Невеста бальзаковского возраста - Арина Ларина

– Ладно, забыли про детей, – цеплялась за последнюю соломинку Настя. – А просто семья? Ну мы даже не живем вместе. Я прихожу, как какая-то девка по вызову…

– Настя, не надо так говорить! – Слава нахмурился и засопел, как разозленный еж. – Что за терминология! И зачем нам жить вместе? Вся прелесть в том, чтобы встречаться, получать удовольствие и быть независимыми друг от друга.

Вот оно как! Он от нее независим! А она-то размечталась. Что уж говорить: Настя от своего Кофтуна была зависима. Он ей нужен, с ним хорошо, но хотелось быть еще более рядом, хотелось… Да какая разница, чего хотелось, если, оказывается, она это все себе придумала! Все красиво и продумано – они независимые друг от друга, самодостаточные люди.

– То есть жениться ты на мне не собирался? – почти равнодушно уточнила Настасья. Хотя глупый вопрос – и так все ясно. Не собирался. Но не должно остаться никаких недомолвок, нужно выяснить все-все, чтобы потом не искать лазейки, не додумывать то, чего не было, не выискивать в словах скрытый смысл. Если рубить, то сразу. У нее уже не было времени на сантименты. Нет – значит нет.

– Какая глупость! – теперь Слава уже беспокоился. И было непонятно, за свое холостое семейное положение он переживает или боится потерять удобную любовницу. Хотя какая Насте теперь разница?

– Мне нужно замуж, и я хочу ребенка. Слава, ты, конечно, извини, но у меня нет времени на «просто отношения». Мне рожать надо, – вежливо пробормотала Настя, мучительно структурируя для себя правильную линию поведения. Внутри все колотилось и вибрировало. Насте казалось, что еще чуть-чуть, и она рухнет или разрыдается, или ее просто разорвет от фонтана эмоций. Но все это было никак нельзя допустить. Им со Славой вместе работать, поэтому нельзя расставаться… некрасиво. Точно, правильное слово. Нужно быть цивилизованными людьми.

– Зачем ты все так усложняешь и портишь? – опечалился Вячеслав. – Что вдруг? Новый год скоро, а ты устраиваешь ерунду какую-то. Я хотел с тобой в Европу съездить…

– Съезди с кем-нибудь другим, – пробормотала Настя, задом продвигаясь к выходу. – Давай останемся друзьями.

С этими словами она выкатилась в приемную, чеканя шаг, прошла мимо напряженно замершей Раечки и направилась на рабочее место.

– Ну и хрен с ним, – в сотый раз повторяла Дарья, наливая подруге ликер. – Я тебя в Интернете с нормальным познакомлю, у которого прямым текстом написано, что он хочет жениться и детей. А то давай сходишь ко мне на корпоратив. У меня есть приличные сотрудники. И плюс в том, что у меня есть доступ к их личным делам, да я и так все про них знаю. Хочешь?

– М-м-м, – вяло крутила головой Настасья, то ли соглашаясь, то ли категорически возражая.

– И то верно, – тут же поддерживала ее мычание Дарья. – Пей, я тебе в гостиной постелю. Ничего, прорвемся!

Когда идешь по улице, кажется, что мужиков – пруд пруди. Это как в магазине. Пока юбка не нужна, создается ощущение, что там этих юбок на любой вкус и размер, а когда наступает момент покупки, вдруг оказывается, что много, но все не то. Мужчин по статистике тоже довольно много. И холостые есть, да вот не все годятся для совместной жизни. Более того, для счастья нужен только один, который, как какая-нибудь юбка, завалился где-то на складе за лавку – и найти его в широкой продаже шансов нет.

Новый год приближался, а встретить его было все так же не с кем.

– Такое чувство, что жизнь кончилась, – вздыхала Настя, снова вися на телефоне с Дарьей. Она пила вечерний йогурт и тоскливо смотрела на мокрые снежные хлопья, налипавшие на стекло. – Я уже до чего дошла, что прикидываю, не вернуть ли Толика. То есть, конечно, ни за что не верну, но одно то, что эта дикая мысль всплывает, уже пугает. Безысходность какая-то. Все к празднику готовятся, суетятся, а я как ворона среди канареек – только каркаю и вся в черном.

– Зато здоровая, – добавляла позитива Даша. – Ты ищи в наших минусах плюсы. Я к родителям поеду на праздники, хочешь со мной? На санях покатаемся с лошадками, елку нарядим настоящую. Как у бизнесменов – экстрим-тур в глубинку. Зато будет что вспомнить.

– Дашка, я хочу с мужиком и в ресторане, – вздохнув, призналась Настасья. – Кстати, мой Кофтун нашел себе новую девицу. Раечка теперь мне жалуется, видимо, причислила меня к подругам по несчастью. А я даже рада, что так вышло. В смысле, не рада, конечно, но лучше раньше, чем позже. Я родить хочу. Замуж уже без шансов, а родить еще можно. Надо какого-нибудь приличного производителя с хорошими генами найти. У тебя нет на примете?

– Нет, – прыснула Даша. – Но если будет, я тебе непременно дам адресочек. Только ты учти – ребенок должен быть зачат в любви, иначе…

– Мне не до любви, не видишь, что ли, – буркнула Настя. – Какая любовь в моем почтенном возрасте? С беременностью бы не опоздать. Не надо мне тут свои теории выдвигать, я в курсе, как ты к этому относишься, а у меня навязчивая идея. В жизни должен быть смысл. И кроме ребенка, я другого смысла не вижу. Вряд ли я уже встречу принца, надо смотреть правде в глаза. Ушел мой паровоз, пукнув на прощанье облаком дыма.

Разговор, как обычно, закончился ничем. Они посетовали на отсутствие женского счастья и распрощались.

По коридору прошуршала Лизавета. Она некоторое время постояла в дверном проеме, после чего ввалилась в кухню и села рядом с Настей.

– Чего? – недовольно нахмурилась Настасья.

– Шурика не видела? – неожиданно спросила сестра.

– Я? Твоего Шурика? А разве он не дрыхнет в вашей комнате?

– Нет его, ушел куда-то еще в несусветную рань, – помотала головой Лиза.

– Ну, ушел – вернется. Может, пьет с друзьями. Или работу ищет. – Настя пожала плечами. Обсуждать Шурика абсолютно не хотелось. После того как она прикинула все варианты с кредитами и ипотекой для себя лично – а как еще разменять эту квартиру? – сестра с мужем раздражали ее необычайно. И причина этому имелась вполне банальная: шансов на разъезд не было. А это означало, что они прикованы друг к другу, как сиамские близнецы. И даже если Настя как-то исхитрится и тоже родит, то кроме склок на кухне и дележа санузла ничего хорошего их не ждало – коммуналка есть коммуналка.

Но Шурик не вернулся. Ни в этот день, ни на следующий. Его мобильный телефон был вне зоны действия сети, и Лизавета начала горестно выть, как плакальщица на похоронах. Как Настя ни пыталась спихнуть на сестру почетную миссию по поиску мужа, ничего у нее не вышло. Сестрица причитала, что она беременна, что вот-вот родит, хотя на ее тощем пузе даже малейшей выпуклости не появилось, и что умрет прямо у дверей полиции.

В полицию Настя ее все же потащила. После того как обзвонила морги, больницы и всякие службы регистрации несчастных случаев.

– Я ж не могу писать заявление о его пропаже, дурья ты башка! – втолковывала она Лизе. – Кто я ему? А ты – жена, ты и пиши.

Молоденький лейтенантик, мучительно закатывавший глаза и ни в какую не желавший принимать от них бумагу, с ходу предложил массу вариантов, лишь бы отвязаться от настойчивых девиц: