Фреон - Сергей Клочков

— В общем, вот что, ребятки. — Я спрыгнул с вездехода, когда мы уже подъехали к тому самому хутору на старом Кордоне. — Ящики все тихонечко перенесите во-он в тот подвал. На лестнице не грохнитесь только. И там складируйте.

Бойцы, апатично просидевшие всю дорогу в вездеходе и даже успевшие как следует выспаться, снова взялись за работу. Судя по их спокойным лицам, они умудрились проспать даже выстрелы и крысиную атаку. Впрочем, я сам запретил им выходить в Зону, а чем ещё заняться бойцу срочной службы, когда не гаркают, не гоняют и ничего не требуют? Правильно, дрыхнуть. Мало того, у меня создалось впечатление, что солдаты ещё не понимают, где, собственно, находятся.

— Эй, бойцы! Вы когда в местную часть прибыли?

— Позавчера…

— Что такое Зона, в курсе?

— Да, чё-то такое балаболил наш комвзвода, что тут радиация есть и всякие фиговины… ну, там, короче, так. А чё?

— Вы сами откуда такие?

— Я с Алтая, а Миха с Кубани.

Да, товарищи «долги», неплохо вы подкузьмили военным своим уходом с постов. Этих пацанов завтра в Зону отправят вместо профессиональных военсталов, что уже в Челябинскую Зону переброшены, и контрактников, которые хоть чуть, но соображали, как тут выживать надо. И эти двое — охрана учёного, причём иностранца… до чего же погаными должны быть дела у НИИ с их новым руководством, что они вынуждены необстрелянных срочников в сопровождение выделять. Уже смерти начались среди военных, а сколько их будет дальше… ничему, похоже, не учатся новые штабники.

— Понятно. Давайте, парни, быстренько, без перекуров, а то уже через час стемнеет.

Хорь, довольный просто до невозможности, тут же метнулся распоряжаться, что куда положить и как разместить. Семён облегчённо выдохнул, глядя, как ящики с «опасным барахлом» покидают вверенную ему машину. Когда всё было выгружено, я подозвал бывшего бармена и жестом показал — мол, отойдём в сторонку.

— Ты же здесь останешься, верно?

— Ну так… товар выгружен, начну раскладывать, там, подмету, вычищу. Замки новые, двери смазать…

— Я не про то. Как учёному и водиле объяснить, что мы без тебя обратно поедем? И на последующем разборе полётов они, думаешь, не скажут, куда ящики сгрузили?

— А, это… фигня, не зарубайся. Официально мне предъявить нечего, я ведь просто воздух увёз. А неофициально — да, меня за это очень даже могут убить. Но кто этим займётся? Экспедицию не отправишь, бойцов не соберёшь — говорю же, для этого нужна не надуманная, а серьёзная официальная причина. Группу сталкеров нанимать, чтоб меня стукнуть, — сомневаюсь. Это денёжков стоит, тратиться надо, а с теневыми капиталами в НИИ сейчас очень большие проблемы. И нужный я буду для вашего брата человек, причём с охраной — «Свобода» поможет, я договорился. Так что не боись — долю получишь, как я и обещал. Молодчина ты, кстати. Ловко всё придумал с транспортом.

— Уи-уи, гарсон. — Я попытался улыбнуться, а Хорь, напротив, поскучнел.

— Теперь тут мой дом, — сказал он грустно. — И не знаю даже, на сколько лет. Может, и насовсем. Ну да ладно, зато семья ни в чём нуждаться не будет, с квартирой, дети образование получат нормальное. Оно ведь того стоит, верно, сталкер?

— Верно. Оно того стоит.

— Эй… ты чего? — обеспокоенно спросил Хорь, но я, уходя в сторону, просто махнул рукой.

Не ожидал я такого. Ну, там, разговоры, конечно, разные ходили… да как оно обычно бывает? Где-то — не у нас, страна большая, мало ли, где что случается. За месяц или полтора до закрытия уже вовсю обсуждали, когда прикроют, даты называли, но… мне не верилось. Не могло быть такого, чтоб ракеты наши стране стали не нужны. Не верилось и тогда даже, как приехали специальные машины и порубили на куски сотню наших «изделий», отличных, проверенных, все испытания прошедших. Не сегодня-завтра их на вооружение принять хотели. Стоял я и смотрел, как тяжёлый нож на тросах превращает в металлолом те самые двигатели, в которые я душу и сердце вкладывал, и не горевал даже, как многие наши, а новыми глазами смотрел. И на семью свою потерянную, и на ночи бессонные, и на радость рабочих успехов, на все те похвальные листы и грамоты, и на бараки прогнившие. На мою жизнь падал тот тяжёлый косой нож, на куски меня рубил. Но нет, не горевал я. Просто новыми глазами смотрел.

Из бараков тех гнилых, грязных, нас, впрочем, не выгнали. Живите, сказали, что с вами делать… и с таким видом, словно одолжение сделали. Все наши, правда, жить в них не стали, а разъехались по родственникам и друзьям, кроме Павла Яковлевича, старого конструктора, соседа моего. Застрелился старик — ему-то ехать некуда было, он этим заводом и ракетами жил. Не понял я его тогда… но ещё верил. Верил в то, что со временем одумаются наши правители, вернут всё на свои круги, не может быть такого, чтоб КБ наше стране больше не пригодилось. Крепко я в это верил, но одной лишь верой дочку не прокормишь. Написал сестре письмо в Москву — мол, некуда деваться, да только у неё к тому времени уже муж был и дети… конечно, не могла она меня к себе заселить. Но пообещала разузнать, у мужа, мол, связи имеются, найдёт что-нибудь. И он нашёл.

Под Каширой колхоз бывший развалился, земли в аренду сдавались, как раз занимался он этими вопросами, искал фермеров. Приехал в Москву с дочкой, встретился с ним, и в этот же вечер отвёз он меня туда. Квартиру в хорошем, крепком доме дал, с кредитом помог, оформил аренду на землю. И места хорошие — лес, река, поля, правда, к тому времени уже заросшие, красота, природа. После бараков тех протухших и зим трескучих мне места те раем показались. И ударился бывший инженер в сельское хозяйство, рьяно, изо всех сил. С местными познакомился, взял на работу несколько мужиков непьющих, что называется, под честное слово, сеструхин муж с техникой, удобрениями помог. И — понеслась… пахал я с утра и до вечера, книги по птицеводству и разведению свиней штудировал, когда и мужики подсказывали, как и что, для меня же всё это поначалу непонятно было. Коровник отреставрировали совместными усилиями, хоть и в долги залезли. Но первый урожай сняли на «отдохнувшей» земле отличный просто, на славу картошка да капуста уродились, с хорошим наваром удалось реализовать — дефицит случился, и Москва до картохи тогда жадная была… а потом пошло и пошло… квартиру я выкупил в собственность. Власти с арендой поблажку сделали образцовому хозяйству, в газетах статью напечатали. Коров, свиней завели, опытный участок с клубникой, теплицы. Народ ко мне на работу пошёл, арендовали ещё несколько гектаров земли. Коптильню я построил, начали окорока да колбасы делать — очень хорошо их раскупали. Думал, вот оно, прекрасно как складывается, всё выходит правильно, работа мне эта нравилась. Не сказать, что в деньгах купались, этого не было — большую часть заработанного обратно на хозяйство тратили, на солярку, ремонт, ещё один свинарник строился, мужикам тоже платил я за работу. Но и нищеты той, с пустыми макаронами, уже не было. Телевизор цветной, импортный, по тем временам роскошь, мебель чешская, дом отремонтированный, свой, и по кредитам выплачивал. Но тут начальство сменилось в колхозе, и…