Как отдраконить ректора, или Зелье ведьме не игрушка - Татия Суботина

Первокурсники переглянулись, а слово взял Биль.

— Не-а, — кисло ответил нам тролль. — Скорее у него к нам…

— К тебе, — поправила его Милс. — Остальным собственное невежество приписывать не стоит. Я читала о ваших подвигах, генерал. Вы же не станете за ошибку одного наказывать всех?

Доа хмыкнул.

— Все салаги для меня равны, — выдал дух.

Милс нахмурилась, а Биль, наоборот, развеселился. Ваарва продолжала гипнотизировать взглядом Лейва, но он даже не смотрел в ее сторону.

— Убирать будем с помощью бытовой магии? — уточнил Попилькус. Судя по всему, его совсем не заботили страсти, которые здесь разгорелись.

Парень уже сложил пальцы в готовности плести новое заклинание.

— Нет! — не своим голосом взвыла я, готовая в любую секунду раскинуть вокруг защитный щит.

Даже боги наверняка не знают, как может повести себя нестабильная магия.

— Нет, — поддержал меня Ранн, правда, сделал это гораздо спокойнее. — Что это за дисциплинарное наказание, если вы в два щелчка с заданиями справитесь? Никакой магии, будете убирать без помощи магии.

— Как какие-то слуги? — поморщилась Ваарва.

— Вообще-то, слуги владеют бытовой магией, — поправил ее Попилькус. — Я тоже разучивал несколько заклинаний и могу…

— Не надо! — остановила я Попилькуса. — Без магии — значит, без магии. Слышали ректора?

— Да я просто предложил, — выставило ладони вперед рыжее ходячее бедствие.

Попилькус — проблема со смертельными последствиями. Тьфу! Ну угораздило же его появиться именно в год, когда Вельфет решил сложить ректорские полномочия.

— Зануда, — фыркнула ведьмочка парню.

— Невежда, — ответила вместо него феечка.

Адептки обласкали друг друга взглядами, полными ненависти.

— Девочки, не ссорьтесь, — попытался примирить их Биль, обнимая одногруппниц. — Моей любви хватит на всех.

— Убери лапы, если не хочешь остаться без них, — заявила Милс, продемонстрировав острые клычки.

— Отгрызешь? — насмешливо поинтересовался тролль. — Пф-ф!

— Рискни — узнаешь.

Тролль внял предупреждению, рисковать не стал, отступил.

— Дикая она, не видишь, что ли? — фыркнула Ваарва. — Видимо, даже и не знает, что нужно делать с парнем.

— Зато на тебе пробу ставить негде, — не осталась в долгу феечка. — Биль, не страшно с такой рядышком быть? Неизвестно, какой хворью наградить может.

— Ах ты… — зарычала ведьма.

— Что я? — Феечка приняла боевую позу, выставила вперед ладони и растопырила пальцы, на их кончиках уже блестела магия. Крылья за ее спиной воинственно трепетали.

— Началось, — закатил глаза Доа. — Я могу вечно смотреть на три вещи: как варится зелье, как страдают враги и на девичьи бои без правил.

— Недурственно, — оценил вкус моего фамильяра Лейв, а потом обратился к адептам: — За драку получите еще по три наказания на каждую.

Девушек это не остановило. Ни одна, похоже, не собиралась уступать другой.

Тогда генерал пустил в первокурсников сноп жалящих искр.

— Ай! Ой! — нестройно заголосила вся четверка.

— За что всех-то? — обиженно спросил Биль, потирая зад.

— Вы в одной связке, бойцы. Значит, и отвечать всем.

Лейв улыбнулся. Он явно остался доволен тем, как Враль разрешил конфликт.

— Пойдемте, магистр. — Ректор настойчиво потянул меня в коридор. — Здесь и без нас справятся.

И почему-то у меня даже сомнений не возникло по этому поводу…

— Доа, проследи, чтобы аудитория блестела от чистоты! — успела я приказать фамильяру. — Если потребуется, пусть адепты ее хоть языками драят.

— Будет сделано, магистр, — почему-то отрапортовал Враль и подмигнул мне.

В отличие от бледных первокурсников генерал пребывал в отличном расположении духа.

— Как ты, Ива? — участливо спросил меня Лейв, едва мы вышли в коридор.

— В общем или конкретно? — выгнула брови я.

— Соблазнительно узнать о тебе все, Искорка, но пока я ограничусь щекой, — прошептал мне на ухо дракон.

Я резко отшатнулась и едва не сбила с ног адептов, которые проходили мимо.

— Не называй меня так, Лейв! — прошипела я, услышав ласковое прозвище из прошлого. — Со щекой все в порядке. Выглядит наверняка жутко, но не болит.

Я споткнулась. Лавировать между адептами оказалось сложно.

— Ты не можешь выглядеть жутко, Ива, — усмехнулся дракон и вдруг подхватил меня на руки.

Ну да. За прошедшее десятилетие грудь у меня выросла и фигура стала женственной, но…

— Эй! Поставь меня! — возмутилась я, опешив от близости Лейва и таких резких перемен в его поведении.

Что вообще задумал этот рогатый?

Ворвался в мою налаженную жизнь, забрал должность, на которую я положила глаз, а теперь еще и недвусмысленные знаки внимания уделяет? Это шутка какая-то?

— Ты меня вообще слышишь? — Я зло саданула Ранна по плечу, но дракон даже не поморщился. — Ты позоришь меня перед адептами!

— Разве они будут против, что ректор оказал посильную помощь магистру?

— Ты кого за идиотов держишь: адептов или меня? — закатила глаза я. — Точечный портал в лечебницу — вот посильная помощь ректора магистру, или экстренный вызов целителя, в чем я, конечно же, не нуждаюсь. А это все, Лейв, наглое нарушение моего личного пространства.

Ранн поджал губы. Видимо, не понравилось, что я по носу его щелкнула и все поняла, а не стала подыгрывать.

– Так что твоя так называемая помощь явно выбивается из модели уставных отношений, — продолжила язвить я. — И спешу напомнить, это теперь запрещено. К себе тоже санкции применишь, как грозился Мракусу?

— Я еще не внес такие поправки к правилам, — ответил дракон.

Р-р-р!

— Отпусти меня. Сейчас же! Эй! — Я не собиралась сдаваться.

На нас косились все, у кого были глаза. Ха! А в академии, как известно, даже стены их имеют.

— Так будет быстрее, — упрямо заявил Лейв, совершенно не собираясь выполнять мое требование.

— Но опаснее для тебя, Ранн, — процедила я и запустила в его грудь сноп жалящих кругляшей. Заклинание, конечно же, зацепило и меня, слишком близко мы были. — Ой!

— Прекрати, Искорка, только сама поранишься, — хмуро выдал мужчина, его взгляд подернулся поволокой, на щеках проступили чешуйки, а лоб покрылся испариной.

Будь я немного меньше взбудоражена близостью дракона, я обратила бы внимание на его странное поведение, но сейчас меня интересовало совершенно иное. Задетая гордость бушевала, и давняя обида застила глаза.