Авантюризм для себя любимой - Галина Скири

Ирма убежала из дома, связалась с плохой компанией, начала принимать наркотики. Девочка сказала, что не вернется в семью, пока кандидат в мужья матери будет находиться у них в доме.

Мать Ирмы позвонила в Доху и попросила Алана забрать дочь к себе. Алан чувствовал себя ответственным за судьбу детей и тотчас же согласился. Он договорился с бывшей женой, что дочка прилетит в Катар в конце марта, уже начал подыскивать для неё подходящую школу.

Но тут взвилась Вероника:

– Здесь, в моем доме, будет жить наркоманка! Да она же гулять начнет в Катаре! Ни за что на свете я не пущу твою дочь к себе! Она испортит мне жизнь, выбирай: я или она!

Вероника забыла, кем была она сама. Алан по простоте душевной не знал о её прошлом. Он пытался уговорить Веронику, объяснял, что должен заботиться о своей дочери, – всё было тщетно. Она злилась и бесилась. Вероника слишком сильно любила себя и хотела всегда быть в центре внимания. Ей претила мысль, чтобы кто-то другой находился возле Алана, получал часть его любви и заботы, даже если это была всего лишь пятнадцатилетняя дочь.

К счастью для Вероники, проблема с Ирмой разрешилась сама собой. Девочка стала жить у сестры матери, спокойной, доброй женщины, которая никогда особо не увлекалась религией.

Вероника вновь переключилась на свои собственные заботы. Адвокат из Манилы звонил каждую неделю, говорил, что дело продвигается, просил не забывать высылать его гонорары. Но приближалось лето, и один судья, затем другой, потом адвокат пошли в отпуск. Слушание дела отложили до августа. Наступил конец мая, дочери уже исполнилось четыре года.

У Алана в июле был отпуск, и они решили полететь в Россию. Но прежде нужно было съездить в Канаду – муж хотел повидать родителей и детей. Кроме того, Алан скопил нужную сумму денег и намеревался летом купить дом.

Прилетели в Канаду в начале июля, нашли в пригороде Монреаля большой дом на две семьи. Половина дома уже была куплена, вторую половину Алан приобрел для себя. Через знакомых нашел квартиросъемщиков и сдал вновь приобретенное жилье в наём.

Родителей увидеть не получилось, они улетели в Америку, зато Алан пообщался с детьми – сводил их в зоопарк, поговорил со старшей дочерью Ирмой.

Всё успели сделать за две недели, затем улетели в Россию. У Вероники в Дохе была русская подруга Оксана, которая пригласила семейную пару пожить в её квартире в Петербурге. Подруга две недели кормила гостей, показывала город, ходила с ними в музеи. Вероника с Аланом, как бы это помягче сказать, сели Оксане на голову.

В это же самое время у женщины в больнице лежала свекровь после сложной операции. Оксана ежедневно отвозила домашние супы и свежие фрукты матери мужа. Продукты покупала она сама, гости жаловались на большие расходы в Канаде и в России, уверяли, что у них совсем не осталось денег, и опустошали холодильник. Как-то Оксана приобрела на рынке дорогую клубнику для больной свекрови, зашла вечером на кухню и увидела, как её гости доедают последнюю ягодку. Оксана удивилась, но как воспитанная женщина, сдержала свое возмущение, лишь слегка пожурила Веронику.

Неизвестно, как Вероника действовала на людей, что все ей готовы были помогать. Так и подумаешь – что-то колдовское в ней было.

Алан не любил тратить деньги и, если выпадал шанс, не отказывался от халявы. Эта было характерно и для Вероники – проехаться за чужой счет, так что муж и жена понимали друг друга. Однажды в Дохе он с Вероникой и Джеймс с Ириной пошли в дорогой ресторан. Ели, пили, веселились. Когда ужин закончился и должны были принести счет, Алану приспичило идти в туалет. Заплатил за всю компанию Джеймс. Точно так же он поступил и в другой раз, когда пошли ужинать с другой семьей. Опять ему срочно понадобилось отойти от стола, живот прихватило. Конечно, ни в первый, ни во второй раз Алан не предложил мужчинам компенсировать свою долю. Возмущенные женщины потом рассказали всё в русской компании.

Кстати, Алан никогда не водил Веронику в дорогие рестораны на ужин – только на чашку кофе с пирожными и туда, где недорого. Один раз они сидели в ресторане, пили кофе, слушали музыку. На Веронике была короткая юбка, открывающая ноги и обтягивающая кофточка без рукавов. Мимо проходили двое катарских парней в белой длинной национальной одежде. Парни засмотрелись на Веронику, один даже повернул голову, проходя мимо столика. Вероника с вызовом показала ему средний палец руки, поднятый вверх. Катарец аж подпрыгнул от удивления. Тотчас же развернулся и энергично направился в сторону Алана и его жены. Подойдя, обратился к канадцу:

– Я хочу с тобой поговорить, отойдем.

– Говори здесь, я никуда не пойду, – ответил Алан.

– Твоя спутница показала мне неприличный жест. Я – шейх, – и он назвал свое имя – имя большой семьи. – Если захочу, пожалуюсь на вас в полицию! У вас будут неприятности.

Но тут вмешалась Вероника:

– А если бы твоя жена сидела с подругой в ресторане и кто-нибудь уставился на неё, как ты вылупился на меня? Тебе бы это понравилось?

Алан добродушно посматривал на жену и слушал её перепалку с шейхом. В конце концов Вероника победила, и катарец ушел ни с чем. Она всегда старалась жить по принципу: нападай первым и ты выиграешь поединок.

После отпуска, в начале августа Вероника вновь позвонила в Манилу. Адвокат сообщил, что суд будет в конце месяца, процесс они обязательно выиграют, так как судья – его знакомый.

Дело они действительно выиграли. Через две недели адвокат позвонил и сообщил, что Вероника восстановлена в своих материнских правах, попросил прислать гонорар.

– Значит я теперь могу прилететь и забрать свою дочь? – спросила Вероника.

Адвокат замялся:

– Понимаете, какое дело… ваш бывший муж увёз дочку с собой в Малайзию еще до начала слушания дела. Он приезжал в июле и улетел вместе с Диной, прихватив еще и служанку.

– Какого черта вы раньше об этом не сказали!? – заорала Вероника в телефонную трубку.

Затем она обрушила на голову адвоката поток ругательств, словесную бурю, лексикон её на английском был очень обширен, ничем не уступал матерному русскому. Ошарашенный адвокат испуганно говорил, что поможет Веронике, что-нибудь придумает. Она сообщила, что вышлет гонорар за августовский суд и больше не желает его знать.

Суд постановил, что ребенок должен жить с матерью и обязал филиппинскую сторону вернуть дочку. Но Эдвином руководила умная мамаша: сначала она подсказала ему вывести Дину из страны, а затем подать на апелляцию в Верховный суд. Если протест-апелляцию удовлетворят, дочка останется жить с отцом. Судебное дело могло тянуться долго, что было в интересах Эдвина. В апреле Дине исполнится пять лет, и тогда девочка попадает под определенный закон. Её оставляют жить с тем из родителей, с кем она прожила большее количество лет. Дочка повторяла судьбу самой Вероники: младенческие годы провела вдали от матери, и у неё были все шансы продолжать жить далеко.