Пропавшая - Сергей Плотников

– «Грань», – уверенно констатировала Василиса.

– Что-о? – Кажется, разноцветноголовой показалось, что она ослышалась.

– «Грань», – повторила дочь, с вызовом глядя снизу вверх. И, о чудо, под этим взглядом местная и отпустила мой рукав, и отступила на шаг. Теперь в её голосе уважения было гораздо больше, правда, я не был уверен, что мне понравилась бы причина такого изменения отношения, если бы смог её понять.

– Да вы реально на всю голову двинутые. Гляну там. – Ещё шаг, и девушка буквально канула в тени между криво склеенными стенами.

– И что это было?

– Посредник предлагал найти нужную наркоту, – сообщил сын. – Не забесплатно, само собой, за свою долю. И, кажется, ещё себя.

– Себя?! – Я удивился. Сильно. Хотя…

– Лучше не снимай очки, пап, – хмуро посоветовала дочь. – Она сразу приняла это на свой счёт.

– Это?

– Заинтересованность в… фу, гадость!

– Дура, это не гадость. – Тут я заметил, что сын щеголяет ярким румянцем на щеках, даже уши горят. Кажется, «одежда-одно-название» не оставила его молодой организм равнодушным, даже несмотря на параметры тела под одеждой. Хотя, если честно, смотреть там было особо не на что. Вот у Наты… Так. Так. Опять?! И здесь подгадил, чёртов мерх! Я-то уже не мальчик, не должен так реагировать.

– А я говорю… папа!

Вспышка злости на себя и на мёртвого донора памяти угасла так же быстро, как появилась. Не сейчас. Потом буду со своей дырявой головой разбираться…

– Идём. – Я вернул терминал на лицо и сразу заметил в окне «заднего вида», что от противоположной стены бульвара за нами наблюдает пара молодых мужчин. – Пока ещё кто-нибудь не пришёл. С щедрыми предложениями.

Попытка самостоятельно найти людей, предлагающих продажу «левых» ИД, с треском провалилась. Чёрный рынок пестрел сценами купли-продажи и бартера. Не то чтобы со стороны можно было различить. И продавцы, и покупатели прикладывали все силы, дабы предмет сделки и объём переданных финансов было невозможно отследить. Ну или, по крайней мере, максимально тяжело. Всё более-менее крупногабаритное было упаковано в бесформенные чехлы из неткани или неопластика без маркировки, но основные единицы товарообмена запросто помещались у продавцов и покупателей в карманах. К слову, добытые мною чипы тоже. Ну и как определить, к кому обратиться? М-мать…

Когда мы уверенным шагом почти дошли до дальней от точки входа в бывший магистральный логистический коридор гермопереборки, я уяснил два факта. Первое, нечто серьёзное никогда не продают и не покупают на виду, покупатель и продавец заходят в ближайший павильон или протискиваются между временными строениями, а потом выходят. Второй факт, далеко не всегда выходили оба, что тоже наводило на мысли. А ещё…

– Папа, – привлекла моё внимание Василиса, – впереди плохо!

Проклятье! У тупика пестрота и своеобразное великолепие зоны свободной торговли постепенно сходили на нет, превращаясь в нечто вроде помойки, но со стороны это было не сразу заметно. Сначала появился мерзкий запах, хуже, чем в сортире. Впрочем, источник вони обнаружился немедленно: за углом очередного павильона до огромной створки оставалось прилично пустого пространства, и это пространство занимал склад. Другого слова не подобрать. Там находились голые человеческие тела.

Зрелище такое, что я аж споткнулся. Нет, люди, кем-то «заботливо» раздетые до последней нитки и уложенные на пол, были живы. Кажется. В основной массе, по крайней мере. На десяток, лежащих в отключке, молча или тихонько стонущих, один или двое «чудящих». Странные телодвижения вроде попытки ползти по кругу, «плывущих», лёжа на спине или животе. Омерзительно и страшно! Любители наркоты в финальной стадии. Нет, туда нам точно не надо. Чёрт. Проклятье! Не знаю, что это за место – рынок рабов (вконец опустившиеся, работают за дозу), донорских органов или ещё чего, но охрана у него была. Пока мы шли целеустремлённо почти по центру бульвара (выводы о том, что не надо ходить вдоль стен, я сделал), никто к нам не лез. Но стоило проявить неуверенность… Прохожих у тупика было мало, и мне ничего не помешало заметить, как от временных строений отделяются люди в «рабочем». По двое с каждой стороны. Ещё кто-то приближался непосредственно от «лежбища». Думать долго я не стал. Наугад выбрал сторону и так же целенаправленно двинулся к одному из «домов», над входом которого даже светились какие-то буквы. Кабак, притон, бордель? Да пофиг, лишь бы обозначить, что мы шли именно сюда! Громилы, как по команде, остановились, провожая нас взглядами. Опять на ровном месте чуть не влипли.

Проблема в том, что раньше о бандах и организованной преступности я только читал и слышал что-то по телевизору, ловя обрывки новостей за ужином. Никогда меня не привлекала эстетика «блатняка», уголовщины, «брата» и «чёрного бумера». От мерха-донора я тоже не получил почти ничего, и складывалось впечатление, что тот обходил «любителей ножа и топора» десятой дорогой, по возможности. Как-то же он доставал «грань»? Логика поведения нормального человека в этом месте явно пасовала. Я сдвинул листы неопластика, изображающие помесь двери и очень плотной шторы, и едва не подпрыгнул от радости. Стойка! Бармен! Бутылки, мать их стеклянную! Даже стаканы вроде «боллов». Кажись, живём! Тут, судя по ещё двум этажам надстройки, может быть что угодно, от казино и «весёлых комнат» до опиумной курильни поставщика «склада тел», но сам бар вроде как невозможно извратить.

– Один дринк. – Я с ходу уселся на высокий табурет, незаметно постаравшись дать знак, чтобы дети остались стоять за спиной. Вроде дошло. Словечко «дринк» я сопроводил движением «хлопнуть стопку», интернациональным, как оказалось.

Слова-слова. Как я говорил, мне на Земле пришлось работать с разными людьми, так что новоязов и жаргонизмов разнообразных помнил прилично. Геймер употребит одно слово, маркетолог другое, строитель третье, а уж руководящий состав… Гм. Заполучив «готовое» знание языка, я получил не только грамматику, но и ассоциативные связи, которые как-то там в моём подсознании переплелись с собственными. То есть имперское слово «пить» или «выпивка», исковерканное местной андеграундной субкультурой почти до неузнаваемости, у меня прочно ассоциировалось с английским «дринк». Или «нуб». Ладно. Меня правильно поняли и не удивились, значит, по большому счету, я угадал. Поломаю голову над языковыми ассоциациями, когда больше нечем будет заняться…

Хозяин стойки помедлил и, не дождавшись других действий или заказов, вежливо так осведомился:

– Баблос?

О! Ещё один знакомый мерху жаргонизм. Денег хочет, что досадно. Такое впечатление, что за «ноу моней», даже если клиент ещё ничего не выпил, могут совсем не фигурально пристрелить: «Хрена тогда вы тут шляетесь такие красивые?» Но покидать зал так быстро тоже не вариант.

* * *

Говорят, если напряжённо думать о решении какой-то проблемы, рано или поздно придёт озарение. Разговор с четырёхцветной, прогулка по «бродвею», подслушанные «уважаемые» из туалета, собственные размышления – всё внезапно сложилось в голове. Даже с щелчком! Щелчок обеспечил я, ничтоже сумняшеся вытащил из кармана миниатюрную плату-сборку управляющих компонентов и выложил на стойку, как костяшку домино.