Связанные нитью - Лука Каримова

— Алла, прошу вас, помолчите, — спокойно проговорил Кирьян, встав из-за стола, он подошел к Мирославе и положил руки ей на плечи. Девушка вздрогнула и склонила голову.

— Ты сожалеешь о том, что произошло между нами? Ты этого не хотела? Скажи честно.

Слава молчала с минуту, он чувствовал, как мечется ее душа от одного ответа к другому:

— Не сожалею… и да, хотела… я помню, что просила тебя остаться со мной, но тогда… я не знала, что это именно ты, и я никогда подобного не делала с первым встречным…

— Я не первый встречный, — он развернул ее к себе и взял за подбородок, подняв лицо, чтобы заглянуть в смущенные женские глаза. — Мы познакомились в лесу, и ты хотела продолжить общение, тебя никто не заставлял и не соблазнял.

— Все так… — неуверенно прошептала она.

— К черту сомнения, — огрызнулся он, а Алла недовольно зацокала языком. — Тебе было хорошо со мной, мне с тобой, нам… Ты солжешь, если скажешь, что это не так, и я почувствую неправду, — он впился в нее взглядом, от которого у Мирославы подогнулись колени, и она схватилась за его плечи, чтобы не упасть.

«Было слишком хорошо…», — девушка кивнула и смущенно уткнулась ему в грудь.

— Матвей, подай-ка мне дуршлаг, — скомандовала Алла. Но принц продолжил молча сидеть, и предмет кухонной утвари сам подлетел к хозяйке. — Вот и варенички, голубки, вам с домашним вареньем?

Кирьян обнял Мирославу за талию и усмехнулся:

— Я люблю со сметаной и сахарком, — он подвел смущенную девушку к столу и усадил, налив чай.

Матвей сидел красный от гнева с поджатыми губами. Если бы взглядом в Кирьяне можно было прожечь дыру, принц так бы и сделал, но увы. Маг только усмехнулся, его ноздри широко раздувались. Он был доволен.

Аллушка заботливой рукой поставила перед ними мисочку с дымящимися варениками и баночку сметанки.

— Кушайте, мои хорошие, а то не скоро вам удастся спокойно поесть.

— О чем ты? — скрипнув зубами, спросил Матвей.

— Так о том, что через час-другой здесь объявятся ищейки. Видать плохо ты вчера растянул свое защитное полотно, пока отхаживал кое-кого хворостиной, — вытирая руки полотенцем, ответила Алла, глядя на Кирьяна, который уже уминал второй вареник, не боясь обжечься.

Алла провела троицу к колодцу за своим участком. Тот находился между ее и соседским домами, куда недавно мужчины снесли яблоки для коровы.

Колодец – из серого камня, с привязанным цепью железным ведром на лавке и открытой крышкой. Проем казался настолько узким, что в него можно было пролезть стройной Мирославе, но не двум взрослым мужчинам.

— Так, вы оба оборачивайтесь детьми, а ты, милая, как окажешься в магическом мире, ни на шаг от них и во всем слушайся. А то знаю я вас, молодок: одни сплошные эмоции и обидки, прямо как прынцессы, — строго наказала ведьма.

Мужчины снова превратились в детей, а Слава думала, стоит ли ей бросаться в очередной водоворот событий с головой.

«Хотя, о чем я? И так влипла, к тому же, повязана с ними какой-то там чудесной нитью», — одна ее половина рвалась в уютную квартиру за ноутбук, а другая… жаждала приключений.

— Давайте быстрее! — поторопила Алла, подталкивая их к колодцу. — Если тебе так будет проще, то задержи дыхание, — она похлопала девушку по плечу.

— Спасибо за все, — поблагодарил Кирьян и первым прыгнул в колодец.

— Благодарю за все, Аллушка. Славка, давай скорее, — Матвей пошел вторым.

— Ступай, девонька и ничего не бойся, слышишь? Сюда-то ты в любом случае сможешь вернуться. Той магической песчинки, что живет в тебе, хватит. Любой колодец приведет тебя домой, ступай с богом, — она прижала ее к своей внушительной груди, крепко обняв, и поцеловала в лоб. — И помни: верь своей интуиции. Ты хоть и не ведьма, но все равно…

— Спасибо, Алла Николаевна… — Мирослава зачем-то перекрестилась и, сделав глубокий вдох, прыгнула в черный омут колодца.

Ледяная вода впилась в тело, захотелось вдохнуть. Стало так холодно! Вот она только что плыла куда-то вниз, и тут же ее завертело, закрутило и выплюнуло.

Мирослава сидела на мокрой траве, с волос по шее стекала вода, мокрая холодная одежда облепила тело, в кедах хлюпало. Громко чихнув, девушка застучала зубами.

— Вставай, некогда рассиживаться, а то заболеешь, — Кирьян протянул ей руку.

Мужчина был в своем истинном облике, абсолютно сухой, как и Матвей. Оба с напряженными лицами, принц озирался по сторонам.

Стоило Мирославе встать рядом с Кирьяном, как от него хлынула горячая волна: вся одежда, волосы и обувь моментально высохли. Челка аккуратно лежала на лбу, как после укладки утюжком. Странно, но кожа лица не пересушилась, хотя это был настоящий жар.

«Никакого крема не надо», — гладя себя по щеке, подумала девушка и взяла Кирьяна за руку.

— На улице светло, поэтому я наброшу на нас с Мирославой легкий морок до ближайшей лавки. Там тебя надо переодеть во что-то подходящее, — он посмотрел на ее джинсы и кеды. — И дойти до портала. Надеюсь, нам удастся попасть на остров Буян к королю Черномору.

— Куда? Ты собрался заниматься дипломатическим визитом именно сейчас, когда в любой момент к нам могут подослать наемника? — прошипел Матвей.

— Именно, а теперь верни себе детский облик, чтобы не привлекать к своему королевскому… заду лишнее внимание.

Матвей нахмурился, но сделал как было велено.

— Пойдемте скорее. Здесь повсюду уши, недосуг разговаривать у старого колодца, — крепко держа Мирославу за руку, Кирьян повел ее за собой, принц понурил голову и пошел следом. Он тоже взял девушку за руку.

Легкий морок, который на себя и Славу навел Кирьян, не привлекал к ним лишнего внимания, но сильный маг при желании с легкостью бы его развеял. Троице повезло, что такого поблизости не оказалось, и окружающие видели в них семью: жену с мужем и ребенка.

Так они быстро дошли до главной улицы портового городка, расположившегося ровно на границе между королевством Ворожея и островом Буяном, на который можно было попасть только порталом и по особому разрешению. Чем и собирался воспользоваться Кирьян, правда без официальной бумаги, а предоставив свой перстень мага и принца в истинном виде. Дипломатическая работа начиналась.

В лавке с готовой одеждой Мирославу обрядили в мужские зауженные брюки с бесформенной рубахой и курткой. Обули ботинки, и только после этого, когда Кирьян расплатился, девушка превратилась в молодого юношу.

— Почему на мне мужские вещи? — шепотом спросила она, выходя из лавки и поправляя фуражку на голове. Сейчас она чувствовала себя женской копией Тома Сойера[1]: подтяжки, коротковатые штаны, грубоватые ботинки и головной убор, из-под которого торчала челка. Мирославе нравился этот небрежный мальчишеский образ, но для чего?