Танцы на цепях  - Рэйв Саверен

Аккуратно ступая, она мысленно просила ступени не скрипеть. Меньше всего хотелось привлечь внимание разгневанной женщины.

***

– Я-то думала, ты подох, – голос богини сочился убийственным ядом.

Она металась загнанным зверем, рвалась наружу, но было скована смертной плотью. Клаудия морщилась, пыталась сопротивляться такому наглому использованию собственного тела, но только и могла, что послушно открывать рот и изрыгать проклятья.

От волнения дрожали руки. Всего в нескольких футах от нее, за прозрачной преградой охранных чар, в ее кресле развалилась юная послушница, которая все это время занималась запасами и редко попадалась на глаза. Даже ее имя давно стерлось из памяти, как и черты простенького лица.

Закинув стройные ноги на стол, девчонка бесстыдно ухмылялась.

Платье задралось, обнажив крепкие бедра, носок сапога покачивался в такт какой-то незамысловатой песенке, вылетавшей изо рта.

Она не сводила глаз с лица Клаудии и бессовестно скалила зубы. Если бы та не видела, как переливаются надписи на стенах, то подумала бы, что девка тронулась умом, но явственно чувствовалось чужое присутствие.

Да что там чувствовалось! Черные глаза, единственным ярким пятном в которых были карминовые радужки, не могли принадлежать человеку.

И глаза такие были только у одного известного ей существа.

– Технически, я подох, – девушка откинулась на спинку кресла. Тонкий голосок совсем не сочетался с грубостью фразы, делая ее почти смешной.

– Мало Первородная из тебя дури выбила, – усмехнулась Клаудия, – во имя Волчицы, не думал же ты, что мой кабинет не охраняется?

– Что тебе здесь нужно, отродье?! – взъярилась богиня. – Как ты вообще остался жив?!

– Все просто! – девчонка выразительно повела плечами, будто говорила с толпой дураков. – Невероятная жажда жить и неугасимое желание вырвать тебе горло, тупая ты дрянь.

– Я буду пытать тебя, пока не скажешь, зачем явился!

– Ты собралась пытать воздух? Сильное заявление.

Клаудия старалась дышать ровно, хотя в груди все кипело от ярости. Она чувствовала, что еще немного, и богиня просто сомнет смертное тело, превратив его в кучку пепла.

После войны Ш’янт пропал, а Первородная забылась сном. Нелепая прихоть судьбы свела ее с исчезнувшим королем. Свела и выплеснула на голову полное ведро холодного ужаса. Не было таких слов, какими можно описать абсолютное подчинение, когда тело перестает тебе принадлежать.

До того момента иномирец был лишь легендой. Кто-то утверждал, что Первородная развеяла его дух, а кто-то верил, что Безумная Зима жив и лишь ждет момента, когда вернет себе прежний облик, чтобы занять трон.

От воспоминаний о первой встрече к горлу подкатил ком тошноты, а щеки обдало жаром стыда. Клаудия пыталась убедить себя, что случившееся – дурной сон, а позднее с яростным упорством изучала техники, которые могли защитить ее от чужого вторжения. Тело должно было принадлежать только ей, и точка!

В голове всплыла давняя жаркая клятва, брошенная ею в запале, когда лишь благодаря удаче она смогла вернуть контроль.

Я сделаю все, чтобы ты никогда не разгуливал среди смертных!

Клаудия верила, что с возвращением Первородной не только выиграет весь мир, но и призрачная власть этого отвратительного выскочки, наконец, развеется, как дым. Уж королеве удалось бы найти управу на этот бестелесный отброс! Ведь с какой стороны не посмотри, а пока Ш’янт был жив, пусть даже и в таком виде, люди не могли бы спать спокойно.

Монстры всегда оставались монстрами!

– На этот раз тебе не уйти.

– Если я правильно помню, то это ты ушла в прошлый раз, – от пристального взгляда волосы на затылке встали дыбом. В алой глубине бушевали настоящие грозы, казалось, что еще чуть-чуть, и в сердце Клаудии ударит молния, – лично я никуда не собирался.

Девчонка провела рукой по раскрытому дневнику.

– Ты, кстати, дрянной переводчик.

Хотелось закричать, чтобы он оставил книгу в покое, чтобы убрал грязные лапы от труда ее жизни. Наблюдать за девичьими руками, перебиравшими страницы, было так же омерзительно, как и знать, что Ш’янт провел здесь не один день. Он ходил по ее кабинету, жил в нем, прикасался к ее вещам, дышал этим воздухом, прокляни его Пожинающий!

Поднявшись на ноги, иномирец шагнул к двери и остановился, когда между ним и Клаудией осталось всего несколько дюймов чар. Видит богиня, только они удерживали ее от удара мечом. Глупый и бессмысленный порыв, но как было бы приятно.

– Держи себя в руках. Только девчонку зря загубишь.

– Ты останешься в особняке, – сказала она и щелкнула пальцами.

Золотистые печати, мерцавшие на стенах, дрогнули, сорвались со своих мест и врезались в хрупкое тело, пригибая его к земле. Точно живые, они опутывали девчонку прочным коконом. Острые концы-иглы впивались в кожу, вырывая из горла пленницы сдавленный стон.

Вокруг несчастной заклубился мрак. Он был почти осязаем, казалось, что его можно резать ножом. Тьма постепенно наливалась алыми отблесками, обретала форму. Тело девушки так и осталось лежать на полу, а вот тень отступила в сторону, все еще связанная золотыми охранными знаками. Клаудия тяжело сглотнула, когда в нос ударил запах жимолости.

Тень не оформилась полностью. Перед Клаудией застыл лишь зыбкий образ, менявшийся, как поверхность воды в ветреный день. На мгновение проступили хищные черты, нос с едва заметной горбинкой, растянутые в презрительной ухмылке тонкие губы, угольная грива волос, острые мощные клыки, как у дикого зверя.

Он этим и был. Диким зверем, готовым впиться в беззащитное горло.

Из ступора ее вывел голос Базель. Женщина топталась в стороне, не решаясь подойти ближе. Комкая в руках край передника, она переводила полный ужаса и смятения взгляд с пленника на Клаудию.

– Уведи его в черную комнату! – Базель вздрогнула и кашлянула, пытаясь проглотить застрявший в горле комок, – и оставь там охрану. Ты понимаешь, о чем я? Никто не должен туда заходить. Ясно?!

Последнее слово Клаудия выкрикнула. Голос сорвался на визг.

Как ни странно, но Ш’янт не думал сопротивляться. Покинул кабинет и даже позволил себе подмигнуть ей, чем вызвал новый приступ нервной дрожи. В ухмылке иномирца было настоящее ликование. Самое время насторожиться, но Клаудия была слишком обеспокоена судьбой дневника и сведений, что в нем хранились.

Что он успел узнать? Смог ли поделиться с кем-то своими открытиями?

Чушь какая! Он был заперт в комнате. Куда интереснее, откуда он взялся. Давно ли в столице? Неужели еще с тех пор…? В иномирском квартале? Все это время?! Впрочем, ничего удивительного. Кто-то, наверняка, помогал своему королю. И когда я узнаю, кто это был…

Взяв со стола пустой бокал, Клаудия сжала руку. По тонким стенкам расползлись сетки трещин.