Вартанян - Николай Долгополов

Вообще-то, за границей нам можно было бы поработать еще лет десять. Потому что нам везло: не было вокруг предателей. И мы, не разрушая за собой мостов, приехали в Советский Союз. Прошло еще полтора десятка лет. Никто нами не интересовался, никто нас не искал. И только в конце 2000 года появилась ваша статья о нашем тегеранском периоде, пошли телепередачи. Но, по словам многолетнего руководителя нелегальной разведки Дроздова, «все эти цэрэушники и контрразведчики, которые дружили с вами десятки лет, не пойдут и не скажут, какие же мы дураки! Оказывается, эти советские разведчики работали у нас под носом!».

— А позвольте житейский вопрос… Всё то, что было нажито вами там, в чужих странах — это всё осталось по ту сторону?

— Мы вернулись с двумя туристическими чемоданами… Гоар Левоновна говорит без тени сожаления:

— Все вещи, нажитые честным трудом, остались там — и машины, и телевизоры, и обстановка. Виллы у нас не было: ведь два-три года в одной стране, и нужно было уже ехать в другую. Вот из Тегерана в 1951-м мы кое-что привезли, потому что возвращались официально. Посмотрите, эти воспоминания молодости — они с нами. Вот подстаканники, из которых мы с вами пьем чай, — свадебный подарок. Шесть штук с подносом. А ведь скоро будет шестьдесят с лишним лет со дня нашей свадьбы!

Нередко после публикаций о Вартанянах я получал читательские письма, электронные послания, немало было и телефонных звонков. В основном в этих посланиях звучали слова благодарности и просьбы, — увы, неосуществимые! — познакомить с героями, пожелания удач. Лишь одно из почти сотни посланий — завистливое, недоброе, прямо резануло выплеснувшейся ненавистью…

Бывали в письмах и некоторые фактические поправки, которые я учитывал. Бывали воспоминания — к сожалению, в основном повторявшие уже написанное и опубликованное. Пришел и аккуратный пакет от Николая Петровича Голева.

Начну с короткого письма: «С большим интересом прочитал в "Российской газете" ваши краткие вести о Герое Советского Союза Геворке Андреевиче Вартаняне и его супруге. Об их деятельности в Тегеране в 1943 году. Я — один из тех, кто в то время был в составе полка НКВД по охране участников Тегеранской конференции. О чем впоследствии написал воспоминания…»

Дав письму хорошенько отлежаться, я решился позвонить автору по приложенному телефону. По любым подсчетам выходило, что Голеву в любом случае вкруг девяносто. К телефону подошла вежливая женщина: «Николай Петрович вышел. Вернется скоро, минут через двадцать-тридцать. Звоните, пожалуйста».

Позвонил. И разговорился с Голевым…

У каждого — своя судьба. Ивана Голева, 1921 года рождения, призвали в армию в сентябре 1940-го. И отправили девятнадцатилетнего паренька из рабочего поселка Пласт, что на Южном Урале, на далекую дальневосточную границу — три года он служил там в пограничных войсках. Потом попал в Тегеран. Был затем в Грузии. Прослужил всю войну до 1945-го. Награжден медалями. Скромно сказал, что особых подвигов за собой не числит. А служил — честно.

После войны предложили пойти в милицию. 12 лет работы, во время которой успевал еще и заочно, с 1945-го по 1950-й, учиться. Ведь он еще до войны окончил рабфак, мечтал поступить в институт — но тогда не успел.

Мне по разговору, спокойному, интеллигентному, очень достойному, казалось, что близок Николай Петрович к нашей журналистской, писательской профессии. И точно, уйдя из милиции, десятки лет проработал библиотекарем. И сейчас много читает…

Посетовал, что тогда, в 1943-м, даже и не предполагал о существовании Вартаняна. Заметил: «Может, и видел его где-то мельком. Но всё о нем читаю». А написанные им воспоминания «Стальные сердца. Кое-что из воспоминаний рядового 131-го мотострелкового полка НКВД по обеспечению охраны участников Тегеранской конференции» разрешил использовать в сокращении в этой книге.

Они простые, искренние. Лучше, чем рассказал старый солдат, все равно не напишешь. Договорились, что, если выйдет книга, передам ее Николаю Петровичу.

Ну и с Богом!

* * *

…Я, как солдат 131-го мотострелкового полка НКВД, специально скомплектованного для выполнения конкретной задачи — обеспечения безопасности участников конференции и действующего под командованием Героев Советского Союза полковника Кайманова и подполковника Руденко, — поделюсь своими воспоминаниями очевидца.

Службу нес в Гродековской погранкомендатуре Гродековского погранотряда Приморского округа. Обстановка в то время на маньчжурской границе, занятой японцами, была очень тяжелой.

Осенью 1943 года в составе десяти человек я был отправлен в Москву. Признаться, я вообще большого города еще никогда не видел, — и вдруг прямо в Москву.

Но Москвы-то мы и не увидели. Прибыли в школу пограничников, что на северо-востоке столицы. Двор школы был заполнен солдатами из различных подразделений пограничных и внутренних войск, ОМСБОНа, спортсменами из общества «Динамо». Нам было приказано сдать свое обмундирование и получить другое — новое, с красными околышами, шинели, сапоги, а также котелки и фляжки — и быть готовыми к внезапному подъему.

Команда прозвучала только ночью. Марш по каким-то проулкам, огородам до железнодорожной станции Мытищи, посадка по теплушкам с нарами… И состав отправился в неизвестном направлении, почти без остановок.

Куда? Мы терялись в догадках. Проезжали мимо развалин какого-то большого города. Возникла догадка: это, наверное, Сталинград. А поезд всё шел и шел дальше. Появились горы Кавказа, затем Баку, Астара — и мы на границе с Ираном.

После двухдневной передышки, изъяв из наших карманов фотокарточки, документы, деньги, опять же ночью, нас распределили по «студебеккерам» с зачехленными тентами и повезли через пограничный мост. При тридцатиградусной жаре состояние многих оказалось весьма плачевным. Весь путь мы преодолели в секретных условиях, и даже остановки колонн, как говорят, «по нужде» проводились с выставлением дозоров и ликвидацией следов. И только к полуночи следующего дня мы доехали до Тегеранского аэродрома. Отоспавшиеся на двухъярусных нарах в кирпичных казармах, отдохнувшие, мы были готовы выполнять приказы командования.

Первое основное задание: нашей саперной роте предстояла подготовка территории советского посольства для проведения конференции. Надо было выселить всех работающих там. Почистить территорию и ограждения, оборудовать помещения для деятельности членов конференции. Работы по переоборудованию территории посольства мы проводили под руководством художников и начальства. В ходе оформления помещений нам какую-то часть имущества приходилось привозить из различных мест города: ковры, кресла, картины…

Потрудились мы добросовестно. Начальство благодарит за службу. Мы покидаем территорию посольства. Появляются десятки стройных, физически крепких молодых людей в серых костюмах.

В день прибытия участников конференции нас, солдат полка, расставили на аэродроме, в нескольких метрах друг от друга, в значительном отдалении от взлетной полосы. В ангарах находились наши танки, а около ангаров — американские танки и наши самолеты, охрана которых была совместной.