Наследие - Виталий Храмов

– За Честь!

– За Честь!

– За…

Ворота башни внутреннего обвода распахнулись, выпуская реку всадников. Белый усмехнулся, покачав головой. Все верно просчитали советники. Змеи все же вывели конницу. Глупо! Тут, в узилище, конница слаба. Но воеводы Ужа все ушли на юг. Оставшиеся не отличались сообразительностью и тактической гибкостью, видимо. Как и предрекал Тол, лучшие ушли. А те, что остались, безмозглые, – привыкли, что их конница им приносит победу, и применили конное построение, даже в невыгодном, для верхового построения, положении.

Конная лава растекалась вдоль вала, выстраиваясь напротив стены щитов. Белый опять покачал головой – глупо. Надо было бить клином, в ворота, пробивая строй щитов, рассекая построение ополченцев на части, отрезая от ворот. Но враги решили раздавить их, видя, что против них – просто ополченцы. Вчерашние мужики.

Кругом полетели стрелы. Ловкачи с валов и стрелки Ужа стали соревноваться в меткости. Шепот долго не соглашался с Белым, он привык, что основная обязанность мага воздуха – Щитом Воздуха закрыть войско от метательного оружия, но против прямого приказа пойти не мог. Потому люди Белого укрывались за обычными щитами. Но то тут, то там – вскрик, суета меняющихся местами ополченцев, раненый отходит или его отволакивают в тыл.

Ловкачи тоже не просто тратили стрелы. Падали кони, падали с коней всадники. Но все это была прелюдия. На результат боя не сильно влияющая. Это надо не по десятку стрелков на стороне, а по сотне, чтобы обстрел стал заметно влиять на бой. Должна быть такая плотность стрел, чтобы небо перекрывало. Тогда это серьезно. А так – баловство.

– Выравнивай! – услышал Белый крик Зуба.

Небольшая суета, стена щитов выравнивается. Белый отступил на шаг, встав впритык к щитам, почти прижавшись к ним спиной.

– Командир! – услышал Белый несколько голосов из-за щитов.

– Не робей, ребята! Побьем мы этих людоедов проклятых! – закричал Белый. – Сжали ягодицы! Ни шагу назад! Стоять, как на кол насаженным!

– Уплотняй! – зычный крик Зуба прокатился над строем.

Белый достал свой длинный меч, взмахнул им витиевато, показательно сложно и красиво, привлекая к себе внимание – и своих, и чужих.

– Первый ряд! На колено! – крик Зуба. – Уплотняй!

Конная лава начала разбег.

– Копья! – кричит Зуб.

Ополченцы подняли лежащие на земле копья. Частокол копейный ощетинился против конницы, вызвав смятение атакующих. Что еще больше усугубило их положение – набрать ударную скорость на таком коротком разбеге сложно. А сумятица первых рядов еще сильнее снизила их потенциальную ударную способность.

Белый и сам впервые оказался на пути атакующей конницы. Пешком, стоящим в ожидании удара. И это было очень волнующе. Даже Белому, который давно приучился подавлять свой страх. Грохот сотен копыт, дрожь земли, сотни воинственных криков, блеск и лязг оружия.

– Стоять! Стоять! – взревел Белый, поняв, что если даже ему не по себе, то людям за его спиной так страшно, что моча, небось, кипятком по ногам хлещет.

И когда до сплошного вала всадников осталось буквально несколько шагов, Белый почувствовал всплеск Силы, выброс магии. Белый выматерился – все же маги ослушались его. Прямо из-под ног Белого вылетели Клыки Земли.

Со всего разгона кони напарывались на эти каменные колья, погибали, ломали эти каменные шипы, всадники летели через коней, их затаптывали следующие всадники. Крики боли, крики отчаяния, атакующие кличи, грохот!

Привычная Белому музыка боя.

Тут же звуки стали глуше, отошли на задний план – Белый погрузился в Упоение Боем. Прямо на него летел всадник, занеся над головой меч. Белый чуть скользнул в сторону, его меч порхнул на уровне колена, тут же испуганным тетеревом взлетев вверх. Дикий крик лошади, которой перерубили ноги, и человека с подрубленной правой подмышкой, летящего через голову коня прямо на частокол стальных наконечников.

Белый приставным шагом скользнул вперед и левее, поднырнул под удар следующего всадника, лишь самым кончиком своего меча чиркнув его в открытое лицо, а вот следующего меч, порхнув над головой Белого, как крыло птицы, ударил в грудь, разваливая грудную клетку вместе с кожаным панцирем и стеганым поддоспешником.

Белый бешеной, скверной белкой крутился на небольшом пятачке, уворачиваясь от ударов, не рискуя принимать удары на клинок, жалея меч, рубил в ответ, колол, подсекал. Удар, уворот, удар, прыжок, укол, скользнуть под конем, используя меч, как рычаг, – выкинуть всадника из седла.

Вцепившись в луку седла, Белый прыгнул, втекая в седло, поймал поводья, дернул, вонзая шпоры в бока коня. Заржав, конь поднялся на задние ноги, разворачиваясь.

Меч Белого, как топор палача, взлетал и падал, взлетал и падал. Белый уже не пытался ловчить. Он просто казнил Змей, игнорируя их удары и уколы, – броня Стража Драконов легко сносила все эти тычки оружия в ослабевших от ужаса руках Змей.

Настал момент, когда рубить стало некого. Длинные жала наконечников копий ополченцев пронзили последних противников вокруг Белого.

– Вперед! – взревел Белый, вознеся свой длиннющий, черный от крови меч над головой. – Ура!

– Ура! – подхватило ополчение незнакомый, но емкий клич.

Белый не оглядывался, не видел, как ополченцы карабкаются по телам людей и коней, как закалывают раненых и придавленных Змей, как очумело крутят головами. Как раненые пытаются подняться, выбраться из-под мертвых тел, как Зуб, кривя рот, зажимая бок локтем, сплевывает юшку с очередными обломками зубов, пытается командовать, но он не в силах перекричать дикую какофонию битвы. Белый не видел, как Корень встал поперек дороги магам, не дав им участвовать в битве, как угрожал их расстрелять из своего самострела, блефуя – спецболтов не было.

Белый видел только обезумевших в азарте битвы ополченцев, что бежали без всякого строя вокруг него, сверкая безумными глазами, разинув рты в бесконечном крике:

– А-а-а-а!

Ворота внутреннего обвода были распахнуты. Их пытались закрыть, но люди плотно забили своими телами воротный проем. Белый стал нещадно бить шпорами коня в нежное подбрюшье, конь хрипел, но удалось набрать, хоть малый, но – разгон. Белый врезался в плотную толпу всей массой разогнавшегося коня и высокого человека в броне. Пробив затор, как палец пробивает ватную пробку в горлышке бутылки.

Образовавших эту пробку Змей ополченцы даже не закалывали и не рубили. Их просто затоптали.

За воротами люди растекались, как патока из опрокинутого ведра. В личину шлема Белого ударила стрела. Белый дернулся. Шлем был односторонне прозрачен, потому воспринимался, будто его и нет. Стрела была отбита прозрачной изнутри личиной. Белый посмотрел на башню. Стрелок опять выставил самострел, но, вскрикнув, выронил самострел и ввалился внутрь. У ног Белого один из ловкачей Корня матерился – самострел стрелка Змей, упав с башни, раскололся, растаптываемый в труху ногами ополченцев. Ловкач одним слитным движение рук, ног и спины натянул тетиву, наложил на ложе стрелу, вскинул самострел, выцеливая башню.