Генерал Абакумов. Всесильный хозяин СМЕРШа - Олег Смыслов

15 августа 1937 г. следующий оперативный приказ НКВД СССР № 00 486 «Об операции по репрессированию жен и детей изменников родины».

Считается, что страх перед надвигающейся на Советский Союз войной был главным двигателем репрессий.

Сталин говорил: «Чтобы построить Днепрострой, надо пустить в ход десятки тысяч рабочих. А чтобы его взорвать, для этого требуется, может быть, несколько десятков человек, не больше. Чтобы выиграть сражение во время войны, для этого может потребоваться несколько корпусов красноармейцев. А для того, чтобы провалить этот выигрыш на фронте, для этого достаточно несколько человек шпионов где-нибудь в штабе армии или даже в штабе дивизии, могущих выкрасть оперативный план и передать его противнику».

Могу лишь предположить, что основная идея сталинских репрессий — это прежде всего внушение страха во всей стране. После Гражданской войны, чистки партии, арестов оппозиционеров, раскулачивания и коллективизации, где были затронуты миллионы людей, а в числе обиженных оказалась значительная часть населения Советского Союза, политика тотального страха стала необходимостью. Системе нужно было заставить замолчать недовольных и болтунов. И это одна сторона медали. А другая объясняла «вредительство», то есть все промахи, недочеты и т. д. Так было удобно не только Сталину, а системе в целом. «Враги народа» объясняли многое, но самое главное, что этот термин был главным козырем в государстве для расправы с любым человеком.

«Добровольно-принудительный враг народа». Только так можно назвать эту категорию людей, ставших изгоями в государстве. С одними оно расправлялось за прошлое, например оппозицию, с другими за дружбу или товарищеские отношения с бывшими оппозиционерами. Но в целом это была государственная пирамида, на верхушке которой только расстреливали, а внизу больше сажали в лагеря, чем расстреливали. Это было безотходное производство, когда с увеличением количества врагов увеличивалась бесплатная рабочая сила, а значит, и могущество государства, дисциплина в нем.

Зачем нужно было расправляться с семьями репрессированных? А чтобы не сомневались в правильности государственной политики. Чтобы не болтали, не ныли. Они считались более полезными в лагерях. А выживут, значит, повезло.

Вячеслав Михайлович Молотов рассказывал Феликсу Чуеву:

«Тысяча девятьсот тридцать седьмой год был необходим, если учесть, что мы после революции рубили направо-налево, одержали победу, но остатки врагов разных направлений существовали, и перед лицом грозящей опасности фашистской агрессии они могли объединиться.

Мы обязаны тридцать седьмому году тем, что у нас во время войны не было «пятой колонны». Ведь даже среди большевиков были и есть такие, которые хороши и преданы, когда все хорошо, когда стране и партии не грозит опасность. Но если начнется что-нибудь, они дрогнут, переметнутся. Я не считаю, что реабилитация многих военных, репрессированных в тридцать седьмом, была правильной. Документы скрыты пока, со временем ясность будет внесена. Вряд ли эти люди были шпионами, но с разведками связаны были. А самое главное, что в решающий момент на них надежды не было».

Лазарь Моисеевич Каганович говорил почти то же самое:

«Сталин вел принципиальную борьбу, а не личную, с Троцким ли, с Бухариным ли. А у многих психология была такая, что шли за тем, кто лично нравился. А не за идеей». (…)

««Пятая колонна» была у нас. «Пятая колонна» была. Если бы мы не уничтожили «эту пятую колонну», мы бы войну не выиграли. Мы были бы разбиты немцами в пух и прах». Однако при этом соратник вождя добавлял: «Мы виноваты в том, что пересолили, думали, что врагов больше, чем их было на самом деле».

Ю.Н. Богданов в своей книге об отце придерживается несколько иной версии. Он называет массовые репрессии 1937–1938 гг. «Операцией прикрытия». При этом его умозаключения основаны всего лишь на книгах В. Суворова «Ледокол», «День-М» и «Последняя республика». Вот что пишет автор: «В этих книгах-исследованиях на основании скрупулезного анализа многочисленных открытых источников автор убедительно доказывает, каковы же были истинные причины и цели Второй мировой войны, кто являлся ее действительным зачинщиком и надеялся пожать из этой самой кровавой в истории человечества бойни свои специфические плоды».

«В условиях этих особенностей национального существования Сталин задумал главное дело всей своей жизни, представлявшее собой проведение военно-партийной операции по осуществлению освободительного коммунистического похода в Европу с целью установления в странах, расположенных на этом континенте, советской власти и объединения их в единый социалистический лагерь во главе с Советским Союзом. Обязательными составляющими такого сверхшироко-масштабного мероприятия являлись: создание мощнейшей материальной базы, изготовление с ее помощью несметного количества военной техники, подготовка огромных людских ресурсов и, главное, обеспечение скрытности планов и выполнявшихся действий для введения в заблуждение противника и достижения фактора внезапности начала боевых действий. В подготовке и реализации грандиозных предначертаний должен был участвовать буквально каждый советский человек из более чем 240 миллионного населения страны. А значит, каждый что-то знал на своем рабочем месте или служебном участке и мог этими сведениями поделиться со своими товарищами, те передали бы (как это принято у нас) услышанные новости дальше и т. д.». Далее автор, по сути, уже утверждает: «Для сохранения в глубокой тайне грандиозной подготовки всей страны к наступательной войне требовались чрезвычайные меры. Ради решения этой непростой сверхзадачи Сталиным было задумано и планомерно реализовано жесточайшее по своей сути, но необходимое для сокрытия замыслов мероприятие, всемирно известное как массовые репрессии».

Ну это уже слишком!

Не думаю, что Зиновьева или Каменева, да и других «врагов народа» расстреляли именно за это. Не думаю, что укравший мешок зерна, или опоздавший на несколько минут на работу, или посылающий вождя на три буквы получали свои сроки именно за это. Не думаю. Нельзя из истории лепить бредовые монументы. Из нее нужно брать только то, что было, а не высасывать факты из пальца.

Дмитрий Волкогонов рассуждал более прагматично: «Политические процессы имели еще одну цель. С их помощью, прямо или косвенно, Сталин пытался доказать, что все бывшие оппозиционеры, троцкисты, бухаринцы, зиновьевцы, меньшевики, дашнаки, эсеры, анархисты, бундовцы объективно навсегда остались на позициях, враждебных социализму. К ним фактически «пристегнули» и большинство из тех, кто бывал за границей: дипломатов, деятелей культуры, производственников, ученых, даже тех, кто выполнял интернациональный долг, воевал в Испании. К «врагам» отнесли многих вернувшихся на родину эмигрантов, немало зарубежных коммунистов, работавших в Коминтерне или его организациях. В легион «врагов» попадали чаще те, кто когда-либо был исключен из партии, кто был «обижен» Советской властью, кто когда-либо выражал политические сомнения. Автоматически «врагами» считались и близкие родственники репрессированных».

Эдвард Радзинский пришел к своему выводу: «События 1935–1938 гг., приведшие к тотальному уничтожению всей ленинской партии, оставались величайшей загадкой правления Сталина, в том числе для самих жертв. Почему он с такой непостижимой жестокостью истребил подчинившуюся ему партию?»