Надежда на счастье - Лора Ли Гурк

– Но, Мэри, дорогая, небеса совсем не то место, куда я хотел бы попасть после смерти. Мои небеса – это ты.

Она всхлипнула и отстранилась.

– Конор, так не должно быть.

– А чего же ты хочешь? Чтобы я терпел проклятых британцев, захвативших нашу землю?

– Я хотела бы, чтобы ты построил для себя нормальную жизнь. Чтобы забыл о прошлом и подумал о будущем.

Конор решительно покачал головой:

– Но я не могу забыть. И не хочу прощать.

– Знаю. – Мэри вздохнула с сожалением. – Но эту битву тебе не выиграть, Конор. Они тебя сломают. – Помолчав, она тихо добавила: – Я не смогу этого вынести, не смогу… Знаешь… Колм сделал мне предложение.

Четыре слова – и словно земля разверзлась у него под ногами.

Конор почувствовал, что падает в пропасть.

– Что ты сказала?

Она выпрямилась и посмотрела ему в лицо.

– Ты останешься в братстве?

Он тяжело вздохнул.

– Мэри, не надо. Ради Бога, не заставляй меня выбирать.

– Я должна, Конор! – закричала она. – Я не могу жить в неизвестности. Не могу ночами ходить по комнате, гадая, вернешься ты домой или не вернешься. – Сделав глубокий вдох, она заявила: – Если ты останешься в братстве, я выйду замуж за Колма. Все очень просто.

Конор почувствовал, что радость покидает его, оставляя в нем ужасную пустоту. Хотя ему следовало бы знать, что так случится. Следовало бы видеть, что все к тому идет. Даже О'Бурн, который завербовал его в братство два года назад, предупреждал: «Нельзя совмещать женщин и дело». Но тогда он не придал значения этим словам, а вот теперь…

Пожав плечами, он пробормотал:

– Что ж, Колм – хороший человек.

– Ты даже не пытаешься меня остановить? – спросила Мэри.

В голосе ее не было удивления, только страдание.

Ему казалось, его сердце разрывается от боли, но все же он проговорил:

– Мэри, я не смогу отступиться от того, во что верю. Даже ради тебя.

– Я люблю тебя, Конор. – Она коснулась пальцами его щеки, затем, приподнявшись на цыпочки, поцеловала его в губы и тут же отвернулась. – Прощай. Благослови тебя Бог.

Он смотрел ей вслед. Стройная и изящная, Мэри шла по переулку, осторожно ступая по скользким булыжникам. Она казалась прекрасным цветком, который вырос каким-то чудом в трущобах Белфаста. Мэри была единственным настоящим сокровищем в этом отвратительном уродливом мире. Она остановилась на углу, и Конору показалось, что она сейчас повернется, чтобы взглянуть на него в последний раз. Но она пошла дальше и вскоре исчезла из виду. Конор же отчетливо осознал: только что он лишил себя единственного шанса попасть на небеса.

В последующие дни Оливия не вспоминала о своем предложении. Она продолжала обучать Конора чтению, и он довольно быстро делал успехи. Кроме того, он с каждым днем чувствовал себя все лучше и даже начал совершать по утрам прогулки, иногда – очень продолжительные. Изредка его сопровождали девочки, но чаще он гулял один.

Девочки же все сильнее привязывались к Конору, и это серьезно беспокоило Оливию. Она знала: чем сильнее они привязываются к нему, тем труднее им будет расставаться с ним.

«Что ж, ничего страшного, девочки как-нибудь это переживут», – думала Оливия, направляясь к поленнице. Хотя она почти каждый день колола дрова, у нее это не очень-то получалось.

И вообще глупо было просить его остаться. Даже к лучшему, что он скоро их покинет. Ей с девочками его помощь не нужна. Они и так прекрасно справляются.

– Да-да! Прекрасно! – громко сказала Оливия. – Он нам не нужен.

Сдвинув на затылок свою широкополую шляпу, она осмотрелась. Полуразрушенный сарай, покосившаяся изгородь, ветхие хозяйственные постройки… Даже в сумерках они выглядели старыми и жалкими. А ведь когда-то здесь было процветающее хозяйство. Увы, после войны все изменилось. А когда умер отец, стало еще хуже, потому что она осталась совсем одна. Целыми днями Оливия бродила по опустевшему дому, цепляясь за остатки веры и пытаясь обрести смысл жизни. Братья погибли, отец умер, и у нее никого не осталось. Конечно, Нейт был надежным и верным другом, но он не мог заменить ей близких. Но потом, когда Оливия взяла к себе девочек, она наконец-то обрела цель в жизни. Теперь для нее началась новая жизнь, сотворенная из пепла старой.

«Мне нравится моя свобода», – вспомнились ей вдруг слова Конора.

Что ж, скоро он обретет желанную свободу. А она продолжит жить по-прежнему. А если не найдет себе помощника, то будет обходиться без него.

Но она непременно сохранит «Персиковую рощу», пусть даже она теперь и не такая великолепная плантация, какой была прежде. И как-нибудь сама починит крышу, а потом соберет урожай. У нее хватит сил сделать и то и другое.

Оливия вздохнула и, взяв топор, принялась за работу. Конор же смотрел на нее из кухонного окна и чувствовал угрызения совести. Он прекрасно знал, как много она работает и как ей трудно. Конечно, остаться здесь он не мог, не мог, черт побери! Но расколоть-то несколько поленьев он сможет – для такой работы он уже вполне окреп.

Конор вышел во двор, свернул за угол и подошел к поленнице. Оливия подняла на него глаза.

– Доброе утро. Вы рано сегодня встали.

Он молча кивнул и, протянув руку, взял у нее топор.

– Что вы хотите? – спросила Оливия.

– Просто не могу на это смотреть. Кажется, вы вот-вот отрубите себе ногу.

Он взглянул на нее с насмешливой улыбкой, потом отвернулся, взмахнул топором и рассек полено точно посредине. Еще несколько точных ударов – и у ног Оливии оказалась небольшая кучка дров для печи.

– Спасибо. У вас замечательно получается, – с улыбкой сказала Оливия. Собрав дрова, она направилась к дому.

Девочки еще не встали, и в доме царила тишина, слышались лишь доносившиеся со двора удары – Конор продолжал колоть дрова. Оливия растопила печь и принялась готовить завтрак, изредка посматривая на Конора в открытое окно. Он работал быстро, уверенно и, казалось, без малейших усилий. А ведь у нее по утрам на эту работу уходило так много времени и сил…

В какой-то момент Конор опустил топор, снял рубаху и отбросил ее в сторону. Затем утер пот со лба, установил очередное полено и снова принялся за дело. Оливия залюбовалась его широкими плечами и игрой мускулов, когда он взмахивал топором. При этом в каждом его движении было необыкновенное изящество, так что Оливия глаз не могла оторвать. Забыв о завтраке, она смотрела на Конора как зачарованная.

Тут за спиной ее послышались шаги, и в кухне появилась Кэрри.

– Доброе утро, мама, – сказала девочка. Увидев в окне Конора, она взобралась на стойку и прокричала: – Доброе утро, мистер Конор!