Закон десанта – смерть врагам! - Сергей Зверев

Здесь стена совсем прохудилась. Кладка приходила в негодность — подмокала, ветшала, рушилась. Примерно в центре стены — на уровне закопанного в землю фундамента — он нашел фрагмент подвального оконца. Присев на корточки, попробовал его откопать. Арматурина кромсала глину, как варенье, высекая мелкие камни. Минут за пять он освободил зарешеченный проем. Прикинул на глаз — пролезет. Болты не пришлось отвинчивать — сами отвалились, обнажив прогнившие отверстия в раме. Он вытянул решетку — заржавевшую, из перекрещенных прутков и заваренного уголка по периметру — отложил в сторону. Нагнулся, пытаясь рассмотреть внутренности объекта. Не видно ни черта, как ни щурься. Тогда он сел, опустив ноги в проем, и принялся медленно сползать, таща за собой штырь…

Когда привыкли глаза, Вадим обнаружил, что находится посреди затхлого помещения с низким потолком и многочисленными источниками опасности. Об один из них он сразу же запнулся, не пожалев крепкого словца. Огромный вентиль торчал из пола. При ближайшем рассмотрении он оказался связующим элементом между натянутыми над полом трубами. Таких вентилей он насчитал с десяток. Растресканный цементный пол был исполосован трубами, как шахматная доска — клетками. Большинство из них тянулись попарно, взбирались на стены, замысловато изгибаясь, опускались к полу, прорезая стены и исчезая неизвестно где. Обмотка во многих местах раздулась, из-под проволоки топорщилась минеральная вата. Можно представить, какое пекло царило в этом замкнутом пространстве пару десятилетий назад. Это действительно была бойлерная. Два бестопочных котла, опутанные трубами, словно факиры змеями, недвусмысленно намекали на проходивший здесь когда-то процесс. Горячий пар под землей поступал из центральной котельной (еще одно подтверждение наличия комплекса объектов), нагревал воду в котлах, откуда она и направлялась к ближайшим потребителям. Не для одной, понятно, школы сооружали бойлерную, этих потребителей здесь как минимум с десяток, но поди пойми, чем они занимались. Да и «школа» в этой ротонде обосновалась, видимо, не сразу — не могли под такой явно глупый проект городить солидное здание. И забор появился неизвестно когда…

Бурая ржавчина насквозь проела основания баков. Очевидно, в дождливую погоду, проникая через кладку, фундамент и оконца, вода здесь царствовала безраздельно, оставляя после испарения тяжелую вонь. Она работала как псилоцибиновый грибок — брезгливость сменяется головокружением, дальше следуют галлюцинации… Вадим предусмотрительно зажал нос — несколько минут он тут перетерпит, а потом в любом случае придется убираться.

Стараясь не покалечиться среди труб, он бродил по помещению, испытывая непонятное чувство. Не интуиция ли вернулась? Давно, между прочим, пора. Что она там подсказывает? Уходи из бойлерной, уходи из бойлерной… Она тебя отвлекает… Он пару раз вставал, прислушиваясь к внутреннему голосу…

Канализационный люк! — осенило Вадима. Япона мама! Почему на этой странной территории нет канализационного люка? Ведь есть канализация! Непорядок. Система перегона нечистот и неиспользованной воды едина для всех потребителей. Общая шахта либо широкая труба — и ответвления к каждому объекту. Где-то за пределами территории нечистоты сливаются напрямую — либо в озеро, либо в лесную речушку (вернее, сливались). Не могли гэбэшники сооружать очистные сооружения — не такие уж они экологи, да и кто бы с них спросил?

А бойлерная с ее котлами здесь ни при чем. На таких объектах люки канализации не предусмотрены. Иные функции. Время потратил? Да нисколько. Он обязан исследовать каждый сантиметр территории, чтобы не было потом мучительно обидно. Одно из правил следопыта. Он на верном пути, мог бы и сразу догадаться, не бог весть какая научная задача.

Голова бурлила, как паровой котел. Элементарные вещи в ней почти не откладывались. Вадим вернулся к оконцу, закурил и, присев на корточки, стал смотреть в небо. В голове обрисовался план участка — вытянутый с запада на восток четырехугольник. Исхоженные места окрасились черным, осмотренные — серым. Бегло осмотренные — бледно-серым. А белым оставалось лишь одно пятно: от восточной стены бойлерной до канавы под забором, включая свалку. Какой дурак устроит свалку на канализационном люке? Мало дураков в стране? Но даже российская безалаберность не беспредельна.

Он долго и без проку бродил по крапиве. Люка не было. Испачканный, уставший, он выбрался к свалке и с сомнением уставился на ржавеющий хлам. Нет, не может быть безалаберность беспредельной…

Искомый предмет он обнаружил под листом жести, в двух шагах от «эпицентра» свалки. Сдвинул ржавую рессору, смел ногой жухлые листья и иголки и, зажав обеими руками штырь, приподнял лист.

И в этот момент его атаковала головная боль. Екатерины под боком не было. Стиснув зубы, он принялся действовать. Присел на корточки, сдвинул лист. Обнажилась чугунная крышка люка. Он вставил арматурину в створ, нажал. Повторил неоднократно, наращивая силу. «Почему я должен за всех отдуваться?» — подумал со злостью Вадим. Крышка со скрежетом сдвинулась. Дальше было проще, арматурина полетела в кусты, он заработал руками. Открылась обросшая плесенью и паутиной неглубокая кирпичная шахта. Стальная лестница, решетка. На последней не было замка. Кольцов спустился метра на полтора, приподнял решетку, придержал ее ногой и отбросил к стене шахты. Опустился ниже, закрыл за собой решетку — всё равно не держится. «Вот и в клетку попал», — успел подумать он, и лестница оборвалась, Вадим куда-то ухнул и, получив по диафрагме, взвыл от боли. Пока сипел да охал, глаза привыкли к темноте. Здесь было довольно тесно. Кладка кончилась, повсюду был холодный бетон. Плита выдавалась под лестницей — об нее он и треснулся животом. Русские люди проектировали, кто же еще… Стояла стылая канализационная вонь. От стен исходил холод. «Ляжки зябнут», — как сказала бы прошлогодняя «дама сердца» Лиза — супруга заместителя командира части по воспитательной работе, носящая фамилию Чайкина. Их роман был бурным, кратким и опасным. «У меня ушки зябнут, — шептала она при встрече, — лапки мерзнут, носик мерзнет, хвост…» Всякий раз при виде Вадима у нее что-то мерзло. Нетрудно догадаться, что любовные забавы всегда начинались с прогревающих процедур…

Кольцов находился в трубе. С улицы брезжит свет. Он сел на корточки, стал ощупывать пол. Поверхность была шероховатой, что и сослужило добрую службу. Он вел ладонь справа налево — рука плавно проходила наросты, в обратную сторону — цеплялась за дефекты литья. Нетрудно предположить, что вода текла справа налево, год от года сглаживая шероховатости. Так ветер полирует наветренные участки гор. И потоки горных рек шлифуют каменные глыбы. Он отправился гусиным шагом на север. Вонь усиливалась. Свет померк почти моментально, и сразу сузилась труба. Он встал на четвереньки. Извлек зажигалку, пока рука дотягивалась до кармана. Никогда Вадим не страдал клаустрофобией, а тут вдруг случилось. Скользкие стены стали сплющиваться, тусклое пламя рисовало какие-то фигурки с элементами дьявольщины и каббалистики… Он с ужасом чувствовал, что труба продолжает сужаться! Плечи уже касались скользких стен. Он не мог больше двигаться на четвереньках — загривок уперся в потолок. Воздух пропадал — пламя побледнело и беспомощно съежилось. Кольцов остановился. Но упрямство продолжало двигать его вперед, хотя страх нарастал поминутно. Уже на животе он умудрился проползти еще метров десять. «Хватит сходить с ума, — сказал себе Вадим, чувствуя панику, — мне в любом случае возвращаться». Он выключил зажигалку и стал отползать…