Зеркальный лабиринт - Наталья Калинина

– Я никогда не сталкивалась с серьезными сложностями. Жизнь шла легко и по плану. Окончила университет, тот факультет, который хотела. Мне нравится туризм! Затем на год уехала в Англию. Вернулась, устроилась в туристическое агентство. В личной жизни все тоже складывалось хорошо: еще с университета встречалась с молодым человеком, который мне очень нравился. Подруги, друзья… В общем, счастливая и беззаботная жизнь, грех жаловаться. И так продолжалось до августа.

Накануне того четверга мы с Раулем проводили родителей в аэропорт: они улетали на Майорку в отпуск. Оставшись одна дома, я решила устроить в выходные вечеринку. Как раз обдумывала ее организацию, когда мне позвонили с незнакомого номера. Это был полицейский. Он спросил, кем мне приходится Рауль Оренсе Морено. И когда я ответила, мне сообщили, что брат пострадал в аварии.

Не помню, как выбежала из дома, очнулась уже в машине. В руке все еще сжимала телефон. Нужно было срочно вызвать родителей из отпуска. Но я медлила со звонком, не зная, как сообщить им о несчастье. Набрала номер своего молодого человека, надеясь, что он сопроводит меня в госпиталь, но Даниэль почему-то не ответил. Тогда я стала пролистывать телефонную книжку, чтобы попросить кого-нибудь из друзей поехать со мной. И вдруг наткнулась на телефон Давида. Не помню, чтобы я его записывала, но в тот момент мне было не до того, чтобы ломать голову, гадая, как в моем телефоне оказался номер «врага». Я просто подумала, что Давиду тоже нужно сообщить.

Трубку он взял быстро, выслушал меня и, попросив успокоиться, сказал, что будет через десять минут. По счастливой случайности, Давид находился в том же поселке.

Он прибежал быстрей, чем я ожидала. Постучал в окно, и, когда я открыла дверь со стороны пассажирского сиденья, сел в машину. Мне пришлось признаться, что не знаю, где находится госпиталь. Это был не тот, где работает Рауль, другой. Я приготовилась к тому, что Давид в ответ скажет что-то неприятное, но он молча вытащил свой телефон и нашел адрес через Интернет и посоветовал: «Надо тебе навигатор купить». Осмелев, я созналась еще и в том, что боюсь сказать родителям о Рауле. В тот момент я забыла о неприязни к Давиду. Рядом со мной сидел мужчина – взрослый, уверенный, знающий, что делать в ситуации, в которой я растерялась, как ребенок. И он опять не сказал ничего колкого, лишь попросил дать номер моего отца, поняв, что разговаривать лучше с ним.

Пока Давид общался с моим папой, я безуспешно пыталась завести двигатель. Что-то делала не так, машина фырчала и глохла, а я в отчаянии ругалась, нервничала, краснела. Давид, разговаривая по телефону, бросил на меня пару красноречивых взглядов, явно намекающих на мои «способности». Подумалось, что, закончив разговор, обязательно отпустит едкое замечание. Но он только попросил уступить ему место за рулем.

Какая-то насмешка судьбы: меньше всего я ожидала получить помощь от человека, которого с раннего детства считала врагом. Но так оно и было. Не знаю, что бы я делала без Давида в тот день. Такая серьезная ситуация случилась впервые. Наша семья существовала благополучно: без крупных кризисов, серьезных болезней, смертей близких. Я оказалась не готовой к подобным испытаниям, и не удивительно, что так растерялась. Давид же, в отличие от меня, находившейся на грани истерики, казался спокойным. В госпитале он быстро сориентировался в коридорах, куда-то сходил, все выяснил. Сообщил, что у Рауля, помимо ушибов и ран, несколько переломов, но, главное, его жизнь вне опасности.

Тот день казался мне резиновым, думалось, что он никогда не закончится. Проходили часы, а на самом деле – минуты. Будто некто специально решил поиздеваться над нами, растягивая мучения и ожидания, словно жевательную резинку, тогда как мне хотелось слепить из нее комок и швырнуть его в мусорное ведро. Наконец нам разрешили увидеть Рауля.

Он лежал на кушетке, укрытый до плеч простыней, такой бледный, словно его кожа никогда не видела солнца. Говорить ему было трудно, он лишь спросил, позвонили ли мы родителям, и попросил меня не переживать. Зашла женщина в медицинской форме, и нас опять попросили подождать в коридоре.

И опять мы ждали, бесконечно долго, – пока Раулю окажут нужную помощь, пока решат все формальности… В какой-то момент я расплакалась, и в это время позвонила мама. Давид не позволил мне ответить на звонок, сказав, что рыданиями я не успокою родителей, а лишь еще больше их напугаю. Забрал у меня мобильный и, отойдя в сторонку, ответил сам. Он разговаривал с моей мамой – ласково, будто с ребенком, с уговаривающими и успокаивающими интонациями. Никогда не слышала, чтобы Давид так говорил. Привыкла слышать от него лишь колкости… Мобильный он вернул с комментариями, что родители купили билеты, но самолет прибывает утром. Сказал, что встретит их. После чего обнял меня и вытер, как маленькой, слезы. Это был единственный раз, когда я почувствовала себя рядом с Давидом слабой девчонкой. Давид, все так же обнимая меня, отвел в буфет, усадил за стол, поставив передо мной чашку с кофе и тарелку с бутербродом. Я отказалась от еды, но Давид заявил, что Раулю сегодня как никогда нужна моя помощь, и если я буду тратить силы на слезы, объявлять голодовку, то вряд ли смогу быть полезной. Признав его правоту, я неожиданно съела все, что он мне принес.

С Раулем разрешили остаться на ночь только одному человеку. И вечером Давид ушел, пообещав, что встретит моих родителей в аэропорту. Рауль, накачанный медикаментами, уснул. Я, убедившись, что он крепко спит, решила ненадолго выйти из палаты, чтобы глотнуть свежего воздуха.

Уже темнело, ужасный день наконец-то закончился, но впереди ожидала не менее тяжелая ночь. И следующий день… И много других, не менее сложных. Я подумала о родителях – они с ума сходят от переживаний, не имея возможности прилететь так быстро, как бы им хотелось. О том, что Раулю еще предстоят операции… Я опять чуть не расплакалась. И тут меня окликнули по имени. Оглянувшись, я с удивлением увидела направляющегося ко мне Давида, я думала, что он уехал. «Где ты был?» – «Тут», – просто ответил он, закуривая. Заметив, как у него дрожат руки, я поняла, что перенервничал он в тот день не меньше моего. Мы вернулись в госпиталь вместе: я – в палату, а Давид – в зал ожидания, где он, оказывается, и находился все это время.

Я просидела с Раулем всю ночь, но думала не столько о нем, сколько о Давиде. Ощущение, что он тоже тут, рядом, и я в любой момент могу позвать его, наполняло меня спокойствием и какой-то странной радостью. Давид заходил раз в час, спрашивал, как мы, и предлагал отдохнуть. Это была странная ночь… Впервые в жизни мы с Давидом разговаривали нормально, как взрослые люди.

Лаура опять прервала рассказ и, вытянув шею, будто прислушиваясь к чему-то, замерла. Я же не уловила никаких звуков.

– Показалось, – вздохнула она. – Подумала, что кто-то спускается сюда.

И вдруг, обведя взглядом каменные стены, спросила совсем не то, что я ожидала:

– Тебе не кажется, что атмосфера в этом погребе… магнетическая? Мне отсюда не хочется уходить. И не потому, что я желаю спрятаться от всех. Что-то есть тут такое… особенное. В воздухе, в эхе, в молчании стен… На уровне ощущений.