Жених для дочери - Эмилия Остен

— Как нынче дела в Кенте? — осведомился сэр Абрахам.

— А вы там давно бывали?

— Увы, увы, очень давно.

— Тогда ограничусь последними новостями. Вы, наверное, хотели бы знать о делах общины. Наши братья и сестры во Христе здравствуют, благодарение Богу, и число ихс каждым годом увеличивается. Знаете ли, в провинции вера сильнее, чем в больших городах; но и проблем у нас больше.

— Каких же?

Сэр Абрахам подался вперед, внимательно слушая гостя. Ну все, подумала Тиана. Теперь главное — не забывать делать вид, что ей интересно.

— О, истинно верующих много, но есть и те, кто противостоит нам и высмеивает. Однако это лишь закаляет веру. — Голос сэра Исаака прыгал вверх-вниз, словно горный козел по кручам. — Даже в нашей общине есть разные люди. Например, те, у кого со смирением все не слишком хорошо; вечно бегут куда-то, вечно торопятся. Они отличаются действием наугад и раздражительным нетерпением; они хватаются за новшества, развлечения, веселость, ценя сильные чувства выше глубоких мыслей. У них почти нет склонности к основательному изучению, смиренной самопроверке, дисциплинированному медитативному размышлению и трудной работе, будь то в деле или в молитвах. — Сэр Роудз уничижительно хмыкнул, отчего стал Тиане еще более неприятен. — Они понимают христианскую жизнь как жизнь, наполненную необыкновенными восхитительными событиями, а не как жизнь решительной рациональной праведности. Постоянно рассуждают на темы радости, мира, счастья, удовлетворения и душевного спокойствия, не упоминая, что на другой чаше весов есть божественное недовольство, борьба веры, подавленность. Под их влиянием веселье людей, не обремененных пониманием догматов веры, приравнивается к здоровому христианскому образу жизни, в то время как святые менее несдержанного и более сложного темперамента испытывают тревогу и смятение, потому что они не могут кипеть жизнерадостностью, как предписано. В своей неугомонности эти люди с бурлящей жизнерадостностью становятся вопиюще легковерными, считая, что чем страннее и чем ярче жизненный опыт, тем он божественнее и духовнее, и будто бы достигают чего-то сверхъестественного; они не задумываются о такой библейской добродетели, как уравновешенная основательность.

Тут даже у тетушки Джоанны приоткрылся рот; сэр Абрахам же взирал на гостя с одобрением и удивлением.

— Эти недостатки логично дополняются особыми приемами, которые такие вот жизнерадостные верующие разработали в пасторских целях в последнее время, — продолжал, как ни в чем не бывало, сэр Исаак, словно не замечая эффекта, произведенного его речью. — Но ведь духовная жизнь совершенствуется, и духовная зрелость достигается не при помощи каких-то приемов, а истиной. — Он ткнул пальцем в потолок, как будто истина витала над столом и ее можно было увидеть. — Если наши приемы и методы основаны на неправильном представлении об истине, которую они должны донести, и о цели, которая должна быть достигнута с их помощью, то они не смогут сделать пасторов и верующих лучше, чем те были до этого. Причина искаженных представлений тех людей, о которых я говорю и которых, да простит меня Господь, имею смелость осуждать, кроется в том, что они стали жертвой некоей разновидности мирской суетности, сосредоточенной на человеке, который рассматривает христианскую жизнь как путешествие в поисках восторга.

Сэр Роудз остановился и обвел глазами ошеломленных слушателей.

— Я, кажется, увлекся. Прошу меня извинить.

— Ну что вы, что вы! — воскликнул сэр Абрахам. — Продолжайте, разумеется! Всем нам, — он сурово взглянул на дочерей, — весьма полезно это послушать.

— О, я не претендую на звание проводника божественной воли, но смею уповать, что понимаю Святое Писание правильно, — скромно сказал сэр Исаак.

Он откинулся на спинку стула, взял бокал с вином и принялся разглагольствовать дальше:

— Как же нам утвердить в вере таких людей? Какие ценности могут возвратить их на стезю господню? Во-первых, сосредоточенность на Боге как главное божественное требование для дисциплины самоотречения. Во-вторых, утверждение о главенствующей роли ума и о невозможности послушания библейской истине, которую человек еще не понял. В-третьих, требование смирения, терпения и твердости во все времена; а также признание того, что главное служение Святого духа заключается не в том, чтобы снабжать человека восторгами, а в том, чтобы воспитать в нем характер, подобный Христу. А Христос, как помним мы все, был полностью нацелен на служение людям, не на телесные радости. В-четвертых, признание непостоянства чувств человека, которые могут взмывать и опускаться, и понимание того, что Бог часто испытывает нас, проводя чрез пустынную равнину, полную душевной тишины.

Тиана все-таки подавилась спаржей, закашлялась и поймала возмущенный взгляд отца; поспешно схватила стакан с водой и залпом выпила. К счастью, помогло.

— В-пятых, — сказал сэр Исаак, которого, как оказалось, весьма непросто сбить с мысли, — представление о поклонении как о наипервейшем занятии в жизни человека. В-шестых, необходимость в регулярной самопроверке человека на основе Священного Писания — так, как об этом говорится в псалмах. В-седьмых, понимание того, что божий замысел предусматривает освященное страдание для того, чтобы божьи дети возрастали в благодати. Страдания должны воспитывать характер, закалять его, вести сквозь жизненные неурядицы и возносить к свету.

Даже отец, прочитавший уйму священных книг и любивший поговорить о Боге так, как будто сам был с ним знаком, не умел столь складно плести словеса; в этом сэр Исаак с первого же взгляда его превосходил.

— Вы, наверное, проповедуете там, у себя, в Кенте? — спросила тетушка Джоанна, на которую речь гостя произвела неизгладимое впечатление.

Впечатлены, пожалуй, были все присутствовавшие.

— Немного, и лишь по просьбе членов нашей общины, — сознался сэр Роудз. — Я не стремлюсь к славе, лишь желаю, чтобы заблудшие овцы возвратились в лоно церкви, чтобы те, кто не совсем понимает учение Христа, смогли узреть величие и красоту Господа, выраженную в повседневных делах и обязанностях. Но я так непочтителен, говоря только о себе. — Он повернулся к сидевшей рядом Тиане: — Мне хотелось бы больше знать о вас, ведь вы мои родственники, хотя и очень дальние.

— Мои дочери не привыкли беседовать за столом, — произнес сэр Абрахам, тем самым избавив Тиану от обязанности отвечать. — Позже, в гостиной, они будут говорить, сэр Исаак.

— Весьма, весьма скромно, — обрадовано заметил гость и вновь смерил Тиану изучающим взглядом, отчего ей стало не по себе.

После ужина все семейство перебралось в гостиную — за исключением Альмы, которой отец велел возвратиться в часовню и продолжить молиться. Сэр Роудз совершенно не заинтересовался этим фактом, из чего Тиана сделала вывод, что такое обращение с женщинами у него в доме — дело обычное. И стало ей настолько тоскливо, что захотелось завыть в голос. Но она не завыла, сидела и улыбалась, как самая воспитанная девочка на земле.

Через четверть часа Клара тихо испросила разрешения удалиться к себе; в другой раз отец попенял бы ей за неуважение к гостю (пока не отпустят — сиди), но сегодня, кажется, даже обрадовался. Клара бросила на Тиану виноватый взгляд, та еле заметно ободряюще ей кивнула. Сестре тут нечего делать, нечего привлекать к себе лишнее внимание. Если уж мишенью выбрана Тиана, лучше убрать сестер из поля зрения гостя. Пускай она, не они. Клара уйдет, Альме удастся сбежать, незачем усложнять им жизнь.