Докричаться до мира - Оксана Демченко

Слушать его было сложно. Настой уже действовал, отключая интерес к сложным умственным упражнениям. И настраивая на безмерно благодушный — как и обещал отшельник — покой. Лимма зевнула и устроилась поудобнее. Риан понял, усмехнулся и отвлекся от размышлений.

— Впрочем, ты спросила про Нику. Она пришла в мир, испоганенный темной, искаженной силой. И сделала очень многое для его спасения. Она одна тогда слышала Великого, даже не осознавая, что слышит. Это было похоже на наитие, как я полагаю. Тиннара помогла людям собрать силы для борьбы с Адептом, распорядителем искаженного, но по-прежнему могучего, дара дракона. Нашла и провела через посвящение новых снавей. И вросла в этот мир. Полюбила его всей душой. Научилась смотреть на него взглядом самого Великого… Радоваться каждому дню.

— А потом она спасла Великого и сама погибла при этом, — сонно пробормотала львица. — И дракон возродил ее, одарив крыльями. Я просила правду, а ты мне пересказываешь сказку на ночь.

— Это и есть правда. Дракон взлетел. Он мог бы прожить две сотни лет и стать взрослым. Выбрать жизнь в небе или удел айри. Но Тиннаре захотелось вернуться к нам. И остаться человеком. Во многом ради своего мужа, Наири. Это такие странные вопросы, львица… Можно ли пожертвовать жизнью ради спасения мира? Стоит ли длинная жизнь и великое знание утраченной земной любви, потерянных друзей… Ей хотелось менять тот мир, который она спасла. День за днем, чтобы видеть, как он возрождается к нормальной жизни. Отдать нам свое знание из иного мира, позволяющее избежать каких-то ошибок. Обезопасить Великого от повторения той ошибки, выстроив грамотную систему контроля силы и каналов ее передачи.

— И что? — почти капризно уточнила Лимма.

— Она умела капризничать, в отличие от тебя, — рассмеялся Риан. — Великий возродил драконию. А Тиннара отказалась от этого красивого подарка и вытребовала себе другой. Великий ей не отказал… Дан вообще любит исполнять капризы.

— Великого зовут Дан? — заинтересовалась сквозь сон Лимма.

— Да. Это был третий вопрос, — мягко усмехнулся голос Риана.

Спорить и возмущаться оказалось поздно. Сон уже накрывал сознание мягкой пуховой пеленой. Уносил прочь, в тот особый слой на грани реальности, куда могут пробираться лишь снави. Чтобы учиться, отдыхать, искать ответы на вопросы или просто общаться.

Сегодня Лимма не общалась и не училась. Просто отдыхала.

А утром она проснулась в превосходном состоянии звенящей веселой бодрости.

Потянулась, слушая, как на кухне уютно бормочет Риан, готовя завтрак.

Принюхалась: отшельник пек творожники, обожаемые Никой. Точнее, обеими Никами, и старшей, и нынешней.

— Вставай, соня! — обозначил свою осведомленность по поводу пробуждения Риан. — Сегодня ты улетаешь к Тимази. Я уже договорился. На неделю, и не смей спорить!

Если в мире есть место, куда не полезет со своими законами ни один дракон, даже самый обезумевший от злости, то это именно леса Тимассы.

— Знаю, — зевнула Лимма, выбираясь из-под одеяла. — Риан, а вот третий вопрос…

— Был уже! — шутливо возмутился отшельник.

— Я проспала ответ, — нагло, подражая племяннице, соврала Лимма. — Слушай, ну ма-аленькое одолжение. Просто любопытство разбирает. Эллар мне сказал, что ты лучший боец Релата. Я не поверила. Ты у нас пожилой и вообще — миролюбивый.

— Ну? — недовольно буркнул Риан, возникая на пороге спальни с подносом.

— Как приятно болеть, — обрадовалась Лимма, двигая к кровати столик на колесиках.

— Ммм, вкусно. Спасибо. Если ты — лучший, то кто просто очень хороший?

— Эллар, — усмехнулся Риан. — За последние сто лет, после Наири, он мой любимый ученик. Прочие похуже. Разве что наш дикарь Тимази… Ты поедешь к нему. И, раз спросила, — с поручением. Я отковал для рода вождей ритуальное копье. Отвезешь.

Лимма представила эффектное зрелище: она, такая маленькая и изящная, в парадном платье и на шпильках, выбирается из мобиля с копьем наперевес… Фыркнула и кивнула. Потом стала куда серьезнее.

— А если наладится связь с «Птенцом»? Без меня…

— Не ранее, чем через неделю, — твердо пообещал Риан. — Я все просчитал. Отдыхай и кушай фрукты. В Тимассе лето. У твоей любимой аспирантки Нгалы, дочери нашего замечательного вождя Тимази, отпуск.

— Ты все предусмотрел, — рассмеялась Лимма.

— Да. И не надейся, что я вам предлагаю тихо провести время. Металлургический комплекс Грийена стоит на границе лесов Тимассы. Требуется снавь, чтобы посетить там кое-кого тихо, без лишних формальностей. И уточнить на месте, проходили ли заказы на вот такие сплавы, — отшельник извлек из кармана довольно длинный список. — Ответ я знаю. Но мне, а точнее, нам с Ялитэ, нужны копии с официальных бумаг.

9 марта, «Птенец» — 14 марта, Хъеррт. Ника.

Первое утро, а точнее, пробуждение в похожей на пыточное кресло кровати на «Птенце», лишило меня остатков восторженности. Ноги затекли, руки невесть зачем мертво вцепились в спинку кровати. От кошмаров удерживают? Ненадежно. Всю ночь я бегала от стаи клыкастых голодных Управителей из Большого круга, стремящихся отменить полет и поужинать экипажем. А убежав, покусанная и избитая, хромала к ржавому МД-1, тяжело взлетала и потом садилась на незнакомую планету без радаров и камер, вслепую, по баллистической траектории, имея в качестве единственного средства управления… весло. Отлепляя пальцы по одному от слегка изогнутого металла того, что ночью послужило «прототипом весла», я задумчиво рассуждала: это как же надо было грохнуться, чтоб так вцепиться? Не дай Боги в яви узнать!

Волосы дыбом, пот на лбу.

Так ведь жара… тропики отдыхают.

Почему, кстати? Спасибо пиявке, снять которую вчера не хватило сил: пустынное пекло ощущается лишь лицом и ладонями. Если это Хо начудил, убью гения, и мне, вопреки всем возражениям, воздвигнут внушительный памятник на его многострадальной родине. Да точно он — в коридоре-то нормально, прохладно.

Юноша обнаружился в моем (!) пилотском кресле. Сидел, сопел самозабвенно и пытался выудить из недр гнезда змею контакта с датчиком пульса. Не-ет, не зря я вцепилась в кровать.

— Милый мальчик, а кто тебе сказал, что я обожаю юг? — Восторженно улыбнулась я.

— Спасибо, родной! Отдохнула чудно.

— Ну-у-у…

— Хо, я ведь снавь, мне врать бесперспективно, — голос окреп и уже призвякивал злостью. — Знаешь, как мы поступим? Я закрою тебя, туриста недобитого, между люками, в шлюзе-переходнике. И пойду искать пакости по всему Птенцу. Найду — открою внешний люк. Не найду — впущу и извинюсь. Идем. Далекая родина ждет твоей кровушки.

— Я согласен, — неожиданно закивал он, цепляясь за меня. — За люк. Быстро.

В коридоре стоял Эл, очень тихий и решительный. Такого я его и сама боюсь. А малыш сегодня неоригинален: у меня юг, у айри север. Вон, ресницы смерзлись.