Хранители скрытых путей. Серебряный камень - Джоэл Розенберг

Оппегаард покачал головой:

— Подготовь, пожалуйста, два письма. В одном будет любая милая твоему сердцу ложь. А в другом — все, как есть. Если твои родители надумают тебя искать, не исключено, что они объявятся у меня на пороге.

Мэгги покачала головой:

— Нас не будет всего несколько недель. С Йеном наверняка все в порядке, и эта Фрейя, в которую он… — на мгновение девушка умолкла, подбирая слова, — которой он увлечен, благополучно вернет их назад, да еще накормит до отвала своим яблочным пирогом так, что они будут еле ползти.

— Тогда вообще к чему туда идти? — резонно осведомилась Карин. — Если все там так здорово и…

— Если бы вы думали, что там все тихо и мирно, Карин, то не побоялись бы отпускать Торри, — не по возрасту назидательным тоном сказала Мэгги. — А если там вовсе не так здорово, то, может быть, снова придется кстати и беспомощная на вид девчоночка, которая очень неплохо обращается с мечом.

— Ты не понимаешь. Здесь — он мой сын, там — он сын Ториана Изменника. Нет в Доминионах человека, который хотя бы пальцем шевельнет ради того, чтобы защитить его, а ведь бойцы Дома Стали наводят страх на весь Тир-На-Ног.

— Подтверждаю, — раздался голос отца. Его массивная фигура заполнила собой весь проход, выделяясь на освещенном фоне. — На самом деле это, конечно же, преувеличение, однако мы действительно недурные мастера своего дела. — Направляясь к матери, Ториан склонил голову. — Мин алсклинг , — произнес он, — так я не поступаю, и тебе это известно. По-моему, Мэгги права и все твои страхи явно напрасны, но что, если мы с Мэгги все же ошибаемся?

Торри очень задело то, как отец сказал матери «мы с Мэгги». Юноша всегда оказывался лишним. Это папа с мамой и Мэгги без его участия сражались и побеждали Сынов Волка; Торри — разумеется, сын своего отца, зато Мэгги — его соратник, их дружба скреплена кровью.

— И потом, — продолжал отец, — есть куда более важный вопрос, касающийся чести. Мы многим обязаны не только Йену, но и Осии. Он два десятка лет был моим боевым товарищем, а там, где я вырос, к этому относятся очень серьезно.

— В Хардвуде тоже, — промолвила Минни, не отрываясь от шитья. — И вам это прекрасно известно.

— Минни, я не хотел никого задевать, — смутился отец.

— И все же задели, Ториан Торсен. — Она подняла на него взгляд. — Зима всегда была на наших равнинах злобным и коварным зверем. Надо рассчитывать на своих соседей, если хочешь взять над ним верх, а не забиваться в нору, чтобы он слопал тебя попозже. — Минни перевела взгляд на мать; теперь ни в словах, ни в голосе не было и следа доброжелательности. — Мне кажется, леди, вам следовало бы подумать, как жить дальше в нашем городке. Уж слишком вы, на мой взгляд, стали походить на жительницу большого города, который не ровня нашему, — Она многозначительно хмыкнула. — И если вы начинаете считать друзей чем-то вроде современных удобств, которые можно на свое усмотрение обновить или попросту выбросить, то какое уж тут соседское добросердечие!..

Лицо матери превратилось в непроницаемую маску — ничего не скажешь, железная женщина.

— У меня нет оправданий, — спокойно произнесла она, после чего повернулась к отцу. — Если ты пойдешь туда, пойду и я с тобой.

— Нет, ты со мной не пойдешь, — ровным голосом ответил отец, чуть ли не прошептав эти слова — верный признак того, что он уже все решил. — Торри и так будет заложником, и я обязан прикрывать его тыл. А тут еще и за тобой приглядывать — на все меня не хватит. — Если он и злился сейчас, то виду не подавал. — Мне кажется, Карин беспокоит возможное возвращение Сынов…

— Или же это благовидный предлог для того, чтобы задержать вас здесь, — вставила Мэгги.

— …и такое не исключено, Поэтому я вверяю вам, Дэвид Оппегаард, мою жену и мой дом, — официальным тоном объявил Торсен.

Поднявшись, Оппегаард кивнул в знак согласия.

— Не волнуйтесь, все будет хорошо. Я созвонюсь с доком и Бобом Аарстедом. И Джеффом Бьерке, — добавил он, подумав.

Отец выпрямился и, чуть ли не щелкнув каблуками, повернулся к Мэгги.

— Желаешь сопровождать нас?

— Желаю? — отчаянно замотала головой девушка. — Да я на этом настаиваю!

— Ей ты позволяешь отправиться с тобой, а мне нет? — Губы матери сжались.

— Мин алсклинг , — произнес отец, беря ее ладонь и поднося к губам, — ты ведь моя женушка. Я ценю и уважаю тебя, и когда мы обсудим это… недоразумение, я не колеблясь вновь буду доверять тебе вопросы чести, как доверяю и буду доверять все остальные вопросы. Ты — моя жена, была и остаешься ею. Мэгги — мой соратник, мой боевой товарищ.

Карин промолчала.

Отец ободряюще похлопал по плечу Мэгги.

— Тогда все в порядке — будем тебя снаряжать. Карин подработает парочку рубашенций, сделаем по последней вандескардской моде. — Он повернулся к Карин. — Ты куда лучше меня управляешься с иголкой и ниткой, я тебе все покажу и расскажу.

Торри никогда не доводилось слышать, чтобы отец в таком тоне говорил с матерью, да и она, судя по всему, была удивлена. Оба долго смотрели друг другу в глаза, и Торри хотел вмешаться, однако преподобный Оппегаард выразительным взглядом велел ему помолчать.

Потом мать, уставясь в пол, кивнула:

— Как скажешь, Ториан, как скажешь.

— Вот и хорошо. — Отец повернулся к Торри. — Собери рюкзак и будь готов. После ужина мы отправляемся в путь. — Повернувшись к матери, он взял ее руку в свою и помог подняться. — Женушка, а теперь нам с тобой предстоит очень многое обсудить.

Торри Торсен в одиночестве сидел на кухне. Отец с матерью удалились для разговора, и разговор этот явно не предназначался для ушей сына. Преподобный Оппегаард и Минни тоже отбыли восвояси. Мэгги ушла в подвал набить рюкзак всем необходимым; юноша понимал, что и ему неплохо было бы помочь ей, но просто не мог — ему отчаянно хотелось побыть одному хоть несколько минут.

Маленькими глотками он пил жидкий кофе.

Пожалуйста, пусть на этот раз все будет без осложнений!

Йен без труда сообразил, что главное — постоянно держать на копье по крайней мере одну затянутую в перчатку руку; тогда, если оно вдруг тебя задевает, опасаться нечего, перчатка представлялась своего рода заземлением, хотя на самом деле все это было, разумеется, бессмыслицей. Впрочем, Йен и не собирался вникать в истинную природу вещей, принимая их как некую данность. Да и кто сказал, что магия должна иметь смысл? Черт побери, в самой жизни-то не всегда усмотришь смысл!

Важно только не допускать повторения истории, имевшей место в самую первую ночь. Тогда, ложась спать, он, разумеется, снял перчатки, а копье просто воткнул в землю. Видимо, ворочаясь во сне, юноша случайно задел копье. И тут же в ужасе пробудился от страшнейшей боли, а наутро на руке вскочил волдырь с куриное яйцо, как после ожога.