Страх. Книга 1. И небеса пронзит комета - Олег Рой

Или Ройзельмана, неожиданно подумала я и переключила канал.

«– …то есть, по-вашему, упавший возле Загреба метеорит – это часть кометы? – спрашивала миловидная курносенькая ведущая у сухонького старичка в смешных круглых очочках. Прямо классический профессор, сбежавший чуть не из девятнадцатого века. – Не противоречит ли это механике движения небесных тел?

Старичок нетерпеливым жестом поправил очочки и с энтузиазмом заявил:

– Напротив, – голос его оказался неожиданно высоким, почти писклявым, – кометы такого размера всегда сопровождаются целым потоком космического мусора. Пыль, обломки – своего рода свита. Иногда все это забегает вперед по курсу движения кометы…»

В замке входной двери знакомо заскрежетал ключ. Давным-давно можно было заменить всю эту механику на что-нибудь современное, открывающееся беззвучно, по одному касанию пальца или голосовой команде. Но я опасаюсь: чем сложнее устройство, тем выше вероятность его отказа. Мне, «запертой» в теле калеки, не хочется дополнительного риска – быть заблокированной в собственном доме. Да и привыкла я к этим звукам. Скрежет ключа – моя самая сладкая музыка. Это значит, возвращается Макс.

Но, увы, это оказался Феликс. Почему-то мрачный, подавленный – странно, он ведь ходил на юбилей своего шефа, то есть на праздник…

– Добрый вечер, – сообщил он мне из прихожей. Судя по голосу, вечер отнюдь не казался ему добрым.

– Привет, Феликс! Как прошло празднование?

– Нормально. – Он неопределенно пожал плечами. – Поздравил шефа, познакомился с его семьей. Очень приятные люди. Дочь у него просто прелесть, и сын тоже очень приятный. Она балерина, а он композитор.

Феликс говорил это таким тоном, словно докладывал о том, что семья шефа – сплошь людоеды или вообще жуткие страшные осьминоги. Кажется, парень был слегка на взводе. В смысле выпивши – не могу сказать «навеселе», ничего веселого в нем сейчас не было. Может, странная реакция на алкоголь?

«– …значительно крупнее всем известной планеты Галлея, – вещал профессор, задорно поблескивая очочками. – Но она доживает практически последние свои дни. Соприкосновение с магнитным и гравитационным полем системы Земля – Луна буквально разотрет ее, как крупная терка – картофелину.

– …возвращаясь к загребскому артефакту, – вопрошала ведущая, смешно дергая своим курносым носиком. – Как вы прокомментируете заявление группы Франтишека о нахождении на его поверхности микроорганизмов, возможно, имеющих внеземное происхождение?..»

– А почему ты такой нерадостный? Устал? – решилась, заменив в последний момент «убитый» на «нерадостный», спросить я, когда Феликс вошел в гостиную. В официальном наряде он напоминал викторианского джентльмена.

– Да так, – расстроенно отмахнулся он. – С Ритой не поладил.

– Кофе будешь? – автоматически предложила я. На кухне уже ждал горячий кофейник, а коротать время до прихода Макса в компании Феликса всяко веселее, чем слушать набившие оскомину разглагольствования о комете.

Он кивнул.

«– …но ведь если ядро разрушится над атмосферой Земли, – пытала очкастого гостя студии настойчивая журналистка, – его элементы вместе с предполагаемой ксилофонной…

– Ксеноморфной, – вежливо поправил ее профессор.

– Ага, ксе-но-морф-ной, – старательно повторила девушка, – формой жизни могут попасть на поверхность нашей планеты, и…

– Вы наверняка любите X-files и тому подобные сериалы, – разулыбался ее собеседник. – Если даже в безвоздушном ледяном пространстве в теле кометы могли сохраниться какие-то примитивные формы жизни – скорее всего, споры бактерий, – вход в стратосферу и сопутствующий нагрев подействуют на них…»

Я опять переключила канал и двинулась на кухню – за кофе.

– Комета только на подлете, а уже безумно надоела, я ее почти ненавижу. Она-то, конечно, ни в чем не виновата, но очень уж журналисты стараются, прямо из кожи лезут. Как будто их кто-то подталкивает, – задумчиво сказал Феликс, когда я вернулась в гостиную с кофейным подносом. На экране мельтешил клип какой-то дамы с выбритыми висками, грубым, почти мужским лицом и неожиданно мелодичным голосом. – Что они станут делать, когда их любимая тема наконец-то рассыплется в пыль?

Я протянула ему кофейную чашечку, пристроила поднос с конфетной вазочкой, печеньем и кофейником на журнальный столик и осторожно поинтересовалась:

– А что такое с Ритой?

Феликс мне в некотором роде почти как второй сын. К тому же он, бедняга, – круглый сирота. Из тех, которых много осталось после гражданской войны. Так что и обращаюсь я с ним, как тетушка с любимым племянником.

– Да вот, – повел плечом Феликс, – хотел вытащить ее с нами в горы. Ну, в выходные, полюбоваться на долгожданное зрелище. А она занята. Нет, это не отговорка, ее начальство по уши делами завалило, усиление там во избежание беспорядков и все такое… Но все-таки обидно…

– В горы? – Я вся подобралась. – Вы специально собрались в горы, чтобы встретить комету?

Феликс сделал небольшой глоток и энергично кивнул, едва не расплескав кофе. Удивленно взглянул на чашку и поставил ее на стол. Во избежание пролития, видимо.

– Ага, мы с Максом и Ой… ой. – Он запнулся и замолк, догадавшись, вероятно, что сболтнул лишнего. – А Макс вам разве ничего не говорил?

– Не успел, должно быть, – безмятежно ответила я, делая вид, что меня это ни капли не волнует. – Евгений тоже с вами идет?

– Он не любит, когда его так называют, очень просит называть его Ойгеном. – Феликс неловко поднял чашку, но, сделав глоток, как-то расслабился. Должно быть, решил, что раз я знаю Евгения, то и нет ничего страшного в том, что он проболтался.

– Ну и правильно, чего дома-то сидеть? – Я изобразила на лице улыбку. – В горах сейчас просто чудесно. Осень начинается, все золотое, рыжее, яркое, воздух хрустальный, самое время побыть на природе… А все-таки, – решила я сменить тему, чтобы он не заметил моего волнения, – как прошел юбилей?

Феликс оживился и начал рассказывать о своем профессоре, о его доме и его близких. Он явно был очарован этими людьми, но очень чувствовалось, что он, как всегда, комплексует, считая себя на их фоне полным ничтожеством. Ума не приложу почему? Откуда в нем это? На мой взгляд – а я все-таки ученый, хоть и бывший, так что потенциал оценить вполне в состоянии, – Феликс заслуживает куда большего, чем думает он сам. Я слышала, что он очень талантлив и в своей области, несмотря на молодость, уже стоит на пороге какого-то серьезного открытия. Недаром же его профессор так его выделяет. Всех подряд, знаете ли, на семейный праздник не зовут. И по-человечески Феликс очень мил. Порядочный, приятный, единственное, чего ему не хватает – толики самолюбия. Или самоуважения? В общем, чуть-чуть повыше самооценку, и все будет в порядке. А то его скромность разрослась уже настолько, что за ней не видно достоинств.