Колледж Некромагии. Самый плохой студент - Галина Львовна Романова

– Хорошо. И кто это, по-вашему? Нечистая сила или…

– Нежить!

– Уверены?

– Да. Это ведь все неживая природа…

Рихард тихо усмехнулся. Стерва или нет, но эта Изольда хорошо держится. Несет чушь с таким видом, как будто уверена в своей непогрешимости. Хотя, кто знает, может, и уверена. Блондинки – они такие!

– Чудовищные пробелы в элементарных знаниях, – покачал головой мэтр Йоганн. – Но, – он пристально посмотрел на девушку, – у вас есть неплохой шанс наверстать упущенное. Несколько дополнительных занятий – и не вы только догоните остальной курс, но кое-кого и перегоните. До уровня Оливера Жижки вам не подняться, но кое-кого вы уже после двух-трех индивидуальных уроков заткнете за пояс. Например, студиозуса Вагнера.

Изольда мигом обернулась туда, где на задней парте скромно восседал Рихард и смерила его оценивающим взглядом. Сама она при этом, естественно, не видела, как на нее смотрят со всех сторон – и особенно со стороны кафедры. Парень улыбнулся и подмигнул девушке, и та фыркнула с видом оскорбленного достоинства:

– Я согласна!

– Вот и отлично. В таком случае, жду вас завтра в шесть часов вечера здесь, в этой аудитории. Занятия завтра заканчиваются в пять часов, так что нам никто не помешает заниматься.

Изольда кивнула и села на свое место. Ханна таращила на нее глаза и не могла вымолвить ни слова.

– А вы, господа студиозусы, доставайте перья и бумагу и приступим к нашей лекции, – вернул ее с небес на землю голос профессора. – Тема: «Навьё. Виды. Роды. Особенности морфологии и поведения. Способы защиты».

Мужчина метался по комнате, как зверь по клетке. Он то присаживался, то вскакивал снова. То подходил к окну, глядя на внутренний двор, то отбегал от него. Торопливые шаги заставили его кинуться к дверям:

– Ну, что?

Слуга, переступивший порог, был бледен и также взволнован.

– Нет, – только и прошептал он.

– И никаких следов?

– Никаких!

– Трое суток, – мужчина схватился за голову, покачнулся и тихо застонал.

– Господин управляющий? – робко позвал слуга. – Что с вами? М-может, кого-нибудь позвать?

Управляющий с усилием выпрямился, стиснув кулаки.

– Продолжайте поиски, – глухим натужным голосом промолвил он. – Ищите милорда везде. Если его не найдут… и не отыщут никаких следов…Но вы должны отыскать эти следы, бесы вас побери! – сорвался он на крик. – Слышите? Должны! Во что бы то ни стало! Иначе…

Слуга побледнел еще больше, что-то пролепетал и выскочил за порог. Дверь захлопнулась.

Управляющий бросился в кресло, обхватил голову руками. Он ужасно не хотел этого делать, но, если еще три дня поисков не дадут результата, придется-таки написать эрцгерцогу. И одному Свентовиду известно, как поведет себя Валентин Ноншмантайн, когда узнает о случившемся несчастье.

Тихо скрипнула, приотворяясь, дверь. Темнота еле слышно вздохнула.

– Привет, это опять я! Извини, что так долго! Были обстоятельства… Но я про тебя помню! Смотри, что у меня есть! Синий корень! Знаешь, что это такое?

Новый вздох. Где-то в углу шевельнулась тень, но в темноте нельзя было сказать наверняка.

– Так что ты верь мне! Я все сделаю. Мы с тобой оба знаем, кто в этом виноват, и он за все заплатит! Не беспокойся…

Шорох в коридоре. Кто-то, кажется, собирался воспользоваться общественной уборной.

– Извини, мне пора… Пока! Я еще приду.

Скрипнула дверь. Темнота еле слышно вздохнула.

В кои-то веки раз вторая половина дня у четвертого курса выдалась свободной. Вообще-то, в расписании значилось, что это время студенты должны посвятить самоподготовке, и чаще всего именно на это время назначалась отработка пропусков и пересдача зачетов. Но сегодня Ханне повезло, и она решила сделать то, что долго откладывала.

Переодевшись в свое лучшее выходное платье, девушка взяла корзинку и выскользнула за территорию Колледжа. Привратник проводил ее пристальным взглядом, но ни слова не сказал – студентка явно собралась за покупками. Конечно, на рынке ей делать нечего – столовая работает бесперебойно, стипендия не так велика, чтобы полностью питаться самостоятельно, да и после обеда на рынке вряд ли можно купить что-нибудь стоящее.

Ханне до рынка не было никакого дела. Она свернула на боковую улочку и двинулась дальше, в сторону Блошиного конца и Гончарной улицы. Дома тут стояли почти все деревянные – редко, кто мог позволить себе первый этаж из камня. Как правило, это были лавочники или немногие разбогатевшие и отошедшие от дел торговцы. Ханна спокойно шагала по середине улочки, время от времени забирая то вправо, то влево, если ей надо было обогнать прохожего – или если ее кто-то обгонял. Несколько раз она останавливалась, пропуская то повозку, то всадника, то нагруженного поклажей мула, то старьевщика с тачкой.

Через несколько минут она добралась до небольшого домика, стоявшего несколько в глубине, отступив от стройного ряда домов на пять шагов. Освободившееся пространство было огорожено сбитым из горбыля палисадником, в котором густо росли травы и цветы. Даже сейчас, в начале осени, тут все зеленело, и кое-где даже цвело. Правда, встречались и стебли с созревшими семенами, и пожелтевшая ботва, и вялые соцветия. К входной двери надо было пройти между этим палисадником и оградой соседнего дома.

Девушка поднялась на невысокое, всего в пару ступенек, крыльцо и три раза дернула за веревочку от колокольчика.

– Кто там?

– Это я, Ханна. Госпожа Марфа, можно войти?

Дверь распахнулась. На пороге стояла высокая крепко сбитая женщина. Когда-то она была красива, и в форме ее бровей и губ еще угадывались тени былой красоты. Да и кожа еще сохраняла чистоту и изрядную долю свежести и упругости. Но даже в свои пятьдесят лет Марфа Скруль еще притягивала взоры, особенно когда приходила на рынок поутру и шла вдоль зеленного ряда. Торговки боялись ее, как огня, ибо она сразу подмечала ошибки и попытки продать вялую зелень по цене свежей, а также пресекала порывы продать покупателям одну траву вместо другой.

Марфа Скруль была знахаркой, травницей, ворожеей, повитухой и костроправом для жителей всех окрестных улиц. А еще она хорошо знала Ханну.

– Проходи, девочка, – знахарка посторонилась, давая ей дорогу.

Вместе они вошли в просторную чистую и светлую горницу, обставленную, словно зажиточный деревенский дом. Обеденный стол с солонкой в самой середине, лавки, лари и сундуки вдоль стен, полки с деревянной и глиняной посудой, возле печи цветастой занавеской отгорожен угол. Две двери вели – одна в кладовую, а другая в маленькую боковушку.

И всюду были травы. Они пучками висели на потолочной балке, связками сушились на печи, в мешочках красовались на лавках, источали аромат в корзине. Кое-что Марфа Скруль выращивала в своем садике, кое-что покупала в зеленном ряду на базаре, но за большинством трав приходилось ходить за город, в поля и луга.