Машина бытия - Фрэнк Герберт

Трент уперся взглядом в пол.

– Сенатор распнет тебя, несмотря на твое открытие способа распространения вируса, – продолжал Хань-Меерс. – Боюсь, ты обзавелся очень сильными врагами. Доктор Флорес – шурин сенатора Грапопулуса из Комитета по ассигнованиям. Они найдут в клинике Флореса людей, которые докажут, что носитель вируса обнаружили без твоего участия.

– Но это мои собаки! Я могу…

– Только не в чрезвычайной ситуации, когда объявлен карантин, – сказал Хань-Меерс. – Ты виновен в присвоении государственной собственности. – Он ткнул пальцем в сторону Трента. – И враги, которых ты нажил…

– Я нажил! Это ты начал пускать пыль в глаза Флоресу.

– Ну-ну, Варли. Не будем ссориться.

Трент уставился в пол.

– Хорошо. Что сделано, то сделано.

– У меня есть идейка, – сказал Хань-Меерс. – Университетский исследовательский корабль «Эльмендорфф» сейчас стоит на поле Хартли. Он заправлен и готов к полету на Сагиттариус.

– Что это значит?

– Корабль, конечно, хорошо охраняется, но известный сотрудник лаборатории с подделанной запиской от меня мог бы пробраться на борт. Ты справишься с «Эльмендорффом» один?

– Разумеется. На этом корабле мы проводили биофизические исследования на Веге.

– Тогда поторопись. Соверши скачок в гиперпространство, и тебя никогда не поймают.

Трент покачал головой.

– Это было бы равносильно признанию вины.

– Парень, ты ведь и в самом деле виновен! Сенатор Наталь обнаружит это завтра. Представляешь, какая поднимется шумиха? Но если ты сбежишь, это будет новость посильнее, а вопли сенатора станут лишь шумом на заднем плане.

– Ну… не знаю…

– Люди устали от его воплей, Варли.

– Все равно мне это не нравится.

– Варли, сенатор отчаянно ищет новость, которая поможет ему получить голоса избирателей. Если дать ему еще немного времени и добавить еще немного отчаяния, он зайдет слишком далеко.

– Меня беспокоит не сенатор, а…

– Собаки, – сказал Хань-Меерс. – Если ты сбежишь на Вегу, то сможешь поделиться с ними своими знаниями в области земной биологии. Конечно, придется делать это на расстоянии, но… – Идея повисла в воздухе.

Трент поджал губы.

– С каждой минутой, которую ты тратишь здесь, твои шансы на побег уменьшаются. – Хань-Меерс придвинул к Тренту блокнот. – Вот мой бланк. Подделывай записку.

Через двадцать минут после того, как вертолет Трента отправился на поле Хартли, на кампусе сел правительственный вертолет. Из него вышли двое мужчин и поспешно зашагали к кабинету Хань-Меерса. Там они предъявили полицейские удостоверения.

– Мы ищем доктора Варли Трента. Он обвиняется в нарушении запрета на свободное перемещение собак. Его необходимо взять под стражу.

Хань-Меерс ужаснулся.

– Кажется, он пошел домой. Вроде говорил, что плохо себя чувствует.

* * *

Сенатора Наталя охватила ярость. Его пухлое тело содрогалось от гнева. И без того красное лицо приобрело фиолетовый оттенок. Он кричал и вопил. Каждый вечер его разъяренное лицо появлялось на экранах. Но стоило ему достичь пика яростных обвинений научных работников в распущенности, как его выступления оттеснили на задний план более важные новости.

В изоляторе скончалась от вируса последняя собака – пятнистая чау-чау. Но прежде чем сенатор набрался сил для новой атаки, правительство объявило об обнаружении стаи двадцати шести не тронутых вирусом арктических волков. На следующий день роботы-поисковики нашли живую дворняжку двенадцати лет на острове Пасхи и пятерых кокер-спаниелей на Огненной Земле. На западных склонах Олимпийских гор были подготовлены раздельные изоляторы для собак и волков, и всех здоровых животных переправили туда.

Волки, кокер-спаниели, дворняга и гончие стали питомцами всего мира. Из Абердина герметичные вертолеты возили желающих на экскурсии на точку в пяти километрах от собачье-волчьего питомника. Оттуда в мощные бинокли иногда удавалось разглядеть движение, которое можно было бы приписать собаке или волку.

Примерно в то время, когда сенатор Наталь готовился к новому взрыву, заявляя, что гончие Трента не так уж важны, что в мире есть и другие выжившие представители семейства собачьих, двенадцатилетняя дворняга издохла от старости.

Любители собак по всему миру скорбели. Пресса превратила кончину дворняжки в событие первостепенной важности, и на ее фоне крики сенатора Наталя снова потерялись.

* * *

Трент отправился на Вегу и прыгнул в гиперпространство, как только преодолел искривленное пространство вокруг Солнца. Он знал, что веганам придется подвергнуть его карантину, чтобы защитить собак, но он мог следить за экспериментами через видеосвязь и помочь своими знаниями в области земной биологии.

Профессор Хань-Меерс, сославшись на подорванное здоровье, передал все свои обязанности в колледже помощнику и отправился путешествовать. Для начала он заехал в столицу, встретился с сенатором Наталем, извинился за бегство доктора Трента и похвалил убеждения политика.

В Женеве Хань-Меерс познакомился с пианистом, чьи домашние далматины погибли в эпидемии одними из первых. В Каире он встретил правительственного чиновника, разводившего волкодавов, которые тоже погибли в самом начале. В Париже он познакомился с женой меховщика, чей эрдельтерьер, Коко, умер во время третьей волны эпидемии. В Москве, в Бомбее, в Калькутте, в Сингапуре, в Пекине, в Сан-Франциско, в Де-Мойне, в Чикаго встречались такие люди. Всем им профессор давал рекомендательные письма к сенатору Наталю и пояснял, что сенатор окажет им особый прием, если они пожелают посетить заповедник в Олимпийских горах. Хань-Меерс рассчитывал, что хотя бы один из этих людей закатит скандал, который негативно скажется на политической карьере сенатора.

Этим человеком стала жена парижского меховщика, мадам Эстажьен Кулок, хотя того, что произошло, Хань-Меерс никак не мог предположить.

* * *

Мадам Кулок была стройной женщиной лет сорока пяти, бездетной и по-французски шикарной. У нее было узкое, надменное лицо и соответствующие манеры. Но ее бабушка была женой фермера, и за фасадом избалованной богачки скрывался твердый характер мадам Кулок. Она приехала в Абердин в сопровождении двух горничных с кучей багажа и запиской от сенатора Наталя. Она убедила себя, что вся эта чепуха о том, что заразу переносят люди, не имеет к ней никакого отношения. Пара элементарных мер предосторожности, и она сможет завести собственную собаку.

Мадам Кулок намеревалась заполучить метиса бигля – несмотря ни на что. Тот факт, что собак практически не осталось, лишь усиливал ее желание. Осторожные расспросы в Абердине дали ей понять, что действовать придется в одиночку. Из отчаянной путаницы в ее мыслях родился план, имевший все характерные признаки психического расстройства.