Неподражаемая - Клэр Доналд

— Теперь, думаю, меня можно назвать кем угодно.

Рассел нахмурился.

— Как прикажешь это понимать?

Зоя тоже нахмурилась.

— Скажи, Рассел, ты ведешь список своих побед? Если да, то под каким номером я туда попала? Может, ты делаешь зарубки на ремне?

Рассел окинул ее оценивающим взглядом с головы до ног и угрожающе прищурился.

Зоя сознавала, что сказала лишнее, но уже не могла остановиться и выпалила в том же духе:

— Или у тебя есть маленькая черная книжечка, куда ты записываешь все подробности, насколько любовница была хороша, стоит ли встретиться с ней еще раз, какие у нее груди, какая…

Рассел холодно перебил ее:

— Если цель твоей тирады — переложить часть своей вины за случившееся на меня, то лучше замолчи.

Зоя резко подняла голову.

— Моей вины? — недоверчиво переспросила она. — А как же насчет твоей?

— Я не сделал ничего, чего бы ты не хотела, чтобы я делал.

— Неправда! Я тебе говорила, что не хочу с тобой спать, а ты воспользовался моим состоянием… то есть тем, что я немного выпила и не вполне осознавала свои поступки.

Рассел стиснул зубы и прищурился.

Зоя должна была бы понять, что зашла слишком далеко, но дух противоречия и раненая гордость, объединившись вместе, не позволяли ей остановиться.

— Я презираю таких мужчин, как ты! — воскликнула она. — Для тебя не существует никаких границ, если ты чего-то хочешь, то пойдешь на все, чтобы это получить. В моем случае ты пошел даже на брак.

— Хватит, Зоя, по-моему, ты наговорила достаточно, — медленно и очень тихо проговорил Рассел. — Я понял, что ты сожалеешь о прошедшей ночи, но я не позволю сделать из меня козла отпущения. Я тебя не тащил в постель силой, ты пришла ко мне по доброй воле. Я повел себя так, как в подобных обстоятельствах повел бы себя любой нормальный мужчина.

— Я больше ни минуты здесь не останусь! Отвези меня домой!

— Только не надо разыгрывать мелодраму, — раздраженно сказал Рассел. — Если мы вернемся в город через сутки после начала нашего медового месяца, это вызовет пересуды, которые не нужны ни тебе, ни мне.

— Уж лучше предстать перед целой толпой репортеров, чем провести еще одну ночь в твоей постели!

— Мы оба знаем, что это неправда. — Рассел с вызовом посмотрел ей в глаза, молчаливо предлагая опровергнуть его слова.

В ответный взгляд Зоя вложила все свое негодование.

— Зачем ты вообще привез меня сюда? Почему нельзя было вместо этого крысятника остановиться в приличном отеле?

Рассел покачал головой и притворился оскорбленным.

— Зря ты так, от крыс я избавился еще на прошлой неделе, а сегодня днем собираюсь вымести всю паутину. Я понимаю, это не «Хилтон», но, если к дому приложить руки, может получиться вполне уютное гнездышко. Но главное, мы здесь в полной безопасности — репортеры не знают о существовании Фэрфилд-хилла.

Как только Рассел упомянул о крысах, Зоя уже не могла думать ни о чем другом.

— Т-ты хочешь сказать, что здесь действительно водились крысы? — Она поежилась, в страхе расширив глаза.

— Не так много.

— Не так много, это сколько?

— А что, — невинно поинтересовался Рассел, — ты недолюбливаешь крыс?

Зоя содрогнулась.

— Да уж лучше змеи, чем крысы!

Рассел улыбнулся.

— Ладно, давай позавтракаем, а потом пойдем прогуляемся.

Зоя послушно пошла за ним, хотя и собиралась любой ценой держаться от него подальше. Пока Рассел наливал воду в чайник, она окинула взглядом кухню, почти ожидая увидеть, что из какой-нибудь щели на нее смотрят черные глазки-бусинки, а их обладательница примеривается, как бы вонзить в нее острые зубы. Наверное поэтому, когда Рассел протянул Зое чашку, она ее не удержала и чашка, выскользнув из ее рук, разбилась.

— Что, нервничаешь? — лукаво спросил он.

— Я в полном порядке.

Чтобы замести осколки, Зое понадобились веник и совок. Но, по-видимому, накануне вечером она плохо положила щетку, и теперь, как только открыла дверцу шкафчика, щетка упала на пол прямо к ее ногам. Зоя взвизгнула от неожиданности и отскочила в сторону, дрожа как осиновый лист. Рассел покачал головой и протянул ей руку.

— Ну иди сюда, трусишка, не бойся, эта большая страшная щетка тебя не укусит.

Зоя отвергла его руку.

— Не смей надо мной издеваться!

Он шутливо поднял руки.

— Виноват. Неужели я над тобой издеваюсь?

— Да, постоянно!

— Ты меня просто убила, я и не знал, что ты обо мне такого низкого мнения.

Зоя захлопнула дверцу шкафа и воинственно посмотрела на Рассела.

— Я еще не то могу сказать. Ты самый несносный тип из всех, с кем мне доводилось иметь дело!

Рассел шутливо отвесил поклон.

— Каюсь, мадам. Постараюсь исправиться.

Зоя вышла из кухни, не удостоив его взглядом. Завтракать ей совсем расхотелось.

Свою одежду Зоя нашла в комнате наверху. Рассел вынес все постельные принадлежности во двор проветрить и открыл в комнате окно. Зоя переоделась в джинсы и футболку и с удовлетворением отметила, что ни разу не чихнула. На обратном пути, чтобы не встретиться с Расселом, она спустилась по лестнице черного хода. Только оказавшись на берегу, она смогла расслабиться настолько, чтобы собраться с мыслями.

Она побрела вдоль кромки воды, слушая ее тихий шепот. Легкий ветерок шевелил листву прибрежных деревьев и покрывал воду озера мелкой рябью, из леса доносилось пение птиц. Зоя присела на большой валун и стала смотреть на воду. Теперь, когда в Фэрфилд-хилле поселился Рассел, ее убежище перестало быть тайным и она уже не могла черпать здесь ощущение мира и спокойствия, как было раньше. С Расселом она постоянно чувствовала себя в напряжении, особенно теперь, когда он сломал очередной барьер и сделал ее своей.

Зоя понимала, что отчасти несправедлива к Расселу, обвиняя его в том, в чем на самом деле виновата сама. Она практически бросилась ему на шею. Если бы она сама не спустилась к нему, а осталась бы в спальне, ничего бы не случилось. Но она не прислушалась к голосу здравого смысла и собственной интуиции, в результате чего оказалась в таком положении, из которого безболезненный выход просто невозможен. Расселу все нипочем, он неуязвим, его сердце останется невредимым, в то время как ее сердце, вероятнее всего, будет разбито. Сидеть около воды стало прохладно. Зоя встала и перешла в другое место, туда, где густые кусты заслоняли ее от прохладного ветерка. На этом пятачке, не просматривающемся со стороны озера, она легла на траву и стала глядеть в небо. Отчего-то ей захотелось плакать, но она крепко зажмурила глаза, не желая поддаваться этому проявлению слабости. Она не плакала много лет и не собиралась плакать сейчас, пусть даже из-за Рассела она чувствовала себя как никогда уязвимой.