Дом, в котором я тебя потеряла - Наталья Росин

Взгляд зацепился еще за одно слово. Прилив. И чем дольше я смотрела на это слово, тем ярче оно пылало красным. Что это значит? А я ведь знаю. Я прикрыла глаза, силясь вспомнить. Кажется, что-то подобное снилось мне еще в Белгороде. Тимур тогда сказал, что это сон, но я знала, что это воспоминание. Прилив означал приближение чего-то ужасного. Это отец тогда за мной гонялся? И чем сильнее я пыталась вспомнить, тем отчетливее из темноты выступало лицо отца. Но почему изначально я вспоминала его в женском обличии? Очередная обманка травмированного мозга? Но не могла же я настолько обманываться.

Я создала новую заметку, куда сокращенно вписала все свои мысли про “прилив” и нестабильность отца, приложив к ней фотографию записи. Затем вернулась к оставшимся листам. На следующем оказалось всего одно предложение в виде записки.

“Анют, мы уехали покупать Лисюше вещи для лагеря. Не оставляй дверь без присмотра, замок снова сломался. Приеду – починю. Люблю”, – прочитала я. Да, именно такого отца я и помнила. Но что означало присмотреть за дверью? Я сразу посмотрела на стенд, за которым пряталась, возможно, та самая дверь. И сразу же добавила в заметку новую фотографию. Но зачем следить за этой дверью? Я переставала что-либо понимать.

На оставшихся двух листах были просто списки необходимого для покупок и запись по работе. Я методично зафиксировала и их в памяти телефона. Невольно вспоминались все увиденные когда-либо детективы, и я под стать их героям просто старалась вести себя рассудительно. Собираясь убрать листы обратно в ящик, я заметила прилипшую к последнему листу газетную вырезку.

На старой, желтой бумаге всего в три предложения был описан случай с ребенком пяти лет. “Девочка уже была без сознания, когда отец обнаружил ее в пруду лицом вниз. Прибывшая скорая помощь провела реанимационные мероприятия. Ребенок был доставлен в больницу. В настоящее время проводится проверка по факту инцидента”, – прочитала я и сразу же вспомнила слова соседки Валентины. Та тоже упоминала про этот случай. Но, конечно же, я ничего не могла вспомнить.

Стало ясно только одно – причина, почему отец с мамой не общались с деревенскими и держали меня на домашнем обучении. Наверняка, все соседи считали их чуть ли не убийцами. А теперь все так же думают, что это мой отец поджег собственный дом. Во что и я начинала верить.

Немного подумав, я положила вырезку в карман джинсов. Напоследок мельком осмотрела остальные записи, попутно прибираясь на столе. Но больше ничего не нашла. Впрочем, и эти маленькие находки уже были удачей, учитывая, что здесь орудовал посторонний. И все же, что понадобилось похитителю? Этот вопрос не переставал меня мучить. Слишком много вопросов и так мало ответов.

Встав из-за стола, я сладко потянулась. Сама того не замечая, я провела в кабинете уже больше двух часов. Теперь телефон показывал девять часов утра. Я чувствовала голод и усталость. Нужно еще многое сделать по дому, но силы уже были на исходе.

Я вышла из кабинета и заглянула попутно в ванную и туалет, расположенные в разных помещениях. Там все оставалось по-прежнему. Ванную освещал свет из окна, и я на мгновение застыла, разглядывая себя в зеркало. Всклокоченные волосы, безумный взгляд, круги под глазами и совершенно изможденное лицо. На фоне бледной кожи алел шрам. Я прижала к нему ледяные пальцы.

– Что ж, неудивительно. – Проговорила я, усмехнувшись. – Я такую ночку здесь пережила, что еще и поседеть должна.

Звук собственного голоса немного разрядил напряженную тишину дома. Я закрыла ванную и, немного застыв на входе, зашла в детскую. Первый, кто меня встретил, был тот самый розовый кролик Банни, небрежно кинутый на кровати. Его шерсть потемнела от времени и пыли, но все же я кинулась к нему, как к единственному другу в этом доме. С семи лет я просто мечтала обнять старого друга.

Я подошла к кровати, подняла кролика, и на ноги посыпался поролон из распоротого живота игрушки. Веселая мордочка кролика была запачкана чем-то красным, уши оторваны. Кто-то в ярости рвал игрушку, не чувствуя ни малейшего удовлетворения. И я, почувствовав холод на коже, не сомневалась, что вместо кролика мучитель представлял мое лицо.

Дневник

Я почувствовала, что голова скоро взорвется. Откинув Банни, я еще долго смотрела на него в каком-то отупении. Что вообще происходит? Эта боль в голове от множества вопросов, напряжение, от которого все тело наливалось тяжестью. Мне вдруг захотелось выпить.

Я устало присела на край детской кровати. Стоять было настолько тяжело, что тело само просило покоя. Так, Алиса, без истерики. Успокойся и приди в себя. Мне надо со многим разобраться.

Слишком много все навалилось за пять дней. Борьба за дом, слухи об отце-убийце, которые могли оказаться правдой, непонятные воспоминания, похищение бумаг, истерзанное тело мягкой игрушки. В голове на огромной скорости витали мысли, сталкиваясь друг с другом на виражах.

Надо обезопасить себя и дом. Подключить свет и воду, врезать новые замки. Превратить дом в маленькую крепость, чтобы никто и никогда не причинил мне вреда. Одна только мысль об этом успокаивала, но только при взгляде на игрушку, мне становилось жутко. Не верилось, что на свете существует такая ненависть, обращенная на меня. Я вспомнила вчерашний ужас. Черт, я уже начинаю верить в злобных призраков, наполняющих дом.

Кто мог с такой злостью раскромсать моего кролика? Я рассеянно погладила пыльно-розовую плюшевую шкурку Банни. В детской стояло еще множество игрушек. Родители никогда мне в этом не отказывали. Но пострадал только кролик. До моего затуманенного сознания начало доходить – злоумышленник знал о том, что это моя любимая игрушка.

Тетя Вера? Это вполне в ее духе. Она же способна на все ради своей цели. И надо сказать, у нее получилось меня напугать. По крайней мере, ночевать снова в доме мне не хотелось. Я поднялась с кровати, чувствуя, что закипаю от злости. Это же просто отличный план, браво, тетушка.

Удивительно, но мысль о том, что игрушку уничтожила именно человеческая рука и расчет меня успокоили. По крайней мере, я знаю, чей это замысел и чего она добивается. При всех своих недостатках Вера вряд ли хочет меня убить или навредить. Что ж, а запугивания я смогу пережить.

Приободренная догадкой, я подошла к окну. Из детской все так же открывался отличный вид на поселок. Множество крошечных крыш, окруженные зеленью. Вдалеке виднелась бушующая река, за которой высилась горная гряда. Только зеленые и синие цвета. Как же я скучала по этому. Мой дом, моя комната и мой вид из окна. И никто этого у меня не отберет.

Я повернулась к выходу, оставив кролика на кровати. Несмотря на сильно бьющееся от страха сердце, я старалась приободрить себя мыслями о грядущих переменах. За сегодня мне нужно сделать немало. Во-первых, вызывать электрика и водопроводчика для подключения света и воды. Во-вторых, найти рабочих, которые возьмутся за ремонт лестницы и крыльца, в-третьих, поставить новый замок.

Поспешно покинув детскую, вызывающую у меня дрожь, я вернулась в спальню. Попив воды из бутылки, оставленной в рюкзаке, я села на кровать и зашла в браузер на телефоне. Слава современным технологиям – несмотря на медленный интернет, я все же сумела найти все необходимые телефоны и выписать их себе.