Порвали парус - Юрий Никитин

Данко спросил в изумлении.

- Шеф, вы уже и в их документацию?

Я поморщился.

- Теперь хранят не в папках, а в электронном виде, если ты еще не знал. Пусть даже в защищенном облаке. А это хоть и проще, но чреватее. В том смысле, что мы сотрудничаем с ГРУ, если вы еще помните. А оно такие вещи отслеживает даже с удовольствием. Но не всегда удается предотвратить… или успеть.

- Так что там взорвалось?

- Понятия не имею, - ответил я. – митохондрии точно никак не могли взорваться с таким треском. Как и все, что применяется для работы с ними.

На центральном экране по взмаху моей царственной длани появилось лицо немолодого мужика с угрюмым взглядом и широкой нижней челюстью.

- Это Ганс Кранерц, немецкий американец с паспортами ряда европейских стран и местожительством в шести государствах, где он солидный бизнесмен с несолидной репутацией, всем нравится, от женщин до контрабандистов. Вообще всем хорош, всем готов помочь, вот только полиция им недовольна. Нам интересен тем, что если кому нужно быстро сменить документы и незаметно покинуть страну, то большинство обращаются к нему. Что интересно, как в Штатах, так и в Европе. У него, как у ИКЕА, свои филиалы по всему миру!

- А документы приходят в разобранном виде? – спросил Данко.

- Морду лица тоже меняет? – спросил Ивар деловито.

- За оговоренную сумму, - ответил я, - это тоже быстро и умело. Сейчас пластические хирурги больше работают на мафию, чем на голливудских звезд.

Гаврош потрогал оттопыренные уши, всмотрелся внимательно.

- И сколько берет?

- Еще у него схвачено на таможне, - добавил я, - потому можно ввезти в страну или вывезти хоть слона Ганнибала, никто и не увидит. Особенно прочные позиции в исламских странах.

- Хорошие страны, - сказал Данко с чувством. – Демократические, исполненные всяческих свобод.

- Да, - согласился я, - гомосексуалистов почти везде казнят в тюрьмах, а простой и потому считающийся честным и беспорочным народ таких просто забивает камнями. На городских площадях.

Гаврош сказал с восторгом:

- Настоящий демократия!.. Мнение народа – во главу угла! Хочу там жить… Всегда бы ходил с камнями в карманах, мечта такого далекого детства…

Ивар сказал непонимающе:

- Гомосексуалиста можно и здесь подстеречь в подворотне и бить камнями. Хотя лучше битой. Рекомендую очень дешевые и практичные в магазине «Спорттовары». Туда мячи даже завозить перестали, но все новые партии бит расходятся на ура.

Данко отмахнулся.

- А мне вот насрать на твоих гомосексуалистов. На слона хочется посмотреть. Сам бы попробовал такого через таможню, жил бы у меня в квартире, тещу бы задавил…

- Почему это мои? – сказал Ивар обидчиво. – У меня даже слона нет, а ты о каких-то американских гомосексуалистах. Шеф, я нащупал еще шесть потенциально опасных групп. Таятся сверх всякой меры, но точно не педофилы или копрофаги, те уже почти разрешены нашей демократической демократией…

- Отслеживай, - согласился я. – Этот Ганс всем гансам Ганс. Если что, пошлем группу спецназа ГРУ. Время такое, снова нужно стрелять, а потом спрашивать паспорт.

Оксана все это время слушала, как вижу по ее фигуре и замедленным движениям, но даже не повернулась в нашу сторону, слишком мы все сегодня особенно грубые и неодухотворенные.

Я быстро просмотрел, как и что делает, молодец, старается реабилитировать женщин, полных дур в программировании, как полагает девяносто из ста мужчин, а остальные десять так не считают, так как не знают, что такое программирование.

- Оксана, - сказал я, - проработаешь в таком же темпе месяц, дам пряник.

Она спросила тихонько:

- Большой?

- В обеих руках держать будешь, - пообещал я.

Раньше в газете все новости размещались на четырех страницах. Хотя вообще-то новости на первой и немного на второй, а дальше обзоры и толкования, но сейчас, чтобы не потерять день, лучше не попадать на новостные сайты.

Зачитаешься, все свежайшее, сенсационное, переворачивающее мир или наше представление о нем, открытия, изобретения, перевороты в науке, технике, политике, экономике, невероятные прогнозы а ближайшее будущее…

Самая последняя новость: один из директоров компании, шантажируемый захваченной в заложницы семьей, отнес и поставил бомбу в нужное место, куда мог пройти только он и еще несколько человек, как люди с нужным уровнем допуска.

Бомба взорвалась и уничтожила весь дата-центр и корпус с уникальным оборудованием, на сборку которого ушло несколько месяцев. Ущерб нанесен на полмиллиарда долларов, не говоря уже о такой мелочи, как пятидесяти двух погибших, хотя, конечно, о них писали и картинно горевали больше всего, хотя на их места специалистов хватает, а вот на восстановление разрушенного корпуса уйдет несколько месяцев…

Парящий над дымящимися развалинами дрон выдает картинки сразу с трех камер, установленных под разными углами. Спасатели уже приступили к работе, тяжелая техника по разборе завалов только подходит, а пока что с помощью собак пытаются отыскать уцелевших под развалинами раненых.

Давно сказал со злостью:

- Предупреждали же...

- Дураки, - сказал Ивар и добавил голосом министра иностранных дел, - дебилы, бля.

Я молчал, они повернулись ко мне, я проговорил неохотно:

- Не хочу признавать преимущество ислама, но это как раз тот случай.

- В терактах? – спросил Данко.

- В вере, - ответил я. Наткнувшись на непонимающий взгляд, пояснил: - Представь себе, что тот директор мусульманин. Захвати его семью и предъяви те же условия, что ответил бы? Сказал бы, все мы в ладони Аллаха, только Всевышнему решать, когда кому умереть, а он не предаст страну и веру. И все они готовы пожертвовать собой ради победы ислама.

Все настороженно молчали, я чувствовал их растущую враждебность, а Ингрид сказал еще резче:

- Шеф, вы за победу ислама во всем мире?

Я вздохнул.

- Какие ж вы все… узкодиапазонные. Попробуй замени «ислам» на «демократию», «либеральные ценности», «права человека»! И ответь, хоть один человек в Европе готов умереть за демократию?.. За либеральные ценности?..

Ивар первый отвернулся вместе с креслом к дисплею на столе, остальные переваривали дольше.

Данко сказала непримиримо:

- А как же фраза не то Черчилля, не то еще кого-то, что, дескать, я ненавижу ваши убеждения, но готов умереть за то, чтобы вы могли их высказывать свободно?

Я посмотрел с интересом.

- Вся ценность этих пустых фраз в том, что звучат красиво и возвышенно. Но в Европе… да и в России не найдется человека, который не то, что умереть, даже прищемить пальчик не согласится для того, чтобы какой-то дурак с тобой свободно спорил!