Семья по соседству - Салли Хэпворс

Эсси была рада, что они все время разговаривают. Она чувствовала себя неловко из-за того, что пьяна, и злилась на мать за то, что та так осуждала ее. Вдобавок ко всем этим чувствам она не могла ни слова выговорить.

– Увидимся завтра, – сказала Барбара, выходя из комнаты.

Бен стоял на крыльце и наблюдал за ней, пока она не зашла в свой дом.

Когда он вернулся, Эсси заметила, что муж смотрит на нее с мягким, знакомым выражением лица. Он наклонился, чтобы поцеловать ее, но Эсси была далеко. Она все еще думала о том странном моменте, который разделила с Изабелль.

– Может, пойдем спать? – Его брови многозначительно приподнялись.

– Я думала, ты устал.

– Я выгляжу усталым? – Бен с важным видом направился к ней, и Эсси не смогла удержаться от смеха. Какая уверенность. – Просто дай мне пять минут, чтобы убедить тебя, – сказал он, когда его губы коснулись ее губ.

Она не протестовала, что Бен, конечно же, воспринял как согласие. И это было согласие, по крайней мере тела. В мыслях она видела, как Изабелль идет к своему порогу. Изабелль потягивает вино за ужином. Они смеются вместе с Изабелль. А через несколько минут, когда Бен повел ее в спальню, Эсси обнаружила, что совсем не думает о Бене.

Плезент-Корт начинал выглядеть совсем по-другому. В начале улицы был установлен знак, предупреждающий людей о том, что они входят в зону соседского дозора. Беспроводные камеры были установлены перед каждым домом (за исключением Ларриттов, которые заявили, что это уже слишком и в «их времена» такого не было). Всякий раз, когда камера фиксировала движение, она начинала запись, а затем видео отправлялось по электронной почте человеку, контролирующему камеру. К этому времени Эндж уже получила сообщение о кошке Ларриттов, пытающейся залезть в их мусорный бак, о Френ, совершающей ночную пробежку, и об Олли, который прыгал, пытаясь вызвать реакцию камеры.

Нарезая овощи для салата, Эндж размышляла, можно ли как-то получше использовать эти камеры. Особенно в том, что касается Эрин. Она думала о ней последние три дня. Сушила волосы феном и думала об Эрин. Отвозила Олли в школу. Эрин. Заключала сделку на работе. Эрин. Маникюрный салон. Эрин.

Это сводило ее с ума. Жизнь Эндж обычно была так рационально устроена. На работе она получала сообщение от одного из мальчиков о тренировке, деньгах, о чем-то, что они забыли дома, и думала: Это домашние дела. Я разберусь с этим позже. В выходные, когда она была с семьей и ей приходила электронная почта по работе, она ее игнорировала. Это было время для семьи. Но Эрин появлялась в мыслях о доме. Она появлялась в рабочих мыслях. Она появлялась, мать ее, везде.

– Эрин! – крикнула она.

Олли и Уилл одновременно оглянулись. Они смотрели по телевизору документальный фильм об Африке – единственное, по поводу чего у них не было разногласий. Они оба обожали животных (черта, которую они, слава богу, унаследовали от нее. У Лукаса была аллергия практически на все виды животных, и именно поэтому из домашних питомцев у них были только золотые рыбки).

– Что ты сказала, мам? – спросил Уилл. Олли уже повернулся к телевизору.

– Лимоны. Для рыбы. Я забыла их купить.

– У тебя в руке лимон, – сказал он, указывая на него.

– Ах. Так оно и есть.

Уилл бросил на нее взгляд, говоривший «моя мама чокнутая», и снова повернулся к телевизору. Вполне справедливо.

Эндж с минуту смотрела на экран. Львица прыгала к зебре длинными, гибкими движениями. Она была удивительно красива – и по-видимому, беззвучна, хотя, возможно, видео просто отредактировали. Бедная зебра даже не заметила ее приближения. Эндж вдруг стало жаль зебру. Ты могла бы, по крайней мере, дать ей шанс сразиться. Ну же, зебра, подумала она. Беги, глупая тварь!

Она разрезала лимон пополам. Глупо было то, что она не знала наверняка, кто такая Эрин. Когда несколько дней назад она включила таинственный телефон, то обнаружила, что раздел «Контакты» пуст. Ни одно имя не было сохранено. Она тщательно все проверила, просмотрела каждую секцию. Наконец, когда они пошли спать, она спросила об этом Лукаса.

– Что это такое? – спросила она, показав телефон.

Лукас взглянул на него, а Эндж внимательно посмотрела ему в лицо.

– Это мой новый телефон, – сказал он.

– Он лежал на верхней полке в гостиной. На самой верхней.

– Это совершенно новый телефон. Я хотел несколько недель попользоваться им, прежде чем Олли набьет его играми и приложениями. Этот ребенок словно чует запах телефона или айпада с расстояния пятидесяти футов.

Он был прав. Олли скачал на все телефоны и планшеты в доме свои дурацкие игры. На ее собственном телефоне нужно было прокрутить до четвертого экрана, чтобы добраться до Инстаграма. Маленький засранец.

И все же Эндж не удовлетворило объяснение Лукаса.

На следующий день на работе Эндж перебирала набранные им номера. Он звонил по одному номеру, который она не узнала, четыре раза за последние семь дней. Она решила, что нет ничего плохого в том, чтобы проверить.

– Алло?

– У меня пропущенный с этого номера, – весело сказала Эндж. – Могу я спросить, кто это?

– Могу я спросить, кто мне звонит? – возразила женщина.

Эндж чутко вслушивалась в ее голос. Он был высоким и женственным и звучал не так, как Эрин.

– Это, эм… Диана. Диана Тейлор.

– Простите, я думаю, вы ошиблись номером. Я не звонила никакой Диане Тейлор.

– Вы уверены? Может, скажете ваше имя?

– Извините, – сказала она и повесила трубку.

Не было никаких доказательств, что это Эрин. Возможно, это кто-то другой, кто угодно, и Лукас на самом деле прятал телефон по причине, которую озвучил. Но Эндж все же казалось, что это не так. У нее было шестое чувство на такие вещи, еще со времен Джози.

Джози. Эндж почувствовала, как в горле у нее встал комок. Это было такое милое, нормальное имя. Имя для ветеринара. Для воспитательницы детского сада. С другой стороны, почему у нее не может быть хорошего имени? Ведь мать Джози не смотрела на свою новорожденную дочь сверху вниз и не думала, что та выглядит так, будто вот-вот превратится в проститутку.

Уилл был совсем малышом. Эндж уже больше года сидела дома и все еще не привыкла к этому. Каждый день она одевалась, сушила волосы феном, красила губы. Но у нее было так мало событий в то время. Парк. Детский сад. Рисование пальцами. Не то чтобы она не любила Уилла. Просто ей не нравилось материнство.

Лукас постоянно находился в своей студии. Его бизнес процветал в значительной степени благодаря Эндж. В любое место, куда бы она ни шла, она приносила с собой кучу его флаеров. Его фотографии, по общему признанию, были сенсационными. У него был дар улавливать моменты. Малыш тянет мамины бусы, и жемчужины рассыпаются по полу. Ребенок закатывает истерику, в то время как остальные члены семьи хохочут. Падает в лужу и щурится на солнце. Каким-то образом он превращал неприятности в искусство.