Титан - Джон Варли

— Ты можешь прямо сейчас отправиться на его поиски.

Билл продолжал лежать, тесно прижавшись к ней. Сирокко вспомнила, как на «Властелине Колец» ей нравилось ждать, займутся ли они любовью опять. С Биллом это обычно происходило.

Сейчас все было немного по-другому.

— Билл, я опасаюсь, что у меня будет небольшое раздражение.

Он приподнялся на локте:

— Тебе царапает спину солома? Если ты хочешь, я могу лечь вниз.

— Это не солома, мой сладкий. И не моя спина. Это что-то более личное. Я боюсь, что у меня одно место как наждачная бумага.

— Да, это так, но мне было неловко сказать тебе об этом. — Он скатился с нее и положил руку Сирокко под плечи. — Смешно, но всего несколько минут назад я не замечал этого.

— Если бы у тебя были там шипы, я бы тоже не заметила несколько минут назад, — засмеялась Сирокко. — Но я все равно хочу, чтобы у нас побыстрее отросли волосы. А так я чувствую себя ужасно глупо, а кроме того, это дьявольски неудобно.

— Ты полагаешь, что они растут медленно? Я обрастаю ими весь, с головы до ног. Такое впечатление, что блохи пляшут кадриль на моей коже. Прости, если я царапаю тебя.

Это в самом деле было так, он царапал ее изрядно. Сирокко нежно провела пальцами по его спине.

— А-а-а! Я говорил, что любил тебя? Я был сумасшедшим, я не знал что такое любовь. Я только теперь узнал , что это такое.

Габи выбрала именно этот момент, чтобы войти в хижину.

— Извини, Роки, но я хотела спросить, будем ли мы что-нибудь делать с парашютами? Один из них уже плывет вниз по реке.

Сирокко быстро села.

— Что мы должны с ними делать?

— Спасать их. Они могут еще пригодиться.

— Ты… да, конечно, Габи. Ты права.

— Я просто подумала, что это было бы неплохо. — Габи водила по полу ногой и не поднимала глаз, она всего лишь однажды взглянула на Билла.

— Э… ладно. Я думала, что, может быть, я… могла бы сделать для тебя что-нибудь приятное. — И она бросилась наружу.

Билл сел, положив локти на колени.

— Я придаю этому слишком большое значение?

Сирокко вздохнула.

— Боюсь, что нет. У Габи назревают большие проблемы. Она думает, что тоже влюблена в меня.

— Что означает это «До свидания»? Куда ты собрался?

— Я все обдумал, — спокойно сказал Калвин. Он снял с руки часы и протянул их Сирокко. — Вы, люди, найдете им лучшее применение, чем я.

Сирокко готова была взорваться от отчаяния.

— И это все твои объяснения? «Я все обдумал». Калвин, все мы связаны. Мы все еще исследовательский отряд, а я все еще капитан. Мы должны трудиться все вместе ради спасения.

Калвин слабо улыбнулся:

— И каким образом вы собираетесь это делать?

Сирокко не хотела бы слышать от него этот вопрос.

— У меня не было времени разработать план, — неопределенно ответила она. — Мы ограничены в своих действиях.

— Вы сообщите мне, когда придете к какому-либо решению.

— Я приказываю тебе остаться с остальными!

— Как ты сможешь удержать меня, если я решил уйти? Нокаутировать и связать? Сколько усилий ты собираешься потратить на то, чтобы стеречь меня? Если я останусь здесь, то только по необходимости, а уйдя, я могу принести пользу.

— Что ты подразумеваешь под пользой?

— Вот что: цеппелины ведут разговоры по всей Фемиде. Они переносчики новостей; все здесь слушают их. Если я когда-нибудь понадоблюсь вам, я вернусь. Все, что мне надо сделать, так это научить тебя нескольким простым призывам. Ты умеешь свистеть?

— Ну так что из этого? — спросила Сирокко, раздраженно махнув рукой. Она потерла лоб и немного успокоилась. Если она хочет оставить его, то должна разговаривать с ним иначе, не удерживать его насильно.

— Я все-таки не могу понять, почему ты хочешь уйти. Тебе не хочется оставаться здесь вместе с нами?

— Я… нет, это не совсем так… Но я счастливее, когда я один. Слишком большое напряжение. Слишком большой груз отрицательных ощущений.

— Все мы прошли через это. Было бы лучше обо всем поговорить откровенно.

Калвин пожал плечами.

— Позже вы можете позвать меня и я попытаюсь вернуться. Но сейчас мне не нужна компания таких, как я. Цеппелины свободнее и мудрее. Я никогда не был счастливее, чем во время этого полета.

Сирокко не видела Калвина таким возбужденным с момента встречи на скале.

— Цеппелины очень старые, капитан, и сами по себе, и как вид. Этому цеппелину где-то три тысячи лет.

— Откуда ты знаешь это? Откуда он знает это?

— Существуют периоды тепла и холода. Я сделал вывод, что это происходит из-за того, что Фемида постоянно остается направленной в одном направлении. Оси, так как это происходит сейчас, расположены близко к солнцу, но каждые пятнадцать лет, пока происходит движение Сатурна и к Солнцу не окажется повернут другой полюс, обод колеса блокирует солнечный свет. Здесь это исчисляется годами, но каждый из них включает в себя пятнадцать земных лет. Этот цеппелин пережил двести таких периодов.

— Хорошо, хорошо, — сказала Сирокко. — Потому-то ты и нужен нам, Калвин. Кто-то рассказал тебе обо всем этом, сумел каким-то образом сделать это, ты все узнал. Кое-что из этого может оказаться полезным для нас. Например, эти шестиногие существа, как ты назвал их?..

— Титаниды. Я ничего больше не знаю о них.

— Да, но ты можешь узнать больше.

— Капитан, и так стало известно очень много. Ты прошла уже по большей части гостеприимной территории Фемиды. Оставайтесь на месте, и все будет в порядке. Не надо идти к Океану, или даже в Рею. Это опасные места.

— Разве? А как мы смогли бы узнать об этом? Вот видишь, ты нам необходим.

— Ну как ты не понимаешь, я не смогу ничего больше узнать, пока не увижу собственными глазами. Мне в большей части недоступен диапазон языка цеппелинов.

Сирокко ощущала захлестнувшую ее изнутри горечь поражения. К дьяволу все, Джон Уэйн рассчитался бы с метисом. Чарльз Лафтон заковал бы его в кандалы.

Сирокко знала, что ей было бы гораздо легче, если бы она сразу же предоставила этому упрямому сукиному сыну полную свободу действий. Она еще никогда не командовала подобным образом. Она побеждала и пользовалась уважением команды, демонстрируя ответственность, и потому, что благодаря своему уму могла найти выход из любой ситуации. Она умела смотреть фактам в лицо и знала, что Калвин уйдет от них, но это же просто недопустимо.