Игры миллионеров или Однажды в Америке - Татьяна Форш

Из-за поворота, мигая сиренами и визжа на всю улицу, вырулила полицейская машина.

Джо снова обернулся ко мне.

Усмехнулся. И на миг прижался губами к губам. Затем отстранился и заявил:

– Я не хотел, чтобы ты это видела. Не по сценарию получилось… Извини.

В следующую минуту двое подбежавших полицейский завернули его руки за спину, щелкнули наручниками, и, поддерживая, повели Джо к машине.

– Да вы что? Он нас спас! – Им на встречу шагнул Фрэнки.

– Сэр. Оружие на пол. Лечь лицом вниз! – Выдал дежурную фразу третий коп.

– Я! Я все видела! Я пострадавшая! – Не знаю, какая сила заставила меня это выкрикнуть и броситься к полицейскому. – Эти трое хотели меня изнасиловать, а Джо меня спас! Мы были вместе. В баре! Он… Он мой мужчина! Он меня защищал!

– Трое? А где третий? – Полицейский явно заинтересовался моей историей.

– Убежал. Туда! – Я показала рукой в сторону улицы.

– Угу. – Страж порядка оглядел абсолютно пустую улицу, упирающуюся в перекресток, и подошел к двум другим своим коллегам, уже обыскивающим Джо. – Ну, и что с ним делать?

– Вот, документы нашли. Похоже, девчонка не врет! – Один протянул ему пистолет и бумажник. – Джо Кестлер. Продюсер, режиссер, актер. Заслуг много! Запишем как самозащиту?

– Везите тех, с огнестрелом, в участок, там разберемся. – Решил не торопиться с выводами полицейский и поинтересовался у Джо, снимая с него наручники. – Сэр, вы на машине?

– С удовольствием вас отвезу. – С полуслова понял его тот.

Вскоре мы были в полицейском участке. Джо долго держать не стали. Мне даже показалось, что копы привезли его в участок только для того, чтобы стрясти деньжат, и под шумок – автографов, с искренними пожеланиями от суперзвезды.

Почти весь обратный путь на яхту мы молчали.

Джо задумчиво щурился на дорогу, а я смотрела на него, и думала, думала… Много ли из моего окружения мужчин заступились бы за меня? Да никто! А мы с ним знакомы без году неделю! Хорошо, что у него оказался пистолет.

А если бы нет? Не думаю, что в таком случае он помахал бы мне ручкой.

Как мощно он припечатал раненного отморозка, который полез на него с ножом!

А если бы я не заметила?

Нет. Лучше даже не думать.

Джо…

Он припарковался, посмотрел на меня и криво усмехнулся. Положил руку мне на колено.

– Все хорошо. Уже все хорошо!

– Я так за тебя испугалась! – Не выдержала я, и шмыгнула носом.

Он коснулся ладонью моей щеки, глядя в глаза так, словно хотел навсегда запомнить, и прижался к губам таким нежным поцелуем, что пошла кругом голова, а когда, спустя какое-то время, он отстранился, я тут же сама нашла его губы. На тот момент все мое существо, весь мой мир сосредоточился на этих мягких, нежных, властных и подчиняющих губах.

Сколько бы длился наш поцелуй, не знаю, если бы рядом не раздался знакомый голосок.

– Эй, Джо, я… – Синди заглянула в открытое окно и запнулась, разглядывая меня, нас, все еще обнимающих друг друга. – Мэгги? Рада, что все хорошо! – И словно опомнившись, отрапортовала. – Сэр, все убрано, все готово, как вы и приказали, сэр. А я прокачусь по делам, как вы мне и приказали! Сэр!

Она заигрывающее подмигнула ему, и направилась к… Феррари! Я даже опешила. Ну ладно, брать машину, когда хозяина нет, но вот так! На его глазах!

Джо с улыбкой смотрел, как гувернантка уверенно стартует на его Феррари и, открыв дверцу, вышел из машины. Меня вдруг царапнула ревность… а вдруг, пока его жены нет, он тут со всеми шашни крутит? С Синди, со мной…

– Нет, я конечно, не в праве что-то требовать… – Я хлопнула дверцей и подошла к нему. – И если у вас с Синди отношения… то, я пожалуй пойду, господин Кестлер. Не хочу быть третьей лишней. Или четвертой? Да и вообще, я же приехала сюда чтобы хорошо сделать работу, заработать кучу баксов и послать вас к черту, вместе с вашими загадками, тайнами и розыгрышами!

Он вдруг толкнул меня к машине и, прижав собой к дверце, жарко зашептал.

– Ну, почему? Почему не сказать, то, что я хочу от тебя услышать? Зачем устраивать сцены глупой ревности? Феррари – машина моей дочери! Только и всего! – Напоследок прорычал он, выдохнул он и отстранился. – Прости. Сегодня, видимо, не тот самый день… Тебе действительно лучше… отдохнуть.

Пока мы с ним шли по набережной, я не произнесла ни слова, и поднявшись на яхту, сразу же направилась к себе. Надо действительно отдохнуть и подумать. Хорошо подумать, над всем, что сегодня произошло.

Набрав пенной, горячей воды, я разделась и с удовольствием опустилась в ванну. Что теперь делать? Дописывать книгу и уезжать? Мэтт, если на миг допустить, что он существует, оказался, судя по последнему разговору, озабоченным панко-байкером, и явно спрашивал совета как отвечать мне на некоторые умозаключения. Хотя, может здесь так принято, что влюбленные, великовозрастные дяди срываются, и, вместо того чтобы встретиться с женщиной мечты, напиваются в сопли, снимают проституток и уезжают с другом на байке в рассвет!

Но такое пренебрежение меня даже не мучило. Мне не давало покоя то, что сегодня произошло с Джо. И наши поцелуи… Если честно, я никогда не испытывала подобного влечения ни к кому! Но, что самое безумное, я абсолютно не доверяла Джо. У него жена! И Синди… непонятно кто. Если Феррари его дочери, то почему, гувернантка ведет себя как полноправная хозяйка? И если Синди – его дочь, то, какого ляда она у него гувернантка?

Измучив себя мыслями до головной боли, я выбралась из ванны, закуталась в пушистый халат и забралась на кровать. Открыла папку с рукописью Джо, и, чтобы хоть как-то отвлечься от мыслей, погрузилась в работу.

«Бесконечность жизни заключается не в мистическом эликсире молодости. Нет! Секрет в одиночестве. Когда ты, даже находясь с друзьями, с людьми, считающими себя частью твоей жизни, с женщинами, готовыми для тебя на все, не ощущаешь вкуса жизни. Одиночество души – болезнь столетия. Эпидемия. Чума! А всего-то нужно – найти, испытать истинное чувство и сохранить его в себе. Любовь – не потому, что тебе удобно, спокойно или так надо, а потому что без этого, одного, единственного человека, ты просто не сможешь дышать.

И, если подумать, что такое – этот весь мир, со всеми его чудесами и радостями, бедами и горестями, если нет, того самого… единственного, ради которого хочется просыпаться, хочется готовить завтрак и хочется жить. Творить!

Без него этот мир – хаос. Глупость богов.