Унесенные ветром. Том 1 - Маргарет Митчелл

В такое ослепительное утро Скарлетт обычно сразу подбегала кокну и, положив локти на подоконник, впивала в себя ароматы и звуки Тары. Носегодня сияние солнца и лазурь небес пробудили в ней только одну мысль: «Славабогу, дождя не будет!» На постели стояла картонная коробка с бережно уложеннымв нее светло-зеленым муаровым платьем с воланами из кремовых кружев,приготовленным для отправки в Двенадцать Дубов, дабы Скарлетт могла сменить тамсвой туалет перед балом, но она, скользнув по платью взглядом, лишь пожалаплечами. Если все пойдет так, как она задумала, это платье не понадобится ейсегодня вечером. Задолго до начала бала они с Эшли будут уже на пути кДжонсборо, к венцу. Сейчас ее волновал совсем другой вопрос: какое платьенадеть на барбекю?

Какое платье сделает ее особенно неотразимой в глазах Эшли?С восьми часов утра она примеряла то одно, то другое и теперь стояларасстроенная, подавленная, в кружевных панталонах, корсете и в трех пышныхполотняных, отделанных кружевом нижних юбках. А отвергнутые платья пестрымигрудами шелка, оборок и лент громоздились вокруг нее на полу, на постели, настульях.

Розовое платье из оргаиди с длинным ярко-красным поясом,несомненно было ей к лицу, но она надевала его прошлым летом, когда Меланиприезжала в Двенадцать Дубов, и та, конечно, могла его запомнить. А значит,ничто не помешает ей съязвить на этот счет. Черное бомбазиновое с буфами нарукавах и большим стоячим кружевным воротником выгодно оттеняет ееослепительную кожу, но нельзя не признаться, что оно ее чуточку старит.Скарлетт озабоченно шагнула к зеркалу и вгляделась в свою шестнадцатилетнююмордашку, словно боясь увидеть морщины или дряблый подбородок. Но Мелани такюна и свежа — ни в коем случае нельзя казаться возле нее старше своих лет.Сиреневое в полоску муслиновое платье с большими кружевными медальонами итюлевым воланом красиво, но не в ее стиле. Кэррин с ее тонким профилем ибесцветным личиком выглядела бы в нем недурно, сама же она в этом платье будетпохожа на школьницу, а это уж никак не годится — походить на школьницу рядом соспокойной, исполненной достоинства Мелани. Клетчатое платье из зеленой тафты,все в мелких оборочках, обшитых по краю зеленой бархатной лентой, шло ейбесподобно, и вообще это было ее любимое платье — когда она его надевала, глазаее приобретали совсем изумрудный оттенок, — но, увы, спереди на лифеотчетливо виднелось жирное пятно. Конечно, можно было бы замаскировать пятно,приколов брошь, но как знать, может быть, у Мелани очень зоркий глаз. Значит,оставались пестрые ситцевые платья, недостаточно нарядные для такого случая,либо бальные платья, либо зеленое муслиновое в цветочек, которое она надевалавчера. Но это было скорее вечернее платье, не слишком подходящее для барбекю, сглубоким вырезом, почти как у бального платья, и крошечными буфами вместорукавов. И все же она не видела другого выхода, как остановить свой выбор нанем. В конце концов, ей не приходится стыдиться своей шеи, плеч и рук, дажеесли и не очень пристало обнажать их с утра.

Стоя перед зеркалом, она изогнулась в талии, чтобы оглядетьсебя сбоку, и не обнаружила в своей фигуре ни малейшего изъяна. Не слишкомдлинная шея была приятно округлой и соблазнительной, как и руки, да ивыглядывавшие из корсета груди были очень милы. Не в пример многимшестнадцатилетним девчонкам, ей никогда не приходилось пришивать крошечныешелковые оборочки к подкладке лифа, чтобы придать фигуре более пышные формы. Еерадовало, что у нее, как у Эллин, тонкие, длинные кисти рук и маленькие ступни,и, конечно, ей хотелось бы стать такой же высокой, как Эллин, но в общемСкарлетт была вполне довольна своим ростом. Обидно, что платье закрывает ноги,подумала она, приподняв нижние юбки и окидывая взглядом округлые стройныеножки, выглядывавшие из-под панталон. Что говорить, у нее очень хорошенькиеножки. Даже девочки в фейетвиллском пансионе всегда ими восхищались. И ужконечно, такой тонкой талии, как у нее, нет ни у кого, не только в Фейетвилле иДжонсборо, а, пожалуй, и во всех трех графствах, если на то пошло.

Мысль о талии заставила ее вернуться к практическим делам.Мамушка затянула ее корсет в талии до восемнадцати дюймов — для бомбазиновогоплатья, а зеленое муслиновое требует, чтобы было не больше семнадцати. Надовелеть ей затянуть потуже. Скарлетт приотворила дверь, прислушалась: на холладоносилась тяжелая поступь Мамушки. Скарлетт нетерпеливо окликнула ее, зная,что в этот час она может как угодно покрикивать на слуг, потому что Эллинсейчас в коптильне — выдает кухарке продукты.

— Похоже, кому-то кажется, что у меня за спинойкрылья, — проворчала Мамушка, поднимаясь по лестнице. Она с трудомпереводила дух, и лицо ее выражало неприкрытую готовность к битве. В большихчерных руках покачивался поднос, над которым поднимался пар от двух крупных,политых маслом ямсов, груды гречишных оладий в сиропе и большого куска ветчины,плавающего в подливке. При виде этой ноши легкое раздражение, написанное налице Скарлетт, сменилось выражением воинственного упрямства. Волнение,связанное с выбором платья, заставило ее забыть установленное Мамушкой железноеправило: прежде чем девочки отправятся в гости, их следует так напичкать едойдома, чтобы там они уже не могли проглотить ни кусочка.

— Зря притащила. Я не стану есть. Унеси обратно накухню. Мамушка поставила поднос на стол, выпрямилась, уперла руки в бока.

— Нет, мисс, кушать вы будете! Нужно мне больно, чтобопять трепали языком, как в тот раз: видать, нянька ее дома не покормила! Всескушайте до последнего кусочка!

— Нет, не стану! Поди сюда, затяни мне корсет потуже, яи так опаздываю. Экипаж уже подан — я слышала, как он подъехал. Теперь Мамушказаговорила вкрадчиво:

— Ну же, мисс Скарлетт, будьте умницей, поешьтенемножко. Кэррин и мисс Сьюлин скушали все до капельки.

— Еще бы им не скушать, они же трусливые, какКролики, — презрительно сказала Скарлетт. — А я не стану. Убериподнос! Я прекрасно помню, как я уплела все, что ты притащила, а потом уКалвертов было мороженое, для которого они получили лед из самой Саванны, а яне смогла съесть ни ложечки. А сегодня я буду есть в свое удовольствие все, чтозахочу.

Такой открытый бунт заставил Мамушку грозно сдвинуть брови.Что положено делать воспитанной барышне и чего не положено, было в ее глазахнепререкаемо и так же отличалось одно от другого, как белое от черного. Никакойсередины тут быть не могло. Сьюлин и Кэррин были воском в ее мощных руках ивнимательно прислушивались к ее наставлениям. А бот внушить Скарлетт, что почтивсе ее естественные природные наклонности противоречат требованиям хорошеготона, было нелегко. Каждая победа, одержанная Мамушкой над Скарлетт,завоевывалась с великим трудом и с помощью различных коварных уловок,недоступных белому уму.

— Ну, может, вам наплевать, как судачат про вашусемейку, а мне это ни к чему, — ворчала она. — Не больно-то приятнослушать, когда про вас, мисс Скарлетт, говорят, что у вас воспитание хромает. Ауж я ли вам не толковала, что настоящую-то леди всегда видать по тому, как онаест, — клюнет, словно птичка, и все. Прямо сказать, не по нутру мне это,не допущу я, чтобы вы у господ Уилксов набросились, как ястреб, на еду и началихватать с тарелок что ни попадя.