Алиби с гулькин нос - Светлана Алешина

— Привет, привет, — улыбаясь, говорил Котов, хлопая мужчину по плечу. — Семейный досуг, как это замечательно! Извините, что нарушаем, мы ненадолго, верно, Лара?

— Вы садитесь, — пригласила Галина Анатольевна. — Хотите кофе?

— Мы действительно ненадолго, — остановила ее Лариса. — Вы уж не удивляйтесь, но меня интересует ваша машина, как я уже сказала. И даже не она как таковая, а в чьих руках она находилась двадцать восьмого мая? Понимаю, вам трудно, наверное, вспомнить… но вы все-таки постарайтесь, это очень важно.

— Крайне важно, — приняв чрезвычайно серьезный вид, кивнул Котов.

Он неловко чувствовал себя в сложившейся обстановке и посему пытался напустить таинственности и придать ситуации максимум значимости.

— Да я не удивлена, — невозмутимо ответила Галина Анатольевна. — Дело в том, что Евгений Алексеевич много раз упоминал о вашем, так сказать, хобби… Рассказывал о ваших успехах, даже называл известные имена, которые пользовались вашими услугами. Неужели сам губернатор?

Евгений Алексеевич при этих словах густо покраснел и отчаянно засемафорил Ларисе, чтобы она не разоблачила его вранья.

Та про себя лишь усмехнулась. Похоже, хвастовство Котова начинает переходить допустимые пределы, а если добавить к этому еще и — не приведи бог! — возобновившийся алкоголизм, то не исключено, что через десяток лет ее супруг станет кем-то вроде переводчика-разведчика Святского.

Лариса представила себе поседевшего Котова, который рассказывает какому-нибудь малознакомому за бутылкой, быстро и хвастливо бросая фразы: "У меня жена… Детектив… Бывший! Расследованиями занималась! С моей помощью. Придет, спросит — Женя, что делать? Я ее версию выслушаю, говорю — никуда не годится! Она — посоветуй! Я ей говорю — садись! Слушай!

Пиши! Она слушает, пишет, потом едет и берет преступника! Нормально? Нормально!"

Ощутив, что повисла пауза, Лариса тут же отогнала неуместные мысли и быстро проговорила:

— Вы не ошиблись насчет моего хобби, именно поэтому меня интересует, где находилась ваша машина двадцать восьмого мая.

— Но я… я действительно не помню, — развела руками женщина и обезоруживающе улыбнулась.

— Скажите хотя бы, вы ее одалживаете кому-нибудь, кроме Евгения Алексеевича?

— Ну… Мужу периодически, — скосила она глаза на супруга. — Иногда подруге, когда у нее сломается. А больше, пожалуй, никому.

— Ну что ж, — вздохнула Лариса. — Все понятно…

— Так пойдем? — поднялся с дивана Котов.

Они уже готовы были уйти, как вдруг подал голос муж Галины Анатольевны, молчавший все время разговора, обратившись к своей супруге:

— Может быть, посмотреть в моем ежедневнике?

— Посмотри! — обрадованно проговорила та.

Видимо, ей либо хотелось угодить своему шефу, либо Галина Анатольевна не была лишена авантюрной жилки, и ей приятно было принять хоть какое-то участие в неведомом ей расследовании. Причем, присмотревшись к этой женщине, Лариса решила, что скорее имеет место второй вариант.

Ее супруг вышел из комнаты и вскоре вернулся с ежедневником в руках. Он начал листать его, сосредоточенно всматриваясь в страницы.

— Вот, — наконец сказал он. — Двадцать восьмое мая, вы говорите? Вот у меня записано: с восьми до двух — дежурство в клинике, потом телемастер, вечером — Макеевы…

Что с Макеевыми, ты не помнишь?

— Ах, ну конечно, — кивнула Галина Анатольевна. — Мы же ходили к ним в гости, на день рождения Алены. У нее вообще-то двадцать седьмого, но отмечали они двадцать восьмого, я сейчас вспомнила. Так, мы были на машине, за рулем была я… Во время вечеринки она стояла во дворе, а потом мы вышли, я села за руль, и мы поехали домой. Вот и все.

— А во сколько вы поехали домой? — уточнила Лариса.

— Ой, ну точно я, конечно, не помню… — женщина повернулась к своему супругу, но тот только пожал плечами. — Но я могу сказать, — продолжала она, — что никак не позже одиннадцати. У нас же дети, нам их нужно было еще забрать от моих родителей. Так что где-то в районе одиннадцати мы оттуда вышли.

— А после того, как съездили за детьми?

— Поставили машину в гараж до утра.

Утром я поехала на работу.

— Что ж, спасибо вам огромное, — поблагодарила Лариса. — И еще раз простите за вторжение.

— Да что вы, мне даже лестно, что из-за моей машины такой переполох.

— К сожалению, это не из-за вашей машины, — вздохнула Лариса и добавила:

— Или к счастью.

— А можно узнать, в чем дело? — все-таки полюбопытствовала Галина Анатольевна.

— В деле, которое расследует моя жена, — пояснил Котов, — тоже фигурирует похожий «Шевроле». Это просто отработка версии, чистые формальности, — важно заявил он. — Так что не волнуйся, Галочка!

Спасибо тебе.

И он снова припал к ее руке, а затем увлек Ларису за собой на лестничную клетку.

Выражение его лица, однако, резко изменилось, едва дверь в квартиру его сотрудницы захлопнулась. Спускаясь по лестнице вниз, Котов находился в предвкушении того, что сейчас выскажет наконец своей супруге массу нелицеприятного по поводу ее поведения, чем сможет поставить ее на место. Однако взбучку жене Котов устроить не успел.

Лариса улизнула от него сразу же после посещения Галины Анатольевны. Она направилась к переводчику-разведчику Святскому: он оставался главным свидетелем в этом деле после смерти Зинки.

Стучать Ларисе пришлось долго. Сразу же после того, как она постучала первый раз, свет, горевший у Святского, погас. И вообще внутри будто все вымерло.

«Боится, — подумала Лариса. — Трус чертов!» И продолжила стучать в дверь. Это не продвигало ее к цели, и она, приблизив губы к замочной скважине, громко сказала:

— Виталий Георгиевич! Виталий Георгиевич, это я, Лариса. Вы мне очень нужны.

Некоторое время за дверью не было слышно ни звука. Потом вдруг дверь резко открылась. На пороге стоял всклокоченный переводчик Святский, с трудом держась на ногах. Было видно, что он нетрезв. В руках у него была какая-то палка.

— Вы защищаться этим вздумали? — насмешливо спросила Лариса.

— Нет-нет, — тут же засуетился Святский, на всякий случай вглядевшись в темноту за спину Ларисе — не кроется ли там какая-нибудь опасность.

Лариса прошла в комнату. Там было все также, как вчера. Такой же запах гнилой капусты, такой же бардак. В этом Лариса убедилась, включив свет.

— Это я… Уборку генеральную провожу… Паутину сметаю, — начал объяснять Святский, помахивая дрыном. — Зинка не делала ни хрена… Вот я и решил, так сказать…