Райская птица - Энн Мэтер

Здесь он спит.

Возможно, он спал здесь с Сарой.

Почему же это не ужасает ее?

Но Сара никогда об этом не узнает.

Возможно, именно это говорил его отец Селесте…

Доминик снял рубашку и прилег рядом с ней. Клео с восхищением посмотрела на его сильное загорелое тело. Разве это неудивительно, что этот красивый мужчина хочет ее, Клео Новак?

Он склонился над ней, раздвигая ее ноги. Его возбужденная плоть, закованная в брюки, грубо впилась в ее нежную кожу, но она почти не замечала этого. Он прижался к ее обнаженной груди:

— Ты себе не представляешь, как сильно я этого хотел.

Она тоже хотела. От его близости у нее слегка кружилась голова. Клео задрожала, когда Доминик чуть отстранился, чтобы ласкать ее груди. Когда он потер набухшие соски, ее тело захлестнула волна дикого желания.

— Это безумие, — выдохнула она, почувствовав прикосновение его губ. — Ради бога, что ты делаешь?

Доминик поднял голову и посмотрел на нее затуманенным взором:

— Тебе не нравится? — Он подул на влажный сосок, который только что покусывал.

— Никто, то есть ни один мужчина или женщина, — поспешно добавила она, — никогда не проделывал со мной таких вещей.

Доминик удовлетворенно вздохнул и пробормотал:

— Значит, ты в некотором смысле девственница.

«Во многих», — подумала Клео. Ей хотелось быть более опытной в подобных вещах. Также ей хотелось, чтобы Доминик снял с себя оставшуюся одежду. Она чувствовала себя такой беззащитной.

Но Доминик, казалось, собирается лишить ее остатков достоинства. Он расстегнул ее шорты и стянул их до бедер вместе с трусиками.

— Пожалуйста, — попыталась остановить его Клео, но он только еще ниже склонил голову и провел губами по ее животу.

— Перестань, — глухо произнес он, и она почувствовала, как его пальцы скользнули вниз и проникли в ее лоно.

Она была влажной внутри. Доминик почувствовал, как она вздрогнула, когда он начал ее ласкать. Затем он вынул пальцы и приложил к своим губам.

— Доминик! — Клео пришла в изумление.

— Сокровище мое, не останавливай меня, — прошептал он. — На вкус ты такая же приятная, как и с виду. — Но, заметив, как она покраснела, он немного отодвинулся. — Хорошо. Не буду. — С этими словами он быстро расстегнул ремень.

Без тени смущения он снял брюки, и Клео увидела его длинные сильные ноги. Она была очарована его мужественностью, мощным пенисом, который гордо возвышался над порослью густых курчавых волос. Он был таким большим, что Клео засомневалась, сможет ли вместить его в себе.

— Я говорил, что хочу тебя? — спросил он и провел языком по ее губам.

Затем Доминик взял ее руку и притянул к своему пульсирующему члену. Почувствовав ее неумелые прикосновения, он понял, что близок к оргазму.

Он жадно втянул воздух:

— Давай не будем торопиться.

Высвободив ее густые роскошные волосы, он провел по ним рукой:

— Ты сводишь меня с ума. Я хочу тебя всю. Хочу стать частью тебя, чтобы не знать, где заканчиваюсь я и начинаешься ты.

Его рот, горячий и настойчивый, снова нашел ее чувственные губы, и их языки закружились в безумном танце. Затем Доминик снова отстранился и принялся целовать ее грудь и живот, опускаясь все ниже. Жесткая щетина на его подбородке щекотала ее чувствительную кожу.

Клео вся изогнулась. Ее тихий стон потряс всю его вселенную. Никогда никого он не хотел так, как ее.

Когда его язык проследовал к низу ее живота, она заерзала в знак протеста. Но Доминик не обратил на это никакого внимания. Он раздвинул мягкие складки потайных губ и прикоснулся к ее бутону, разбухшему от желания.

— Ты… ты не можешь, — задыхаясь, прошептала Клео, когда Доминик раздвинул ее ноги.

— Еще как могу, — охрипшим голосом ответил он, лаская ее возбужденную плоть. — Еще немного, и ты узнаешь, что такое настоящее блаженство.

Клео понимала. Каждая клеточка ее тела молила о том, чтобы он не останавливался.

— Но… Доминик, я хочу тебя. Хочу почувствовать всего тебя. Не только… твой язык.

Доминик застонал:

— Знаю. — Он с трудом оторвался от ее ароматного лона. — Но ты такая приятная на вкус. Я хочу больше тебя. Хочу всю тебя.

Ее ноги были широко раздвинуты. Доминик просунул руки под ее ягодицы и теснее прижал к себе. На долю секунды Клео запаниковала: она помнила, каким большим был его пенис. Сможет ли она сделать это…

Но он легко вошел в нее и заполнил собой ее всю, без остатка.

Она судорожно вздохнула, и Доминик тут же отодвинулся:

— Я сделал тебе больно?

Клео притянула к себе его лицо и провела пальцем по его губам:

— Нет, мне не больно. Это потрясающе. Ты потрясающий. Только… не останавливайся.

— Разве я смог бы, — с дрожью в голосе ответил Доминик.

Он накрыл ее собой и начал медленно двигаться вперед, всем своим весом прижимая ее к постели. Их тела закружились в невообразимо чувственном танце.

Доминик желал, чтобы их первая близость длилась вечно, но Клео была слишком горячей и возбужденной, чтобы дать ему время насладиться ею в полной мере.

Движения стали стремительнее. С каждым рывком Доминик переживал что-то новое, доселе неизведанное.

Он почувствовал, как она задрожала, достигнув пика наслаждения. Ее руки еще крепче обхватили его, а из уст раздался протяжный стон. И почти в этот же самый момент оргазм настиг его самого. Он застонал, а его тело сотряслось, извергая лавину горячего семени.

Клео никогда не переживала ничего подобного. Ее била мелкая дрожь. Время от времени глубоко внутри она чувствовала спазмы, ощущала ослабевающий жар плоти Доминика, все еще находящейся в ней.

Вдруг в ней болью отозвалась мысль о том, что они не воспользовались никакими средствами предохранения. Она совсем забыла об этом, так же как не думал об этом Доминик, когда проникал в нее.

Клео поежилась. Хорошо еще, что это произошло не в самые опасные дни. Она могла бы оказаться в такой же ситуации, как и ее мать.

Ей стало дурно, и она попыталась подняться. Но тут же почувствовала, что Доминик снова готов к бою.

— Эй, — просипел он, потершись о ее губы своими губами. — Не двигайся. Я просто лежу и наслаждаюсь моментом, ожидая следующего прилива.

— Мне… мне нужно идти, — запинаясь, сказала Клео. — Пожалуйста, отодвинься. Я хочу встать.

— А я не хочу, чтобы ты вставала, — возразил Доминик, и его зеленые глаза потемнели. — Я снова хочу любить тебя. Всю ночь, если смогу.