мне нужно кое с кем посоветоваться.

«Она явно будет не в восторге».

12:33

Сейхан выругалась, прилаживая колпак молокоотсоса к левой груди. Надо было брать двойной, подумала она, устраиваясь поудобнее на кухонном стуле с подушкой под поясницей. Джек уже час как спал в кроватке, но проснуться мог в любой момент.

Перед Сейхан в электронной рамке сменяли одна другую фотографии: Джек новорожденный в больничном чепчике, а вот ему месяц, и он в пижамке под форму морячка, а вот он улыбается от уха до уха, а вот на руках у гордого папаши Грея…

Меняя стороны, Сейхан ощущала тепло в груди.

Появилось новое изображение: Грей в плавках достает хохочущего Джека из детского бассейна на заднем дворе. Сейхан присмотрелась к мускулистой фигуре мужа, к блестящим льдисто-голубым глазам и темной взъерошенной шевелюре. Мужа она любила всей душой, до умопомрачения, но при этом сознавала, что родительский долг, не говоря уже про бессонные ночи, ослабил близость между ними. Хотя появление Джека привнесло в супружество и много нового.

Впрочем, Сейхан слишком хорошо знала, что жизнь – это эволюция и романтические отношения со временем меняются. Застой убивает их, как и измена.

Картинка сменилась, а Сейхан вспомнила первую встречу с Греем: тогда, в лаборатории Форт-Детрика, она его подстрелила. Сейхан отчетливо помнила этот момент, хотя казалось, что произошло это не в жизни, а в кино и на спуск нажимал другой человек.

В то время она работала наемным убийцей на террористическую организацию, которую потом сама же помогла уничтожить. Оставшись одна, Сейхан нашла прибежище в «Сигме», а с Греем – еще и новый дом.

И все же в ней осталось жесткое ядро, стержень, от которого так просто не отказаться. С юных лет Сейхан проходила жестокую школу, и часть ее постоянно требовала дозы адреналина.

Мысленно она снова услышала выстрел, увидела, как падает Грей. Вспомнила другие убийства, куда более жесткие, но ужаса не испытала. Лишь знакомое спокойствие, граничащее с удовлетворением.

В рамке появилась фотография, как она нежно целует свое дитя в еще не заросший родничок.

«Кто эта женщина? Кто я?»

Ответа Сейхан не знала и одновременно боялась его. Что она предложит Грею, перестав быть собой? Какой матерью станет для Джека?

Чтобы отвлечься, Сейхан сосредоточилась на деле – этот навык ей привили вместе со способностью убивать. Она целиком ушла в воспитание Джека, вкладывая в сына все силы, ведь так было проще, чем смотреть в зеркало.

Помогало недолго.

Внутри Сейхан что-то зрело.

«Может, пока я не узнаю, кто я такая, Джеку будет лучше без меня?»

Заметив, что молоко уже течет слабее, она выключила молокоотсос и, отсоединив от него бутылочку, завинтила крышку. В это время открылась парадная дверь и раздался голос Грея.

– На кухне! – откликнулась Сейхан.

«Вовремя же ты».

Протопав по дощатому полу, вошел Грей, потный и запыхавшийся. Он словно заполнил собой все свободное пространство, а его мускусный запах перебил сладкий аромат молока.

– Надо кое-что обсудить. «Сигма» просит…

– Знаю, – перебила его, вставая, Сейхан. – Звонила Кэт и все рассказала. Поезжай.

– Точно?

– Да, точно. Я с тобой.

Грей напрягся.

– А как же…

– За Джеком присмотрит Кэт, Монк уже едет, заберет. Харриет с Пенни вне себя от радости. – Она подошла к холодильнику и убрала подальше две бутылочки с молоком, дополнив стоявшую там батарею. – Я несколько недель регулярно сцеживаю молоко. Хватит на четыре дня, и еще в морозилке на всякий случай есть запас.

Она обернулась и посмотрела мужу в глаза, как бы сообщая: «Мне это нужно».

Она ждала, что Грей воспротивится, но в его глазах зажегся огонек возбуждения. Давно она не видела этого блеска. В груди екнуло, сердце забилось чаще, и Сейхан поняла, что на самом деле это нужно им обоим.

Грей притянул ее к себе.

– Похоже, нам предстоит дорога в ад. Может быть, даже буквально.

Глядя на мужа, Сейхан улыбнулась так широко, как не улыбалась уже очень давно.

– Надеюсь.

Муса, сорок восьмой обладатель священного титула, покинул Коджатепе, крупнейшую мечеть Анкары, где всегда молился, приезжая в столицу Турции. Только что он завершил магриб, вечернюю молитву, совершив три ракаата, две сунны и две нафили[16].

«Не время для полумер», – сказал он себе.

Муса пошел по площади, оставляя позади громаду мечети с четырьмя тонкими башенками минаретов. За ним следовали трое, три Бану Муса, Моисеевых сына. Вовсе не кровные родственники, свои звания они заслужили, проливая кровь и пройдя испытания огнем. У сорок восьмого Мусы вообще не было детей. Его вторая жена осталась в родительском имении в пригороде Стамбула. Браком они сочетались по расчету, как того требовало его положение, а после даже общались изредка и почти не касались друг друга – разве только для того, чтобы освятить супружеское ложе.

Настоящей семьей Муса считал Сыновей, стражей, каждый из которых нес в кобуре под пиджаком полуавтоматический пистолет «Каракал-F» и высматривал, не угрожает ли жизни духовного отца опасность.

Его проводили до бронированного лимузина, который охраняли две Бинт Муса, свирепые и смертельно опасные Моисеевы дочери, вооруженные теми же пистолетами, только к запястьям у них еще крепились метательные ножи.