Крутые виражи - Инга Пфлаумер

Начались трюки. Я честно пыталась заставить себя дышать ровно и не втыкать ногти в ладони. Получалось плохо. И чем дальше – тем хуже. Рома говорил мне, как называются трюки, но я не слышала почти ничего. Мои глаза впились в синий костюм Влада. Зал бился, как одно большое сердце. Не хватало только звука пилы Маркуса Феникса. Вил выезжал для разгона – зрители постепенно умолкали… Потом под одновременный вздох он взмывал ввысь, то переворачиваясь через голову, то направляя мотоцикл в сторону, то отпуская его и зависая в свободном падении, снова оказывался «в седле», колеса мотоцикла касались рампы, и зал взрывался. И я взрывалась вместе с ним, несмотря на стойкую уверенность, что совершать множественные попытки самоубийства на потеху публике – идиотизм. Но невозможно было справиться с волнами адреналина, идущими от сцены. Страх, облегчение, восторг – зал захватило едиными эмоциями. Когда на подиуме снова появились «крошки», я неожиданно поняла, что почти ничего не могу вспомнить. Ни названия трюков, ни как они делались. Только отбитые ладони болели. Я что, хлопала?

– Сейчас каскад будет, – пояснил Роман, не отрывая взгляда от полуодетых девиц.

Хорошо, что я не знала, что это такое. Иначе испугалась бы.

Как вскоре выяснилось, каскад – это когда мотоциклисты прыгают друг за другом. И каждый последующий имеет шанс приземлиться на предыдущего, если тот вдруг замешкается.

И все-таки это было красиво. Как бы я не запрещала себе восхищаться этим ужасом, грудь сжималась от восторга. Парни прыгали друг за другом, заходили на следующий круг и снова переворачивались в воздухе. Кажется, я орала вместе с залом. Какой позор! Потом, когда все остановились, ведущий предложил выяснить, кто выступал лучше. Зрители вскочили на ноги. Водители на секунду подъехали к выходу за сцену, оттуда высыпали «крошки». Искра двинулась к мотоциклу Вила, но ее опередила Кристи. Если эти подерутся – публика точно будет в экстазе. Ребята поднялись на рампу, теперь за спиной у каждого сидела полуголая девица. Зрители голосовали ногами, руками и голосами. Громче всего орали Владу. Он стянул шлем – публика заорала еще сильнее. Искра вытащила на рампу бутылку шампанского, пробка сделала совершенно затерявшийся в шуме «бум» – и тут же Вил, Кристи, Искра и даже ведущий были с головы до ног облиты шампанским.

– А это ничего, что рампа теперь мокрая? – спросила я у Романа, но тот так громко орал, топал и хлопал, что просто не мог услышать моего вопроса.

– Вил! Вил! Вил! – скандировала публика. Лучи света метались по сцене. Ведущего было едва слышно.

В зале царило какое-то безумие. И оно передалось на сцену. Влад съехал с рампы вниз и направился к дорожке для разгона. Его шлем остался в руках у Искры.

Когда самолет отрывается от земли, у меня всегда остается ощущение, что мои внутренности снесло куда-то к полу, а все остальное пространство занимает увеличивающийся в размерах воздушный пузырь. И я чувствовала его сейчас. Он был всюду – в ушах, так что до меня доносились только гулкие басы, в глазах – я могла различать одни цветовые пятна и даже в голове. Меня словно парализовало.

Спустя мгновение зал ворвался восторженными криками. А я все никак не могла оторвать взгляд от дорожки для разгона.

Минут через пять публика начала покидать зал. Кто-то споткнулся об мои ноги.

– Эй, ты в порядке?

До меня дошло, что Роман спрашивает это второй или третий раз.

– Да, просто я пока ничего не слышу. – Я с улыбкой показала на уши. Правда, кажется, улыбка была больше похожа на судороги.

– Я совершенно с тобой согласна, – сказала Герцогиня. -

А мораль отсюда такова: «Любовь, любовь, ты движешь миром…»

– А мне казалось, кто-то говорил, будто самое главное – не соваться в чужие дела, – шепнула Алиса.

Влад курил снаружи, у входа в «служебку». Он успел переодеться в привычную черную куртку и шапку.

– Ты там что, опять с ноутом зависла? – Влад усмехнулся, поднося сигарету к губам.

Раньше, когда я в книгах читала что-то вроде «глаза застила пелена гнева», я плохо это себе представляла. Но именно это чувство я испытывала сейчас, глядя на его спокойное и довольное лицо.

– Что это было? – процедила я сквозь зубы.

– В смысле? А, про финал? Тупо забыл шлем, бывает же! – Он усмехнулся.

Он усмехнулся! Этот идиот понятия не имеет, что я там пережила. А может, ему просто плевать? С чего бы ему думать о моих эмоциях, ведь главное – это фан. Ему было весело, остальные идут лесом.

– Тебе плевать, да? На все и на всех. Только бы получить свою порцию адреналина. Безбашенный Вил, да? Идиот! Да ты, ты вообще представляешь себе… – Мой голос срывался на крик, и тут я заметила, что он смеется. Ему не плевать на мои эмоции. Они его веселят!

Меня охватило такое бешенство, что мозг словно отключился. Я дернулась в сторону, к мотоциклу. Резко отбросила лежащую на сиденье куртку, кажется, мою. Этот ублюдок все это время смеялся надо мной. Отличница. Ненавижу. Убила бы, черт, своими руками бы убила.

«Когда люди выходят из себя, они начинают совершать ошибки. Это я знал по собственному опыту». Увы, сейчас я была не в настроении прислушиваться к голосу разума. Поэтому только дернула подножку, завела байк и дала газу. Мотоцикл дернулся с места слишком резко. Асфальт полетел под колесами, последнее, что я заметила, – промелькнувшую рядом черную куртку, потом мир резко перевернулся с ног на голову и исчез.

– Дура! Идиотка!

Моя голова столкнулась с чем-то мягким, пахнущим табачным дымом и машинным маслом. Чьи-то пальцы ощупывали руки и ноги, а потом впились в плечи, как клещи. Мир вокруг начал резко дергаться.

– Идиотка безмозглая! Ты хоть понимаешь, что могла сломать себе шею?

– Прекрати… меня… трясти… – выдавила я. Безумно болели ноги, судя по ощущениям, я порвала джинсы и разодрала коленки.

– Голова кружится? Тошнит? Тебе больно?

Перед моим лицом появилась перекошенное лицо Влада.

– Нормально. И незачем так орать.

– Никогда так больше не делай, слышишь? Он резко прижал меня к себе, кажется, я слышала, как хрустнули мои кости.

– Идиотка… Идиотка… – повторял он, уткнувшись мне в макушку. Сквозь одежду можно было почувствовать, как громко и быстро стучит его сердце. – Никогда, ты слышишь, никогда не садись на мощный байк без защиты. Никогда!

Шок, кажется, прошел. Вернулась злость. Я вытерла лицо рукавом – по белой ткани растянулось темное пятно. Судя по жжению, я разбила губу. Хоть нос не сломала – и то счастье.

– А сам-то, – пробубнила я прямо в футболку. Он отстранил меня от себя, тревожно вглядываясь в лицо.

– А сам-то… – уже злее повторила я.

– Ты дура. Я занимаюсь этим шесть лет. А ты три дня.

Он снова тряхнул меня. На этот раз зло.