Дружба — и больше ничего? - Джессика Стил

Язык ее, похоже, начал самостоятельную жизнь, приказам мозга он больше не подчинялся.

— Не сосчитать! — лениво протянул он.

В сердце Джазлин вспыхнул было огонек ревности, но тут же погас, когда Холден добавил шутливо:

— Впрочем, в последнее время их стало поменьше. Ведь женщины любят молодых.

Джазлин села и посмотрела на Холдена. Он лежал с закрытыми глазами, и, наверно, это придало ей смелости.

— А ты, значит, уже старичок? — промурлыкала она. — Что-то по тебе не заметно!

Холден открыл глаза.

— Осторожнее, Джазлин, ты напрашиваешься на неприятности, — загадочно предупредил он.

— А сколько тебе лет? — спросила она.

— Тридцать шесть, — ответил он и, повернувшись на бок, пристально посмотрел ей в лицо. — Это для тебя не слишком много?

Ну вот еще!

— Обожаю тридцатишестилетних мужчин! — рассмеялась Джазлин, почувствовав, что краснеет. — А как ты думаешь, — поспешила она спросить, — мы еще будем друзьями, когда мне исполнится тридцать шесть?

— Торжественно обязуюсь отметить твое тридцатишестилетие роскошным ужином! — немедленно пообещал он.

Джазлин рассмеялась. Как здорово!

— Вечно вы, мужчины, даете невыполнимые обещания! — усмехнулась она.

— А у вас, женщин, совсем нет сердца! — упрекнул он.

На миг они замолчали, глядя друг другу в глаза, и Джазлин ощутила повисшее в воздухе напряжение. Но вот Холден отвел взгляд, и Джазлин поняла, что это ей показалось, ибо голос его звучал как никогда обыденно:

— Где у тебя крем от загара? Давай-ка натру тебе плечи, иначе сгоришь.

В самом деле, солнце переместилось, а Джазлин совсем забыла, что собиралась лежать в тени. И, честно говоря, забыла не только об этом.

— У меня нет с собой крема, — ответила она, радуясь, что оказалась такой растяпой. Ведь стоит Холдену хоть пальцем дотронуться до ее обнаженных плеч, она не выдержит и бросится к нему в объятия! — Пойду-ка лучше домой, — добавила она неохотно.

— Не надо, — ответил Холден.

У него, как видно, на все был готов ответ, но следующие его действия немало удивили девушку. Холден расстегнул и стащил с себя рубашку — ах, как мечтала она прикоснуться к его обнаженной груди!

— Что ты делаешь? — спросила она дрогнувшим голосом.

Вместо ответа Холден накинул рубашку ей на плечи.

— Ч-что… зачем? — еле слышно бормотала Джазлин, едва не лишаясь сознания от наплыва эмоций и чувственных ощущений.

— У тебя кожа нежнее моей.

Он улыбался, но и с ним творилось что-то неладное. Джазлин ясно это видела и на этот раз была уверена, что не ошибается. Он хотел застегнуть рубашку у нее под горлом, но едва дотронулся рукой до нежной девичьей кожи — и словно электрический разряд пробежал между ними.

— Джазлин! Джазлин! — простонал он. Руки его скользнули под рубашку и крепко сжали ее плечи.

Он сжимал ее до боли, словно отчаянно пытался вернуть самообладание. Но Джазлин не хотела, чтобы Холден владел собой. Она хотела таять в его объятиях. Жаждала поцелуя. Хоть одного — чтобы было о чем вспоминать долгими, долгими одинокими ночами.

— Я хочу… — выдохнула она.

— Чего? — Он смотрел в ее огромные фиалковые глаза. — Чего ты хочешь, Джазлин? — молил он так, словно от ответа зависела его жизнь.

— Хочу, чтобы ты меня поцеловал, — вымолвила она.

Холден еще сильнее, словно в припадке безумия, сжал ее плечи, затем из уст его вырвался стон, и, замирая от счастья, Джазлин поняла, что ее желание сейчас исполнится.

Он склонил голову, обвивая руками стройный девичий стан. Рубашка соскользнула с плеч Джазлин. Губы их встретились. Поцелуй — долгий, жаркий, страстный — тянулся, казалось, бесконечно, и все же, когда Холден с усилием оторвался от ее рта и взглянул ей в глаза, Джазлин хотелось еще.

— Да знаешь ли ты, что со мной делаешь? — хрипло прошептал он.

Если хоть вполовину то же, что и ты со мной, то большего мне не надо! — подумалось Джазлин. Теперь была ее очередь. Не колеблясь, она подалась вперед. Холден встретил ее на середине пути, и губы их слились снова.

Они снова и снова целовали и ласкали друг друга. Холден крепко прижал ее к себе; желая ощутить мужское тело, Джазлин положила ладони на его обнаженную грудь. Сердце ее, казалось, готово было разорваться от нахлынувших чувств и ощущений.

И Холден, в свою очередь, ласкал ее, гладя сильными руками обнаженные плечи и спину, целовал ей шею, плечи, нежные холмики грудей и ложбинку между ними.

Вот он снова прильнул к ее губам — нежно и властно, щедро и требовательно. Никого и ничего не осталось в мире — только двое в дюнах. Сердце Джазлин билось в такт движениям его пальцев. Вот он нащупал застежку лифчика — и остановился.

— Можно? — спросил он, и Джазлин поняла, что он просит разрешения расстегнуть лифчик.

— До сих пор я никому этого не позволяла, — ответила она. Голова у нее кружилась от счастья. — Но ты — другое дело!

— Маленькая моя! — нежно прошептал он, но не бросился, как она ожидала, расстегивать крючок. Нет, сначала он еще раз нежно поцеловал ее, провел ладонями по спине.

Отбросив в сторону этот ненужный предмет туалета, Холден привлек ее к себе. Обнаженные тела их соприкоснулись, и Джазлин испугалась, что пламя, разгорающееся во всем ее существе, вырвется наружу и поглотит ее.

— Что со мной творится! — выдохнула она. Холден отстранился, и Джазлин мгновенно ощутила ледяной холод одиночества.

— Ты боишься? — спросил он мягко, не сводя с ее лица внимательных глаз.

Она покачала головой.

— Я хочу этого. — Этими словами она давала ему разрешение на все. — Просто для меня это так… ново. И я… я не уверена… просто не знаю, как…

— Любовь моя, я буду указывать тебе дорогу! — выдохнул Холден.

При слове «любовь» Джазлин охватил такой восторг, что она поняла: стоит Холдену сказать слово — и она пойдет за ним в огонь и в воду.

Девушка прильнула к нему, и он захватил в плен ее уста. Сладостное, ни с чем не сравнимое ощущение овладело Джазлин, когда нежные ладони его легли на полные, жаждущие ласки холмики ее грудей.

— О Холден! — прошептала она.

— Все хорошо? — спросил он, обхватив ее грудь руками и кончиками пальцев начиная сладкую игру с мгновенно затвердевшими бутонами сосков.

— Никогда… никогда мне не было лучше, чем сейчас! — ответила она. — А можно и мне… к тебе прикоснуться?

— Я весь в твоем распоряжении, — улыбнулся Холден. О, как любила его Джазлин в эту минуту!

Откинувшись назад, она положила руки ему на грудь, осторожно погладила крошечные соски. Слова любви рвались из груди, но Джазлин прикусила язык.