Одна в пустой комнате - Александр Барр

Рита запрещает мне смотреть на девушку. Говорит, я должен убирать за ней, должен относить поесть, попить. И все.

Не смотреть и не слушать. Я ни в коем случае, ни под каким предлогом не должен с ней разговаривать.

Захожу в комнату.

Я прохожу мимо девушки, перешагиваю спящую. Собираю шприцы. Проверяю ночной горшок.

Утром после укола ощущение, что каждую мышцу, каждую косточку отделили от тела и затем небрежно приклеили на место. Натолкали битых стекол в обвисшую выпотрошенную оболочку. Как начинку в самодельную колбасу. Боль такая, что забываешь мечтать о смерти. Просто крик, стон, слюни и слезы.

Я стараюсь не разбудить бедняжку. Пусть хоть немного отдохнет перед ожидающими мучениями. Наклоняюсь, хочу получше рассмотреть девушку, но Аркадий начинает трястись от страха.

Он поднимает миску, кружку и торопится на кухню.

Запах кофе вызывает аппетит. Я слышу, как урчит живот у Аркадия. Он готов сожрать слона, а я не могу выбросить из головы пленницу и с отвращением представляю соевую котлету. Веганские бутерброды, трава и прочая полезная салатная еда Риты.

Я опускаю посуду в раковину и сажусь за стол. Мне противно, а Аркадий боится.

После завтрака Рита сядет в кресло. В пустой комнате, напротив пленницы. И будет ждать, когда та проснется.

Рита не будет специально ее будить. Она любит момент, когда жертва сама просыпается от боли.

Рита не поспешит на помощь, не будет стараться заглушить крики и стоны пленницы. Она прикроет свои веки и, словно наслаждаясь симфонией Бетховена, станет раскачиваться в такт и двигать руками из стороны в стороны, как дирижер.

– Не смей с ней флиртовать, – вроде в шутку говорит Рита.

Аркадий оправдывается, что даже и не думал.

Рита смеется, говорит, что чувства юмора у него нет никакого. Она хохочет, Аркадий опускает глаза и вот-вот упадет на колени перед Ритой просить прощения за то, что у него нет чувства юмора. А я хочу схватить вилку и вставить себе в ухо, чтоб не слышать этот позор.

– Я все узнаю. Смотри мне…

Она достает миску из раковины. Грязную, с пятнами и присохшими остатками еды. Наполняет ее и кивает, мол, неси.

Я подчиняюсь. Двигаюсь, как во сне, как зомби. Просто разворачиваюсь и выполняю команду.

– Хотя нет. Постой.

Рита водит указательным пальцем возле своего лица, смотрит Аркадию в глаза. И я знаю, что это значит.

Ее забавляет, что я могу менять внешность. Ее это веселит, и Аркадия этот факт успокаивает.

Она не станет срезать у Аркадия лицо. Не будет портить дар. Какая-то безопасность. Но это еще не значит, что Аркадию совсем не о чем беспокоиться. Есть много частей тела, которые она может отделить от меня. У нее фантазии хватит.

– Отнеси ей, как Брэд Питт. Пусть порадуется девочка.

Я хочу орать. Хочу взять табурет и врезать Рите со всего размаху. Припечатать подсвечником по ее свихнувшейся голове. Но Аркадий против.

Аркадий послушно напрягает мышцы. Раздувает щеки. Двигает бровями. А я замечаю на подоконнике вазу.

Он шипит, свистит, морщит лоб. Ноздри Аркадия быстро шевелятся, словно крылья мотылька. А я подхожу к подоконнику и беру в руку цветочную вазу. Как потом напишут в сводках, убийство совершено тяжелым тупым предметом.

Аркадий двигает губами, покусывает их. Он широко открывает рот. Сипит. Он меняет лицо и не дает мне напасть на Риту. Он потеет, а я не могу сопротивляться.

Возвращаю тупой тяжелый предмет на подоконник, и Брэд Питт уносит завтрак в спальню.

Оставляю миску на полу, Аркадий старается больше не рассматривать девушку. Он поправляет миску, подсовывает под край ложку. Ставит рядом кружку. Поворачивает кружку ручкой в другую сторону. Одобрительно качает головой. Затем быстро переставляет кружку в другую сторону и вот сейчас удовлетворенно улыбается.

– Иди на кухню, – слышится голос Риты за спиной. – Сядь за стол. Жди и закрой там дверь.

Она говорит, чтобы минут двадцать ее не беспокоил.

– Сиди тихо! И не выходить из кухни!

Аркадий оборачивается.

Она уже в кресле. Она уже готова к представлению. Она чувствует, что жертва вот-вот проснется.

– Что застыл? Проваливай! – Рита зло шипит, машет на меня руками и старается случайно не разбудить девушку.

Я иду мимо кресла, к выходу. Шторы-веревочки гладят мои плечи и сами наматываются мне на кулак.

Достаточно просто развернуться. Подкрасться со спины. Набросить удавку. От шнурка на коже Риты мгновенно образуется красная полоска. Губы изменят цвет на синий. Глаза вылезут из орбит, как у силиконового китайского шарика анти-стресс.

У Аркадия сильная хватка. Несколько секунд – и с Ритой будет навсегда покончено.

Я отрываю одну веревочку. Растягиваю ее. Смотрю на тонкий спасительный шнурок. Так сильно сжимаю кулаки, что в месте, где намотана веревка, белеют пальцы.

Я готовлюсь. На счет три…

Раз.

Я застываю на месте. Мои сильные ноги – сжатые пружины. Мощные руки Аркадия – стальные тиски.

Два…

Я готов к прыжку. Я готов.

Три.

Аркадий убирает веревку в карман и быстрым шагом идет на кухню.

Сажусь за стол, упираюсь головой в столешницу. Аркадий ждет. Я ничего не могу с этим поделать. Жду вместе с ним.

Вот-вот раздадутся крики. Дверь плотно закрыта, но я знаю, что это меня не спасет. Крик, оглушительный, нестерпимый, вот-вот ворвется в помещение и врежется в уши Аркадия.

Аркадий прижимает к лицу полотенце. Ему страшно. А я чувствую запах ирисок. Переворачиваю полотенце, нюхаю еще раз.

– Ириски.

Сердце Аркадия сбивается с ритма. Я знаю, он тоже знает, что означает этот запах.

Я убираю полотенце, и Аркадий встает к двери. Он сейчас решится, и я ворвусь и спасу девушку.

Рита умеет замаскировать запах формалина. Сладкий химикат меняется. Он еще узнаваем, если ты часто работаешь с формалином, но все больше напоминает запах конфет.

Рита смешивает ингредиенты. Вводит их человеку под кожу, и ткани жертвы подолгу не разлагаются. Благодаря ее изобретению лицо жертвы на долгие годы поселяется на голове одного из манекенов в ее шкафчике.

Она готовит это вещество только в одном случае.

«Когда жертве наступает пора умереть», – хором с Аркадием заканчиваем мысль.

Сейчас начнется симфония крика.

Это мой шанс. Я проберусь в комнату и прикончу Риту. Аркадий опять сопротивляется. Его тело трясется, и он сажает меня на место. Я борюсь с ним. Уговариваю… Бесполезно. Силой с Аркадием тоже не совладать. Остается ждать.