Мистер убийца - Дин Кунц

Теперь он чувствует себя новым человеком.

На мужской половине большого платяного шкафа он находит хлопчатобумажные трусы, синие джинсы, сине-черную фланелевую рубашку, спортивные носки и пару кроссовок "Найк". Все сидит на нем как нельзя лучше.

Он чувствует себя дома великолепно.

Пейдж стоит у окна и наблюдает, как ветер гонит с запада серые облака. Темнеет. На дома, еще недавно утопавшие в лучах солнца, надвигается тень.

* * *

Офис Пейдж находился на шестом этаже и состоял из трех комнат.

Из двух больших окон открывался не очень вдохновляющий вид: дорога, торговый центр, притертые друг к другу крыши домов. Конечно, ее бы больше устроил вид на океан или пышно цветущий сад, но это означало бы более высокую арендную плату.

Тогда Марти только начинал свою писательскую карьеру, и главным кормильцем в семье была Пейдж.

И даже сейчас, когда к Марти пришел успех и появились солидные доходы, которые обязывали ее арендовать более престижный офис в новом районе, она медлила, считая это неблагоразумным. Даже благополучная, процветающая литературная карьера не гарантирует стабильного заработка. Если, скажем, заболевает хозяин зеленой лавки, его служащие продолжают продавать апельсины и яблоки в его отсутствие. В случае болезни он, Марти, уже не сможет содержать семью.

А Марти болен. И, возможно, серьезно.

Нет, она не будет думать об этом. Они ничего еще не знали наверняка. Беспокоиться понапрасну было свойственно той, прежней Пейдж, до того, как она встретила Марти. Теперь ей нужны были только факты.

– Пользуйся моментом, – любил повторять ей Марти. Он был прирожденным, доктором. Иногда ей казалось, что он сумел научить ее большему, чем курсы, которые она посещала, чтобы защитить диссертацию по психологии.

"Пользуйся моментом".

По правде говоря, вся эта суматоха за окном действовала на нее бодряще. Если раньше она была настолько предрасположена к унынию, что даже плохая погода могла сказаться на ее настроении, то все эти годы, проведенные с Марти, его непоколебимый оптимизм, научили ее видеть своеобразную красоту даже в надвигающемся шторме.

Она родилась и выросла в доме, лишенном тепла и любви, в котором было уныло и холодно, как в ледяной арктической пещере. Но она давно уже забыла об этих днях.

"Пользуйся моментом".

Она посмотрела на часы и задвинула портьеры, так как два ее следующих клиента, скорее всего, окажутся восприимчивыми к плохой погоде.

Когда окна были зашторены, в помещении было уютно, как в гостиной частного дома. Стол с книгами и папками находился в третьей комнате, посетители обычно не видели их. Обычно она встречалась с ними в этой уютной комнате. Цветочный рисунок дивана с множеством разбросанных по нему подушек успокаивал, а три обтянутых ворсистой тканью кресла были настолько просторны, что позволяли юным гостям свернуться в них калачиком, а при желании даже сесть в них с ногами. Лампы цвета морской волны отбрасывали мягкий теплый свет, мерцающий на безделушках в конце стола и глазури фарфоровых статуэток в витрине серванта красного дерева.

Пейдж обычно предлагала горячий шоколад и сладости либо печенье с холодной кока-колой, что значительно облегчало общение, как будто они находились в гостях у бабушки. Так, по крайней мере, выглядел дом бабушки, пока она не начала делать пластические операции, исправлять недостатки фигуры методом липотомии, не развелась еще с дедушкой, не начала ездить одна в круизы в Кабо-Сан-Лукас или летать в Лас-Вегас на уик-энд со своим молодым приятелем.

Большинство клиентов в свой первый визит удивлялись, не найдя собрания сочинений Фрейда, кушетки для осмотров и чересчур серьезной атмосферы, царящей обычно в офисе психиатра. И даже после того, как она напоминала им, что она не психиатр и вообще не доктор в медицинском смысле этого слова, а консультант по психологии, имеющая степень и рассматривающая их как "клиентов", а не как "пациентов", как людей с коммуникативными проблемами, а не с неврозами и психозами, они все еще смущались первые полчаса или около того. Но постепенно обстановка и, она хотела верить, ее подход, брали свое и клиенты расслаблялись.

На два часа у Пейдж была назначена последняя в этот день встреча с Самантой Ачесон и ее восьмилетним сыном Сином. Первый муж Саманты, отец Сина, умер вскоре после того, как мальчику исполнилось пять лет. Два с половиной года назад Саманта вновь вышла замуж, и тут начались поведенческие проблемы у Сина. Они, по сути дела, начались в день свадьбы. Мальчик почему-то был уверен, что мать предала его умершего отца, а также может когда-нибудь предать и его. Вот уже пять месяцев два раза в неделю Пейдж встречалась с мальчиком, завоевывая его доверие, налаживая общение с ним, включая в спектр обсуждения такие категории, как боль, страх, гнев, которые он не мог обсуждать со своей матерью. Сегодня впервые в их беседе должна принять участие Саманта, что было значительным шагом вперед и свидетельствовало о том, что в поведении мальчика наметился явный прогресс, если он был готов рассказать матери то, чем делился со своим консультантом.

Она села в свое кресло и потянулась к краю стола за телефоном, который одновременно выполнял функцию селектора, соединяющего ее с приемной. Она собиралась попросить Милли, секретаршу, прислать к ней Саманту и Сина Ачесонов, но селектор зазвонил прежде, чем она успела снять трубку.

– Пейдж, на первой линии Марти.

– Спасибо, Милли. – Она переключила телефон на первую линию. – Марти? Он не отвечал.

– Марти, это ты? – спросила она и посмотрела, на ту ли кнопку нажала.

Линия была включена, горела лампочка, но она безмолвствовала.

– Марти?

– Мне нравится твой голос, Пейдж. Он такой мелодичный.

Он говорит как-то… странно.

Сердце бешено забилось в груди, и она тщательно пыталась подавить охвативший ее страх.

– Что сказал доктор?

– Мне понравилась твоя фотография.

– Моя фотография? – переспросила она, явно сбитая с толку.

– Мне нравятся твои волосы, твои глаза.

– Марти, я не…

– Ты как раз то, что мне нужно. У нее пересохло во рту.

– Что-нибудь случилось?

Вдруг он заговорил скороговоркой, без остановок:

– Пейдж, я хочу целовать тебя, твои груди, обнять тебя крепко и прижать к себе, заниматься с тобой любовью, я сделаю тебя счастливой, я хочу слиться с тобой, это будет сплошное блаженство, как в кино.

– Марти, дорогой, что…

Он повесил трубку, не дав ей продолжить.

Пейдж была озадачена и встревожена. Она прислушивалась какое-то время к гудкам в трубке, прежде чем повесить ее на рычаг.

"Что, к черту, происходит?" – подумала Пейдж.

Было два часа дня и, скорее всего, он звонил ей не из офиса доктора Гутриджа. Но и из дома ему еще рано было звонить, а это означало, что он звонил с дороги.