Приключения английского языка - Мелвин Брэгг

Чосер помог английскому языку пустить глубокие корни в стране, носившей имя, созвучное этому языку, и сделал он это так искусно и уверенно, что назад пути не было: уверенность в языке и стране росла и крепла. Одним из косвенных подтверждений тому может служить распространение обычая употреблять фамилии, вызванное необходимостью как-то различать людей с одинаковыми христианскими именами, а в те времена список имен, даваемых при крещении, был довольно коротким. Джеффри – имя германского происхождения, пришедшее в Англию с норманнами. Чосер – французская фамилия, от старофранцузского Chausier (сапожник), вероятно, по названию тех мест, где когда-то жил его дед на улице Кожевенников – Cordwainer (Leatherworker) Street. Мы уже обращали внимание на преобладание на Севере фамилий, оканчивающихся на -сон: Джонсон, Ролинсон, Арнисон, Пирсон, Мэтсон, Диксон, Уилсон. При Чосере появились и другие фамилии, часто в зависимости от места жительства оканчивающиеся на -хилл, – дейл, – буш, – фелл, – брук, – филд или -лэнд и -тон. Возможно, эту тенденцию запоздало подхватили у норманнско-французского дворянства, где каждый был «де (то есть из) таких-то мест», к примеру, де Монфор. Далее шли фамилии, обозначавшие род деятельности: пекарь Бейкер, мясник Бутчер, садовник Гардинер, перчаточник Гловер, гравер Карвер, плотник Карпентер, извозчик Картер, каменщик Мейсон, мельник Миллер, бондарь Купер, торговец солью Солтер, кровельщик Тэтчер, ткач Уивер, охотник Хантер. Место, род занятий, наследие – все это характеризовало мужчин и женщин, связывало их с местом жительства, служило средством идентификации в языке и стране, которые уже осознавались как свои.

Однако Чосер стремился к тому, чтобы его мог читать и понимать при чтении вслух любой носитель английского языка, поэтому многообразие и смешение языков в стране беспокоило его. Он с горечью и тревогой прощается с одной из своих поэм – «Троил и Крессида»:

Опасения автора трогательны, да и откуда ему было знать, что с учетом грядущих изменений его язык, подпитываемый центральными и западными (Уэст-Мидлендс) графствами страны, взлелеянный богатой столицей, укрепленный с развитием книгопечатания в Лондоне, станет основой литературного английского языка, обошедшего с этой «маленькой книжкой» не только Англию, но и весь мир?

До наших дней дошло свыше 50 рукописных копий «Кентерберийских рассказов» XV века, и известно, что среди их читателей были и лондонские купцы, и Ричард Глостерский, будущий король Ричард III. Еще до завершения XV века два издания этого произведения опубликовал Уильям Кекстон, и с тех пор оно постоянно было доступно для всех желающих. Эти рассказы с удовольствием читали, копировали, брали за основу для подражания, переводили, ставили на сцене, телевидении и радио. Многие поколения по праву считают Чосера отцом-основателем английской литературы.

Через полтора столетия после смерти автора в его честь в Вестминстерском аббатстве воздвигли памятник. Расположен он в Уголке поэтов, откуда рукой подать от дома, где Чосер умер в 1400 году.

Полагаю, лучше всего будет завершить эту главу цитатой другого знаменитого писателя, Драйдена, который писал о Чосере в XVII веке: «Этот человек обладал натурой удивительно многогранной, ведь он, как было по праву отмечено, охватил "Кентерберийскими рассказами" разнообразные нравы и манеры различных представителей английского народа той эпохи… форма и содержание их рассказов и их повествования настолько приспособлены для разного уровня образования, нравов и занятий, что любые из них были бы не к месту в иных устах… достаточно сказать, как гласит пословица: вот Божье изобилие».

Английский язык показал путь поэтам, а за ними последовали и другие. В XIV–XV веках развернулось движение за главенствующую роль этого языка в обществе, где он изначально имел широкое распространение. Предстояло бросить вызов государству и Церкви. Наиболее жесткая борьба разгорелась между языком и Церковью. И велась она с умопомрачительной жестокостью.

В период позднего средневековья Англия была религиозным обществом. Римско-католическая церковь контролировала все стороны мирской жизни, включая интимную. Она владела ключами от рая и ада, а эти места были более чем реальными в глазах большинства, беспрестанно и искусно подкармливаемого религиозными наставлениями, историями о чудесах, обещаниями вечного счастья и угрозами проклятия, вечных мук и пыток. Бросить вызов власти и могуществу Церкви осмелился бы только очень влиятельный человек, да и тот пал бы под натиском всех мер воздействия, которые применяла Церковь. Но в стране были и подвижники, всецело преданные идее сделать английский язык языком Бога. Прилагая героические усилия, они претворяли эту идею в жизнь с риском навлечь на себя гнев Римско-католической церкви.

В Англии XIV века непререкаемым воплощением силы слова являлась Библия. Английского перевода Библии не существовало. Были, конечно, разрозненные древнеанглийские переводы евангелий и частей Ветхого Завета и среднеанглийские переводы псалмов. Официально считалось, что Бог говорил с народом на латыни, которая хоть и не являлась монополией духовенства, но ревностно им охранялась. Надлежало поддерживать отношения между верующим и Библией на латинском языке через посредничество священника, который толковал Священное Писание простому люду. Это во многом напоминало однопартийную государственную систему с единой линией партии. Библия была на латыни, недоступной большинству верующих, да и книг было мало. Оправданием служило то, что это было слово Божье, а познание Бога было благословением и благодатью, недоступными всеобщему пониманию. Считалось, что священник как истинный избранник Божий может избежать ереси и греховного ошибочного толкования Писания и не подпускать дьявола. Это означало, что большинство англичан не имело возможности читать Библию самостоятельно.

Если кому-либо хотелось пообщаться с Богом по-английски, можно было найти (если повезет) идеалистически настроенного местного священника, читавшего проповеди на основе библейского текста, но даже в этом случае служба начиналась и кончалась латинскими формулами In nomine Patris et Filii et Spiritus Sancti. Amen («Во имя Отца, и Сына, и Святого духа. Аминь»).

Были и другие пути. Особенно следует отметить мистерии по примеру тех, что поначалу исполнялись в Йорке, на площади близ монастырской церкви, огромного храма, столь же величественного, как и его близнец – норманнский замок на другом конце города.

Мистерии иллюстрировали христианскую историю от сотворения мира до рождения, смерти и воскресения Христа. Это были пьесы религиозного содержания, но они не были и не могли быть частью Писания – скорее, они представляли своего рода мыльную оперу по библейским мотивам. По сей день ежегодно разыгрывают одну из дюжины пьес, которые изначально ставила соответствующая гильдия (плотники, к примеру, отвечали за распятие на кресте). Представления проходят на английском языке XIV века.