Оборотный город - Андрей Белянин

Наверное, мне следовало бы извиниться, но, честно говоря, не хотелось ни капли. Нанесённые мною увечья никоим образом мясника не обессилили, жир не кровь, зарастёт мгновенно, а у нас, по сути, остался всего один подозреваемый…

– Где тут у вас аптека?

Из лавки вышли молча. То есть Моня и Шлёма о чём-то своем шептались втихомолочку, но я в их разговоры не лез. По идее, конечно, мёртвого чумчару могли пронести и в мешке якобы с «мукой», и завёрнутым в татарские ковры, и ещё десятком контрабандных способов, но та самая мысль, которая стучалась мне в голову с самого начала, постепенно оформилась и властно заговорила во весь голос…

Отрезанный мизинец! Кто, чем и зачем мог это сделать? Отцу Григорию оно и на дух не надо, он шашлычник, ему мякоть неси, а пальцы он грызть и с голодухи не станет – гордый, дитя гор!

Павлуша мог оттяпать мизинец мясницким тесаком, но он не владеет искусством перевоплощения. Ведь большинство здешних жителей, как я уже упоминал, носили личины, и я видел это дело насквозь. Но тот страшный зверь был реален! Никаких личин! Просто здоровущая гиена с полной пастью страшных зубов и невероятной прыгучестью. То есть мы имеем дело с вольным оборотнем, тем, кто может перекидываться в любую минуту по собственной злобной воле…

– Слышь, Иловайский! А чего нам надо-то в аптеке?

– Аптекаря.

– Его знаем. Анатоль Францевич, тихий дядька, безотказный, всё книжками оккультными балуется. Ну и помогает вроде, кому яду налить, кому серебряную пулю вытащить, кому кость берцовую из горла извлечь, мало ли…

– Значит, скальпелем пользоваться умеет? – сам для себя отметил я. Упырям слово было незнакомо, но они предпочли кивнуть. После чего на нас опять было произведено несанкционированное нападение. В смысле того, что Хозяйка наверняка предупредила всех, что я под её защитой, и ни один мало-мальски разумный вампир или колдун против её слова не пойдёт. Эти были совсем не умные, эти пошли…

* * *

– Что, казачок, не ожидал и тут бабушку встретить? – Нам перегородила дорогу слаженная бригада разнообразной нечисти под руководством неутомимой сельской красавицы. В нашу сторону наставили вилы, ножи, лопаты, мотыги, ножницы, пилочки для ногтей, серпы, а использованные деревянные грабли вообще демонстративно бросили под ноги…

– Сдавайтесь, вас трое, а нас десять! И все проголодамшись!

– Упырей отпустите, их ведь наверняка жрать не будете? – уточнил я, потому что драться в такой ситуации глупо, я один стольких бесов с вурдалаками не заваляю, а на Моню и Шлёму надежды мало. – Вы идите, ребята, я догоню. Я быстро…

– Чего? Куда? От мы тя прям щас сожрём, будет тебе «быстро»… Обещает он ещё, охальник!

Я проигнорировал бабку Фросю и, дождавшись, пока мои упыри отойдут подальше, откровенно спросил:

– Как делить будете? Я один, а вас вон сколько. Договорились хоть кому что?

– Дык чё ж, выбрать можно? – не поверил кто-то.

– Ну да, – пожал плечами я. – Кому руку, кому ногу, кому грудинку, кому ягодицу, кому печень, кому голень со шкуркой, кому так, косточки обсосать. Только нормально договоритесь, без драки, не как в прошлый раз…

– Вообще-то дело говорит казачок, – вынужденно признала старуха, тряхнув косой до пояса. – Тока не разберу, в чём подвох…

Нечисть сгрудилась в кучку, торопливо ударившись в дебаты. Проблема усугублялась тем, что на мои филейные части разом облизывались аж восемь из десяти, на плечи шесть, а на бёдра все девять! Понятно, что просто кости не хотел брать никто, а как честно поделить одного казака на десять ртов, никто и близко не представлял. Сию математику решить можно было только одним известным способом – дракой! Бабку Фросю отпинали первой…

– Ладно, ладно, не буду мешать. Схожу пока в аптеку, проконсультируюсь насчёт пропорции головной боли поутру в отношении выпитого с вечера. Вы, как определитесь, скажите мне. А ещё лучше составьте списочек, бумага всё стерпит, потому её и в сортир берут… Дерзайте!

Моня и Шлёма далеко не ушли, ждали меня на перекрёстке. Они уже попривыкли к тому, что если я где задерживаюсь поговорить с народом, так там все дебаты заканчиваются мордобитием, и особо не удивлялись. Ну разве что патологической доверчивости собственных сограждан…

– Вона на углу, у стены крепостной, аптекарский домик притулился.

Я посмотрел в указанном направлении и присвистнул: если откинуть личину, то под видом скромного особнячка в итальянском стиле стояло крепко сбитое одноэтажное здание, более напоминавшее бункер, с одним окном и надёжной дверью под козырьком. Над ней висел странный символ – змея, обвившаяся вокруг чаши. Уж не знаю, что конкретно подразумевалось там ей налито, но чувствовалось, что гадина была пьянота ещё та…

– Отлично, вот и зайдём в рюмочную. – Ступив на порог, я поднял руку постучать и замер. На дверном косяке зацепился за щепку маленький комочек серой шерсти. – А вот это уже прямая улика!

Упыри уставились на меня, потом на шерстинку в моей руке и снова на меня, уже с искренним восхищением и уважухой одновременно:

– Ох ты и догадлив, хорунжий! В один присест такое мудрёное дело распутал. От мы-то щас дружно аптекаря за пробирку стальными клещами и возьмём!

Не разделяя их здорового оптимизма, я тем не менее передал бебут Моне, он всё-таки более уравновешенная натура, а Шлёму попросил орать не переставая, вводя противника в мягкое недоумение относительно нашего психического состояния. Это можно, это по-казачьи, пластуны такое практикуют.

– А теперь постучим, вежливо-вежливо…

На стук откликнулись не сразу, наверное, с третьего, а то и с четвёртого раза, когда я уже барабанил вовсю. Наконец изнутри раздались старческие шаркающие шаги, дверь открылась, и нас приветствовал сухонький старикашка с выпирающими клыками под личиной бодрого, солидного лекаря:

– Э-э, чем могу служить, дамы и господа?

– Упс… – разом стушевались мы, потому как дам среди нас точно не было. – Добрый день, Анатоль Францевич, не позволите ли войти?

– Милости просим. – Он гостеприимно распахнул дверь, поклоном приглашая нас в аптеку. – Неужто ко мне пожаловал сам Иловайский? Ваше имя гремит по всему Оборотному городу, но лично видеть покуда чести не имел. Хотя наслышан, наслышан…

– Мы ненадолго, – широко улыбнулся я, взводя курок и упирая пистолетный ствол в живот аптекаря. – Не надо тратить время на фантазии, просто расскажите нам, где и почему вы прячете зверя?

– Э-э, что за… ваши действия незаконны!

– А ну цыть, трубка клистирная, пластырь перцовый, микстура бледная! – без напоминаний во всю глотку завёлся Шлёма. – Колись на месте, шприц потёртый, куда гиену рыжую сныкал? Зачем охранника безвинного завалил? Чего на саму Хозяйку своего питомца спустил? Думал, на тя уже и управы нет?! Ан хренушки! Вот они мы! И не абы как, а с уликами! Хорунжий, засунь-ка ему в длинный нос ту шерстинку, а?!