Хроника одного побега - Сергей Зверев

— Не надо благодарности. Ты бы для меня сделал то же самое, — произнес Сабах, отстраняясь.

— Ты хитрее меня, — похлопал заместителя по плечу командир. — Ты не стал пока обзаводиться семьей, тебя тяжело «достать» врагам.

— Мы еще разбогатеем. Русские телевизионщики принесут нам хорошие деньги. Лишь бы не успели подорваться на минах прежде, чем мы их возьмем. А то решат сдаться посреди ночи и напорются на растяжку.

Ночная тишина умиротворяла, ее нарушал лишь однообразный стрекот портативного электрогенератора. Но Данила с Камиллой знали, что спокойствие обманчиво. Совсем рядом, в нескольких сотнях метров от них находился враг. Ночь — лишь затишье. Завтра с рассветом будут предприняты новые попытки захватить их.

Сирийка сидела на полу возле колонны. Обхватив колени руками, она смотрела прямо перед собой и словно ничего не видела.

— Пора, — глядя на сгустившуюся за окнами темноту, проговорил Ключников.

— А она? — кивнула на местную женщину Бартеньева.

— Поговори с ней.

Камилла присела рядом с сирийкой. Ее знания арабского языка хватало для того, чтобы вести разговор на бытовом уровне.

— Пойдем с нами.

— Не могу. У меня здесь остается сын. Сармини обещал выпустить нас вдвоем.

— Спасибо, что помогла. Извини, что все получилось не так, как ты рассчитывала. Но мы не можем позволить им схватить нас.

— Не извиняйся. Это вы спасли мне жизнь.

— Удачи тебе. Пусть Сабах сдержит свое слово, и ты с сыном выйдешь на волю. Прощай. И никуда не ходи. Здесь повсюду мины. Если услышишь взрыв, не пугайся. Они сами придут утром сюда. Будь на виду, чтобы тебя не спутали с нами.

— И тебе с мужем удачи, — пожелала арабка.

Камилла не стала объяснять, что они с Данилой не муж и жена и вообще перед самым отъездом в Сирию собирались расстаться. Бартеньева даже усмехнулась в темноте. Беда настолько сблизила их с Данилой, что теперь она не мыслила свою жизнь вдалеке от него.

Сирийка отвернулась, когда Бартеньева стала готовиться сделать своему другу инъекцию. Ключников еще немного полежал на животе, прислушиваясь к тому, как уходит боль. Затем он поднялся, забросил за спину рюкзак, в котором лежало все полезное, что удалось отыскать в заводских шкафчиках, а также содержимое саквояжа Сармини.

В высоких заводских окнах стекла были выбиты лишь вверху. Внизу они уцелели. Но и до них еще следовало добраться. Данила притащил лестницу, приставил к стене, взобрался на нее и выглянул в заводской двор. В неверном свете он разглядел склады, штабели бетонных ферм, плит. Все это было нужно при мирной жизни. Теперь же в Сирии никто не строился. Зачем рисковать, если завтра построенное тобой может превратиться в бетонные обломки и погнутую арматуру?

— Там, во дворе, никого, — шепнул он Камилле, терпеливо дожидающейся внизу лестницы.

Здание завода было старым, переплеты окна — деревянные, стекло держалось на замазке. Ключников стал отковыривать ее погнутым гвоздем. Пересохшая, растрескавшаяся на жарком солнце замазка вываливалась кусками. Вскоре Данила уже смог вынуть стекло. Прыгать с такой высоты, особенно с его сорвавшейся с места почкой, было бы безумием. В ход пошла найденная в цеху строительная стропа — старый стальной разлохмаченный трос с петлями на двух концах. Данила, обдирая ладони — не помогали даже строительные брезентовые рукавицы, — завязал стропу на оконном переплете, сбросил ее наружу. Нижняя петля коснулась земли.

— Не вздумай лезть без рукавиц, — шепнул он Камилле и перебрался сквозь переплет.

Данила обхватил колючий трос и повис на нем. Соскользнуть было нереально, мешали стальные колючки, на которых можно оставить всю кожу ладоней. Приходилось перебирать руками. Ключникову давненько, со времен армейской службы, не приходилось лазить по канату. Но спускаться все же легче, чем подниматься. Ноги его коснулись земли. Камилла уже смотрела на своего друга сверху.

— Вылезай, не бойся. Это легко, — тихо позвал ее Данила.

— Он колючий.

Женщина все же повисла на стропе, но боялась начать спуск.

— Не стрясать же мне тебя оттуда.

— Я сорвусь, — запаниковала Камилла, — перчатки за него цепляются, я так долго не провишу.

Пришлось Ключникову немного подняться. Бартеньева почувствовала себя увереннее. Теперь она могла ставить ему ноги на плечи. Конечно же, помощь была больше моральной, чем физической, но иногда достаточно и этого, чтобы преодолеть страх.

— Я же говорил, что ты сумеешь, — похвалил Бартеньеву оператор.

— Ты поосторожнее, возможно, и здесь все заминировано.

— Не думаю. Заводской корпус минировали, поскольку он примыкает к дворику, из которого туда можно попасть. А здесь просто территория складов.

Данила с Камиллой стали осторожно пробираться среди штабелей и складских ангаров. Страх подорваться, выработавшийся на уровне рефлекса за время пребывания в цехах, понемногу уходил. Над головой простиралось звездное небо, ночной воздух бодрил.

— Когда же эти склады кончатся? — шептала Бартеньева. — Ты уверен, что мы идем в нужном направлении?

— Мы правильно движемся, — подбадривал ее Данила.

Еще несколько поворотов, и беглецы оказались у высокого железобетонного забора, поверх которого была укреплена спираль из колючей проволоки. Оцинкованные колючки поблескивали в ночи. Преодолеть такое препятствие без кусачек было почти невозможно.

— Подожди здесь, — сказал Данила.

— Ты куда?

— Нужно осмотреться.

Ключников отошел к складу и стал взбираться по пожарной лестнице, прижимаясь к ней. Стальные перекладины приятно холодили пальцы. Теперь с высоты можно было осмотреться. Картина не радовала. На проезде, идущем вдоль забора, виднелись три внедорожника-«тачанки» с пулеметами на платформах. Парочка боевиков вполне мирно покуривала «травку» «паровозиком».

— Вот же черт. Стерегут весь периметр.

Ключников бесшумно спустился с лестницы. Камилла нетерпеливо ждала известий.

— Они там, — Данила указал на забор. — В десятке метров от нас. Начнем перебираться, сразу же заметят.

— Но должен же быть какой-то выход!

— Я еще кое-что увидел. Идем.

Оператор повел журналистку по лабиринтам заводской территории. За старым кирпичным складом возвышался портальный кран. На поднятом крюке на ветру покачивался в полуистлевших одеждах труп повешенного, руки за спиной были стянуты проволокой.

Камилла старалась не смотреть вверх, достаточно было и одного взгляда, чтобы запомнить увиденное на всю оставшуюся жизнь.

— Они — арабы, для меня всегда загадка, — тихо проговорила женщина. — С одной стороны, они наивны и легковерны, щедры, как дети. Но иногда бывают такими жестокими.