Горничная для Мага - Властелина Богатова

Она медленно приблизилась. Но всё же оставила расстояние в два шага, чувствуя, как вблизи от милорда у неё начинают слабеть колени. Да что же это такое?!

Ламмерт вытащил руку из кармана, на этот раз без перчатки, видимо, не посчитав теперь за необходимость их прятать, но по-прежнему на запястьях сверкнули браслеты. Взял какие-то бумаги со стола.

Может, что-то случилось с милордом Витларом? Но тогда господин слишком спокоен.

Фабиана дышала его запахом мандарин и кедра, от которого голова делалась тяжёлой, а тело безвольным, а ещё горько-терпким снадобьем.

Милорд глянул на Фабиану и протянул бумаги:

— Как вы это объясните? — спросил Хэварт, когда она опустила взгляд и закаменела, увидев свой портрет. — …Фабиана эрн О-Лидер, — добавил стальным тоном.

Хэварт

Эта была она — Мариса. Или теперь Фабиана — сомнений не оставалось. Портрет был её точной копией. Девушку разыскивают. И разыскивает Бартолд эрн Груно, тот лорд, с которым Хэварт сыграл партию. Всё сходилось, и она — его сбежавшая невеста, фиалка… лгунья… А ведь он даже не подумал, что она могла говорить правду. И как он не заметил, ведь с первого взгляда было видно, как держит себя эта девица, как плавно двигается, говорит, смотрит… Но он и не мог подумать, она застряла в подворотне с каким-то пьяным юнцом. А потом наплела про горничную. А потом эти драгоценности, он и не представлял, что они могли принадлежать ей.

Хэварт зло бросил на стол газеты и листовку, потянулся к ящику. От резкого движения в глазах резко потемнело, зашипел от боли в боку, голова загудела. Аскил полдня бурчал, когда Хэварт поднялся после обеда, не желая больше валяться в постели. Отперев замок, Ламмерт достал документы и положил сверху газет. Нужно вернуть их хозяйке.

Прошёл к окну, ожидая миледи, глядя на серую мглу над деревьями.

Девушка вошла робко и почти бесшумно.

— Вы звали, милорд? — тронул слух мелодичный голос.

Хэварт повернулся, их взгляды встретились, но Мариса — теперь уже Фабиана — смиренно опустила глаза, скрестив пальцы на юбке — ведётся себя, как и полагается прислуге. Конечно! Как он мог подумать иначе, кто она на самом деле? И всё же сколько храбрости у этой птички — выпорхнуть из гнезда и оказаться невесть где. Неужели действительно так не желает этого брака? Внезапная непонятная злость поднялась из глубины, подтолкнула немедленно разобраться со всей этой чепухой — всё же она обманула, притворившись бедной овечкой.

— Да, звал, — прошёл к столу и взял газету и листовку. — Подойди.

Послушно приблизилась, явно ничего не понимая, или снова притворяется?

— Как вы это объясните? — спросил, когда Фабиана опустила взгляд, и по её лицу скользнула тень. Всё-таки не понимала, зачем её звал. — …Фабиана эрн О-Лидер.

Девушка вскинула взгляд, в голубых озёрах смешались эмоции, от которого Хэварта едва не снесло с ног: смятение, вина, растерянность, мольба... Он стиснул зубы, стараясь отгородиться от этой манипуляции, ожидал ответа.

— Я… — раскрыла губы, не зная, что сказать.

— Ну давайте же, лгите дальше, — прошипел, перейдя на должное обращение.

Фабиана сомкнула губы, уголки губ с горечью опустились, кажется, его слова задели её.

— Милорд, не выгоняйте меня, — вдруг попросила, сделав шаг в его сторону. Зря она это сделала, потому что Хэварт не намерен был ее слушать.

— Вы серьёзно? — спросил безэмоционально.

— Я понимаю, что я доставила много хлопот, и вы сделали для меня очень многое… — девушка запнулась, тщательно подбирая слова, — но позвольте побыть в Ристоле в качестве горничной ещё два, а может, и один день. Мой брат Танор, он скоро приедет за мной, и я…

— Постой, — оборвал весь этот сумбур Хэварт. — Кто-то знает, что ты прячешься здесь? — снова перешёл на прежнее обращение, не укладывая в голове услышанное.

Фабиана сглотнула, взгляд забегал:

— Да, мой брат.

— И это твоя благодарность, что ты поставляешь меня? — рыкнул Хэварт, злость забурлила в груди вулканом. — Да ты хоть понимаешь, что я не могу сейчас рисковать? Моего младшего брата похитили, я не знаю, кто это люди, у меня и без тебя полно проблем, — грудь вздымалась в тугом дыхании, сломанные рёбра стискивали клещами лёгкие.

— Я понимаю, господин, Танор никому не скажет, клянусь.

В голове зашумело, он сжал кулаки, унимая подкатывавшие тошноту и гнев.

— В конце концов, вы сами меня привезли, если забыли, и вот так запросто не можете выставить. Где ваше благородство? — вытянулась пташка, посмотрела свысока.

Вот теперь он видел в ней черты истинной аристократки.

— Где было ваше, когда притворялись? — отпарировал он. — Да, это была моя глупость. — Фабиана раскрыла губы, явно оскорбившись. Хэварт подобрал документы. — Я прикажу подать карету, поищите себе другое пристанище, Фабиана, — протянул бумаги.

Милое личико миледи побледнело, а глаза полыхали злостью, негодованием и возмущением, но в этой пташке было слишком много гордости, чтобы проложить умолять. Но хотел ли он этого?

Она вырвала из пальцев документы и посмотрела прямо.

— Игнэс была права, обвиняя вас в бессердечности, — выпалила горячо, с досадой, поджав губы, отвернулась и с изяществом леди пошла прочь.

Она ушла. Хэварт ещё долго смотрел на закрывшуюся за Фабианой дверь. В голове по-прежнему шумело, по-прежнему слабость одолевала и злила непомерно. Но и не только из-за этого. Почему он её должен оставлять?

Хэварт развернулся, посмотрел в окно, за которым сгущался сумрак. И в самом деле, он ведь не настолько бессердечный, чтобы выгнать в такую непогоду, у неё и вещей тёплых нет… Хэварт задержал дыхание, а в следующий миг, развернулся и вышел из кабинета. Поднялся по лестнице. Задержавшись у двери, толкнул её. Тихое аханье донеслось до слуха, Хэварт успел увидеть девичью спину, прогиб поясницы и ямочку у основания, Фабиана была в чулках и маленьких соответствующие её фигуре панталонах. Она резко развернулась, прикрывая снятым платьем грудь, испуганно смотрела на него. Хэварт сухо сглотнул, наверное, впервые не зная, что делать — вид обнажённых плеч и покатых бёдер поднял волну жара, что мгновенно опустился тяжестью к паху.

Он сжал холодную ручку и прикрыл дверь, выходя за порог.

— Вас не учили закрываться? — раздражённо бросил.

— А вас стучать, милорд? — отозвалась девушка, пыхтя. — Насколько я помню, запертые двери для вас не помеха.

Хэварт с жал зубы.

— Я пришёл сказать, что вы можете остаться в Ристоле… На улице дождь и… — и что с ним такое, слова путались, и он, как юнец, не мог подобрать их. — …Дороги плохие.

Послышалась тишина.

— Вы очень добры, милорд, я не забуду этого, — почему-то в этих словах Хэварт почувствовал долю цинизма.