Моя мама – Снегурочка - Елена Булганова

А еще через несколько недель случилось нечто вообще невероятное: Борис раздобыл учебник жестов и, ежась от неловкости, начал разбирать картинки. Потом увлекся. Оказалось, на пальцах можно выразить любое понятие, хоть философские лекции читай. В общем, читал он и разглядывал с удовольствием, но даже в голове не держал, что когда-нибудь попробует поговорить с Таисией подобным образом. Махать руками на людях казалось ему делом до невозможности стыдным. Еще запишут в убогие его самого. Да и не решил он еще, стоит ли вообще встречаться с Таисией, возможно, чужой невестой или даже женой.

Однако после первого же концерта Вильгановой в Питере он ждал ее у выхода с букетом роз. Стоял и мучился мыслью: выйдет она с Артуром или одна. Таисия вышла одна.

На этот раз срок ее пребывания в Питере исчислялся всего двумя неделями. И на третий день Борис впервые самому себе задал вопрос: а почему бы им не пожениться? Эта мысль не показалась ему абсурдной, скорее, наоборот, он вдруг как-то сразу для себя решил: или Таисия, или оставаться ему холостяком. Потому что после Таси едва ли хоть одна женщина сумеет зацепить его по-настоящему.

Для начала он решил пригласить Таисию в гости. И тем же вечером спросил у матери:

— Мам, что ты скажешь, если я приглашу к нам на обед одну свою знакомую?

Ирина Даниловна на миг замерла над сковородкой, потом аккуратно сняла ее с огня и произнесла торжественно:

— Что ж, скажу: свершилось, наконец.

Обычно Борис держал своих женщин подальше от дома. И сердце матери сразу почувствовало грядущие перемены.

— Ну, мать, не спеши делать выводы, — предостерег ее сын. — И кстати, эту девушку ты уже видела.

— Со двора с нашего, что ли?

— Да не со двора. Помнишь, весной мы с тобой были на концерте? И там такая тоненькая девушка играла Брамса. Она тебе понравилась.

Ирина Даниловна только руками всплеснула:

— Ай, Борька! А я и не догадалась, куда ты исчез в антракте. Думала, слинял. А ты вот что! Да уж, своего не упустишь!

— Не упущу, — согласился Борис. — Только, мама, должен тебя кое о чем предупредить. Эта девушка, Таисия, глухонемая от рождения. Вернее, просто глухая, говорить она может.

Ирина Даниловна вдруг перестала носиться по кухне, разом осела на табуретку, глухо заворчавшую под ее увесистой фигурой. И проговорила голосом растерянным, недоумевающим:

— Сынок, Боренька… Так что же ты ее к нам зовешь? Как же мы с ней, господи помилуй, разговаривать должны?

— Мать, ты за это не волнуйся. Таисия прекрасно читает по губам. И я помогу. Я немного изучил язык жестов, — смущенно пояснил сын.

Это известие окончательно добило пожилую женщину. Если Борис изучил что-то ради женщины, значит, это точно потянет на свадьбу. Она с трудом удержала готовые пролиться слезинки и жалобно заговорила:

— Боря, да пожалуйста, встречайся с ней сколько душе угодно. Вот только в жены ее не бери. Нельзя это.

— Почему — нельзя? — опешил Морозов. — Вроде во всем, кроме слуха, она совершенно нормальная женщина.

— А дети? — перебила его мать. — Нет, Боренька, любовь любовью, но дети — это свято. Нельзя от инвалидки детей рожать.

— Да ну тебя, мать, — наконец, вышел из себя Борис. — Тысячи женщин носят в себе зачатки генетических болезней, и ничего, рожают. Нашла тоже к чему придраться! Поумней чего-нибудь придумай.

Борис убежал на свидание с Таисией, а Ирина Даниловна едва смогла завершить приготовление ужина. Все в ней кипело от обиды на такой нелепый выбор младшего сына. Она жадно ждала возвращения Павла, чтобы отвести душу в беседе с ним. Возможно, старший, более серьезный сынок, сможет посоветовать, как быть в такой ситуации.

Когда Павел пришел с работы, мать даже в комнату не дала ему пройти. Затащила к себе на кухню и воскликнула:

— Представляешь ли, Паша, что удумал Борис? Он хочет жениться на глухонемой пианистке!

Павел изумленно посмотрел на мать:

— А такое бывает?

— Не знаю, бывает или нет, только Борис на ней женится! Как пить дать женится!

Тут уж Павел не выдержал — расхохотался.

— Молодец, Борька, — проговорил он сквозь смех. — Умнее всех мужиков оказался. Если это не розыгрыш, конечно.

— Он этот розыгрыш к нам в субботу на обед приведет, — сквозь зубы сообщила Ирина Даниловна.

— Ну и чего ты переживаешь, мать? Тебе же лучше. Все равно ты на этих семейных обедах никому рта открыть не даешь!

— Весело смеяться над матерью? — тихо, скорбно спросила Ирина Даниловна. — А жить-то с ней как, с инвалидкой? Как хозяйство вести, на одной кухне существовать?

— Так их вроде учат по губам читать, — припомнил Павел.

— По губа-ам? — протянула мать. — Вот и Борька мне об этом говорил. Вот только она-то захочет по моим губам читать? Али скажет: неправильно вы, тетенька, губами шевелите, не знаю, чего вам от меня надо. Пишите письма. Мне что, и в самом деле записки ей писать?

И удалилась рыдать в ванную, горько сетуя на то, что надежда на сочувствие старшего сына рассыпалась в прах.

А Павлу в те дни было не до матери. Он и сам подумывал жениться. Спокойная, слегка надменная аспирантка Катя всецело завладела его сердцем. Взвесив все за и против, Павел решил, что лучшей жены ему не найти. Катерина, кстати, уже побывала на семейном ужине пару недель назад. Но особого ажиотажа этот визит не вызвал: Павел и раньше приглашал в дом девушек. Хотя мать ради гостьи приготовила свое фирменное блюдо: драники с чесночной подливкой. А между тем Павел уже сделал Катерине предложение и получил от нее условное согласие.

В гостях у Морозовых Катерина не проронила ни слова, будто тоже была глухонемой. А вот когда Павел провожал ее до дому, молчать она не стала.

— Вот ты предложение делаешь, — начала она решительно. — А жить-то где предлагаешь? До моего города два часа езды. Куда меня после свадьбы приведешь?

— Ну, думаю, традиционно, к мужу пойдешь, — ответил Павел, как-то прежде не задававший себе такого вопроса.

— Куда — к тебе? Ты с братом в одной комнате живешь. Что же он — к матери в комнату жить переедет? Или нас на кухне поселят?

Павел тогда свел зарождающийся скандал к шутке, однако крепко задумался. В этот вечер он не стал ложиться, сидел в потемках и ждал, пока около часа ночи не появился брат, веселый и взбудораженный.

— Поздравляю, Борька, — приветствовал его Павел. — Наслышан о грядущих переменах.

Борис смущенно улыбнулся в ответ.

— Слушай, брат, — продолжал Павел, — ты женишься, я, может, тоже не отстану, чего делать-то станем? Ванную под комнату переоборудуем?

— Да ну, я Таисию сюда не приведу, — отмахнулся Борис. — Во-первых, ей репетировать нужно, а в нашей халупе даже рояль не уместится. Во-вторых, мать чего-то напрягается.